Сборник - О Феликсе Дзержинском

• Название: О Феликсе Дзержинском
• Автор: Сборник
• Издательство: © Издательство политической литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

Авторами настоящей книги являются соратники Ф. Э. Дзержинского, сотрудники, работавшие под его руководством, члены семьи. В их очерках и воспоминаниях он предстает как пламенный революционер, выдающийся партийный и государственный деятель, справедливый и чуткий человек, заботливый муж и отец, верный друг и товарищ. Книга (первое ее издание выходило в 1977 году) дополнена новыми материалами, часть которых публикуется впервые. Выходит по просьбе книготоргующих организаций.

Адресуется массовому читателю.

---

— А материалы есть? — спросил Владимир Ильич.

Феликс Эдмундович ответил утвердительно. Тогда Владимир Ильич спросил меня, есть ли материалы. Я ответила, что нет. На это Феликс Эдмундович со свойственной ему горячностью заявил, что его секретариат выслал вовремя материалы, а секретариат Совнаркома их затерял. Все же Владимир Ильич не включил этот вопрос в повестку. Когда я через несколько минут навела справку в секретариате Дзержинского, то выяснилось, что материал только что высылается.

Несправедливые обвинения со стороны наркомов, всеми правдами и неправдами добивавшихся срочного рассмотрения того или другого хотя бы и неподготовленного вопроса, были настолько обычны, что я нисколько не обиделась на резкое замечание Феликса Эдмундовича. Однако решила написать ему записку с объяснением, в которой прибавила в шутливом тоне: «Оказывается, Ваш секретариат виноват, зачем же Вы меня позорите публично?!» Но Феликс Эдмундович принял это всерьез. Он прервал заседание и заявил вслух:

— Я должен извиниться перед Лидией Александровной. Секретариат Совнаркома не терял бумаг, виноват наш секретариат.

Этот маленький эпизод прибавляет лишнюю черту для характеристики щепетильной правдивости Феликса Эдмундовича Дзержинского.

С большим уважением и сердечной симпатией относился к Дзержинскому Владимир Ильич Ленин. Он высоко ценил его за беспредельную преданность Коммунистической партии, за кристальную чистоту души и за талант государственного деятеля.

Воспоминания о Дзержинском. М., 1962, с. 17–20

Я. М. ГЕНКИН СКРОМНЕЙШИЙ ИЗ СКРОМНЫХ

Все 20-е годы я работал в центральном аппарате ВЧК-ОГПУ. По характеру работы мне не приходилось иметь дело непосредственно с Ф. 3. Дзержинским, за исключением одного случая. Но видеть и встречаться с ним случалось довольно часто.

На службу Феликс Эдмундович приходил… к девяти часам утра. Не раз можно было наблюдать, как председатель ВЧК проходил по Лубянской площади… своей размеренной походкой. А фигура его заметно выделялась среди других пешеходов: высокого роста, летом — в поношенной, но всегда чистой и хорошо подогнанной военной гимнастерке, в брюках, заправленных в сапоги, и фуражке; зимой — в длинной армейской шинели и шапке-ушанке. На его одежде никогда не было каких-либо отличительных знаков.

В здание ВЧК на улице Большая Лубянка (теперь улица Дзержинского), 2, входил вместе с другими сотрудниками через 1-й (парадный) подъезд, что со стороны площади. Если он входил в лифт первым, то ждал, пока лифт не заполнится другими желающими ехать. Иногда в лифте становилось так тесно, что все стояли впритирку друг к другу.

Скромность этого необыкновенного человека поражала мое воображение.

Припоминается такой случай. Вместе с сотрудниками в лифт вошла пожилая женщина. Она спросила:

— На каком этаже находится товарищ Дзержинский?

— На третьем, — ответил присутствовавший здесь Феликс Эдмундович.

Когда лифт остановился, он обратился к женщине:

— Выходите, я вас провожу к Дзержинскому.

Оп пропустил посетительницу вперед и вышел за ней.

Все мы, находившиеся в лифте, улыбнулись и подумали про себя: «Чудесный человек наш руководитель».

Однажды мне было поручено доложить Дзержинскому одно следственное дело. С бьющимся от волнения сердцем входил я в его кабинет. Ведь мне впервые глаз на глаз предстояло быть с человеком, о котором ходили легенды.

Феликс Эдмундович в кабинете находился один. Я поздоровался и представился. Он ответил на приветствие и предложил мне сесть на стул против него. Закончив писать какой-то документ, попросил доложить интересовавшее его дело.

Простая и спокойная обстановка успокоила меня, и я подробно изложил содержание дела. Председатель слушал меня внимательно. Потом попросил дать ему дело. Он пеелистал его и прочел некоторые протоколы допроса. Возвращая дело, он сказал:

— Хорошо. Продолжайте следствие.

