Стивен Кинг - Стрелок

• Название: Стрелок
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0497-7

Роланд — последний благородный рыцарь в мире, сдвинувшемся с места. Ему во что бы то ни стало нужно найти Темную Башню — средоточие Силы, краеугольный камень мироздания. Когда нибудь он отыщет эту башню, а пока ему предстоит долгий и опасный путь — путь по миру, которым правит черная магия, по миру, из которог порой открываются двери в нашу реальность…

---

— Ну вот, — с тихим бешенством проговорила буфетчица. — Всех клиентов мне распугал. Доволен?

— Вернутся, куда они денутся, — отозвался стрелок.

— Но уж не сегодня.

— Кто он? — Стрелок указал на травоеда.

— А не пошел бы ты… — она предложила ему совершить технически неисполнимый акт мастурбации.

— Я должен знать, — терпеливо проговорил стрелок. —

— Он…

— Он так смешно говорил с тобой, — сказала она. — Норт в жизни так не говорил.

— Я ищу одного человека. Ты должна его знать.

Она уставилась на него, гнев ее остывал. Она словно что-то прикидывала про себя, а потом в глазах ее появился напряженный и влажный блеск, который стрелок уже видел не раз. Покосившееся строение что-то выскрипывало задумчиво про себя. Где-то истошно лаяла собака. Стрелок ждал. Она увидела, что он понял, и блеск сменился безысходностью, немым желанием, у которого не было голоса.

— Мою цену ты знаешь, — сказала она.

Он не сводил с нее глаз. В темноте шрама будет не видно. Ее тело не смогли подточить ни пустыня, ни песок, ни ежедневный тяжелый труд. Оно было вовсе не дряблым, — худым, подтянутым. И когда-то она была очень хорошенькой, может быть, даже красивой. Но это уже не имело значения. Даже если б в сухой и бесплодной черноте ее утробы копошились могильные черви, это бы все равно не имело значения. Все было предопределено.

Она закрыла руками лицо. В ней остались еще хоть какие-то соки, — чтобы заплакать, хватило.

— Не смотри! Не надо так на меня смотреть! Это нечестно!

— Прости, — сказал стрелок. — Я не хотел.

— Вы все не хотите! — выкрикнула она ему в лицо.

— Погаси свет.

Она плакала, не отнимая рук от лица. Ему нравилось, что она закрывает лицо руками. Не из-за шрама, нет, просто это как бы возвращало ей если не девственность, то какую-то девическую стыдливость. Булавка, что держала бретельку, тускло поблескивала в масляном свете ламп.

— Погаси свет и запри дверь. Он ничего не утащит?

— Нет, — прошептала она.

— Тогда гаси свет.

Она так и не убрала рук с лица, пока не зашла ему за спину. Она тушила коптящие лампы, одну за другой, — подкрутив фитиль, задувала пламя. А потом, в темноте, она взяла его за руку. И рука была теплой. Она увела его вверх по ступеням. Там не было света, и было не нужно скрывать свое совокупление.

Глава 6

Он свернул папиросы во тьме, раскурил обе и отдал одну ей. Комната хранила еще ее запах, — запах сирени, свежий и трогательный. Запах пустыни давил его, перекрывал. Как запах моря. Стрелок понял вдруг: он боится пустыни, что ждала его впереди.

— Его кличут Норт, — сказала она. Даже теперь голос ее не смягчился. — Просто Норт. Он умер.

Стрелок молча ждал продолжения.

— Его коснулась десница Божья.

Стрелок сказал:

— Я ни разу не видел Его.

— Сколько я себя помню, он все время был здесь… Норт, я имею в виду, не Бог. — Она хрипло расхохоталась во тьме. — Одно время он подрабатывал золотарем. Запил. Начал нюхать траву. Потом — курить ее. Дети стали за ним таскаться, проходу ему не давали, собак науськивали. У него были такие зеленые старые шаровары, и от них жутко воняло. Ты понимаешь?

— Да.

— Он начал жевать ее. Под конец уже просто сидел тут и вообще ничего не ел. В душе-то он, может быть, был королем. Детишки, наверное, были его шутами, собаки — принцессами.

— Да.

— Помер он тут, в аккурат на пороге. Плелся себе по улице, сапогами своими шлепал… сапоги-то саперские были, носи их — не сносишь… ну и детишки, как водится, по пятам, и собаки. Видок у него был еще тот! Как вот вешалки, что из проволоки, собрать и скрутить их все вместе. В глазах у него словно адов огонь горел, а он еще ухмылялся. Такой, знаешь, оскал… малышня вырезает похожие рожи на тыквах в Канун Всех Святых. А уж несло от него! И грязью, и гнилью, и травкой. Она, знаешь, стекала по углам рта, точно зеленая кровь. Я так думаю, он собирался войти и послушать, как Шеб играет. И буквально уже на пороге встал вдруг, голову вскинул. Я его видела, но подумала, что он дилижанс услышал, хотя не время-то было для дилижанса. А потом его вырвало, черным таким, с кровью. Лезло все через эту его ухмылку, точно вода сточная через решетку. А уж воняло… лучше с ума сойти, право слово. Он вскинул руки и как отключился. Просто упал и все. Так и умер с этой ухмылкою на лице. В своей же блевотине.