Публикуется впервые

В. В. СОКОЛОВ НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

В начале 20-х годов меня и еще несколько молодых рабочих-комсомольцев призвали на работу в центральный аппарат ВЧК. О содержании работы «чрезвычайки» мы, рабочие, знали, так как не раз привлекались в помощь чекистам для производства обысков в домах буржуазии, участия в облавах на бандитов и спекулянтов. Знали мы и о Ф. Э. Дзержинском как о закаленном и бесстрашном революционере, прошедшем царские тюрьмы и каторгу, а теперь защищающем революцию от контрреволюции. Но одно дело знать об этом грозном учреждении со стороны, наблюдать, как в его огромном красивом здании на Лубянке, 2, во всех окнах за полночь горит свет. Другое дело — находиться и работать там. Было, естественно, боязно и заманчиво. Уж очень хотелось видеть «грозу буржуазии» и громить контрреволюцию под его руководством. Да и доверие рабочего коллектива, пославшего нас на работу в ЧК, нельзя было не оправдать.

Переступив порог здания ВЧК, мы вскоре убедились, что ничего страшного там нет. Нас встретили и окружили вниманием сотрудники, в прошлом тоже рабочие или красноармейцы, старые подпольщики или командиры Красной Армии. Кругом чувствовались порядок, организованность и дисциплина. Каждый был занят работой на своем участке. Жизнь била ключом.

По характеру работы мне не приходилось иметь дело лично с Ф. Э. Дзержинским, хотя встречаться с ним случалось не раз. Его можно было видеть прохаживающимся по тротуару у здания ВЧК в ожидании автомобиля, поднимающимся вместе с другими в лифте, шагающим по коридорам.

На всю жизнь запомнился обаятельный образ первого руководителя ВЧК: высокий, стройный, резкий профиль лица с бородкой, в полувоенной форме. Даже по его внешнему виду чувствовалось, что это настоящий рыцарь революции, «гроза буржуазии». Работать под его руководством, в одном с ним здании каждый из нас считал большим счастьем.

Направляющая рука председателя ВЧК, а затем ОГПУ проявлялась всюду и во всем. Написанные им документы изучались нами досконально. Оперативные совещания проходили под девизом выполнения указаний и распоряжений «отца». На комсомольских и партийных собраниях выступающие часто ссылались на Дзержинского. А когда возникал спор по какому-либо вопросу чекистской работы, то непререкаемым авторитетом были высказывания об этом Феликса Эдмундовича…

Дзержинский требовал, чтобы во всем и всюду соблюдались порядок, чистота, дисциплина, и это требование исполнялось неукоснительно.

«Отец» презирал ложь, лицемерие, подхалимство, и, если кто «болел» этими «недугами», он должен был решительно исправиться, иначе он не подходил для работы в ВЧК. Отношения между начальниками и подчиненными строились исключительно на деловой, демократической и товарищеской основе.

Все мы знали, как самозабвенно работает Феликс Эдмундович, как справедливо, просто и внимательно он относится к подчиненным, и старались поступать так же, быть такими же, как и он… Феликс Эдмундович умел и пошутить с сотрудниками, сделать уместное замечание в тактичной форме.

В транспортном отделе ВЧК работал инспектором мой хороший друг Саша Лапшин, простой парень из рабочих, но любитель пофорсить.

Работники транспортных ЧК носили тогда довольно яркую форму: черная фуражка с малиновым верхом, гимнастерка защитного цвета с широкими красными стрелами на груди и с малиновыми петлицами со знаками различия, черные галифе с малиновым кантом и сапоги со шпорами. Знаки различия в сравнении с общевойсковыми были довольно высокими. У Лапшина эта форма всегда была тщательно подогнанной, отутюженной и выглядела новой, сапоги и шпоры — вычищенными до блеска, фуражка — набекрень.

Как-то Лапшин рассказал мне о своей неожиданной встрече с Дзержинским.

— Понимаешь, Вася, спешу я на службу. Вхожу в подъезд, что с Лубянской площади, и вижу, как лифтер уже закрывает дверь лифта, чтобы подняться вверх. Я кричу ему: «Эй, постой!»

Он открыл дверцу, и я, шагая через две ступеньки входной лесенки, пулей влетаю в лифт. Смотрю, а там стоит Феликс Эдмундович. Я было обратно из лифта. А он говорит мне:

— Куда же вы, товарищ? Вас подождали, а вы ехать не хотите?

Пришлось остаться. Я смутился, но поздоровался. Едем. Дзержинский смотрит на меня и улыбается и тут же спрашивает, показывая на мои знаки различия:

— Скажите, что это у вас за знаки различия?

— Командир полка, Феликс Эдмундович.

— А какую должность вы занимаете?

— Инспектор транспортного отдела.

— Каким же полком вы командуете?

Я смущенно промолчал.

— Ну а шпоры зачем, пришпоривать паровозы?