Ее била дрожь. Ветер снаружи по-прежнему выл заунывно, не переставая. Где-то хлопала дверь, далеко-далеко, — словно пригрезившийся во сне звук. В стене копошились мыши. Наверное, это — единственное во всем городке преуспевающее заведение, раз уж мышам есть тут, чем поживиться, — подумал стрелок, но как-то лениво. Мысль просто скользнула по краю сознания. Он положил руку ей на живот, этой женщине. Она вздрогнула, потом расслабилась.

— Человек в черном, — сказал стрелок.

— Ты ведь не отстанешь, пока я тебе не расскажу?!

— Нет, не отстану.

— Ладно уж. Расскажу. — Она обхватила его руку обеими руками. И рассказала все.

Глава 7

Он заявился под вечер, в тот день, когда умер Норт, и ветер разбушевался, разнося пылью верхний слой почвы: взметал в воздух песчаную пелену, вырывал с корнем еще недозревшую кукурузу. Кеннерли запер конюшню, повесив на двери висячий замок, торговцы, державшие лавки, закрыли ставнями окна и заложили их досками. Небо было желтым, цвета заскорузлого сыра, и облака неслись в небе, как будто там, в безбрежных просторах пустыни, над которой они только-только промчались, они видели что-то такое, что их напугало.

Приехал он в дребезжащей повозке. Ее парусиновый верх громко хлопал на продувном ветру. За ним наблюдали, как он въезжал в городок, и старик Кеннерли, который лежал у окна, сжимая одною рукою бутылку, другою — распутную горячую плоть, а именно левую грудь своей второй дочки, решил не открывать, если тот постучит. Как будто его, Кеннерли, нету дома.

Но человек в черном проехал мимо, не поворотив гнедого, который тянул его на ходу разваливающуюся повозку. Колеса вращались, взбивая пыль, и ветер жадно хватал ее, унося прочь. Должно быть, он был священником или монахом: облаченный в черную сутану, запорошенную пылью, с широким капюшоном, покрывавшим всю голову и скрывавшим лицо. Сутана развевалась и хлопала на ветру. Из-под полы торчали квадратные носки тяжелых сапог с крупными пряжками.

Остановился он у заведения Шеба. Там же и привязал коня, который, пофыркивая, свесил голову и принялся тыкаться носом в землю. Развязав веревку, скреплявшую парусину на задке повозки, он вытащил старый потертый дорожный мешок, закинул его за плечо и вошел, распахнув створки дверей, исполненные в виде крыльев летучей мыши.

Элис уставилась на него с нескрываемым любопытством, но больше никто не заметил, как он вошел. Все изрядно укушались. Шеб наигрывал методистские гимны в рваном ритме рэгтайма. Убеленные сединами лоботрясы, которые подтянулись в тот день пораньше, чтобы переждать бурю и помянуть в бозе почившего Норта, уже охрипли от громкого пения. Шеб, упившийся вдрыск, опьяненный к тому же сознанием того, что сам он еще не откинул копыта, играл с каким-то неистовым пылом. Пальцы так и летали по клавишам.

Хриплые вопли не перекрывали воя ветра снаружи, но иной раз казалось, что гул человеческих голосов, бросает ему дерзкий вызов. Пристроившись в уголке, Закари закинул юбки Эми Фельдон ей на голову и рисовал у нее на коленях знаки Зодиака. Еще несколько женщин ходили, что называется, по рукам. Похоже, все пребывали в каком-то горячечном возбуждении. Но мутный свет затененного бурей дня, проникавшей сквозь створки входной двери, казалось, смеется над ними.

Норта положили в центре зала на двух сдвинутых вместе столах. Носки его сапог образовали таинственную букву «V». Нижняя челюсть отвисла в вялой усмешке, хотя кто-то все-таки удосужился закрыть ему глаза и положить на них по монетке. В руки, сложенные на груди, вставили пучок бес-травы. Воняло от Норта ужасно. Как ядовитыми испарениями.

Человек в черном снял капюшон и подошел к стойке. Элис молча наблюдала за ним, ощущая тревогу пополам со знакомым, сокрытым в самых глубинах ее естества желанием. Он не носил никаких отличительных знаков духовного сана, хотя само по себе это еще ничего не значило.

— Виски, — сказал он. Голос его был приятным и мягким. — Только хорошего виски.

Она пошарила под прилавком и достала бутылку «Стар». Она могла бы всучить ему местной сивухи, выдав ее за лучшее, что у них есть, однако делать этого не стала. Пока она наливала ему, человек в черном не отрываясь смотрел на нее. У него были большие, как будто светящиеся изнутри глаза. Было слишком темно, чтобы точно определить их цвет. Ее желание все нарастало. Пьяные вопли и выкрики не умолкали ни на мгновение. Шеб, никудышный кастрат, играл о солдатах Христа, и кто-то уговорил тетушку Милли спеть. Ее голос, скрипучий, противный, врезался в пьяный гул голосов, точно топор с тупым лезвием в череп теленка на бойне.