Виктор Федотов - Пропавшие без вести

• Название: Пропавшие без вести
• Автор: Виктор Федотов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Боевик
• Год: 1980

Герои большинства рассказов, вошедших в книгу, — наши современники, чьи судьбы прямо или косвенно связаны с морем, с морской службой. В острых ситуациях раскрываются лучшие качества их характера — находчивость, мужество, верность флотскому товариществу.

Первым месяцам минувшей войны посвящена повесть «Пропавшие без вести».

---

Что-то роковое крылось за этим странным выжиданием, и Ратников почувствовал вдруг, что не вынесет больше ни минуты, если так будет продолжаться. Представил, как немцы с издевкой наблюдают сейчас за ним из танка через смотровую щель, а он стоит перед ними совершенно беспомощный, будто раздетый донага. Ратников инстинктивно вскинул автомат и судорожно нажал на спуск.

Зачем-то он целился в это немыслимо глубокое, черное, уставившееся в него жерло орудия. Когда автомат перестал биться в руках, Ратников швырнул его под ноги и, повернувшись, медленно пошел к своему окопчику. Не торопясь, точно делал какое-то будничное, обыкновенное дело, отыскал свою бескозырку, окинул взглядом истерзанный снарядами пятачок-плацдарм, погибших ребят, которых так и не успел похоронить и о которых так и не успел написать домой. Кто теперь узнает, как приняли они смерть? Какими были для них последние минуты жизни? Подумал с болью и горечью в сердце: «Все до одного полегли. Вот и Панченко тоже. Молодые — жить бы да жить… Что ж, и так дольше их прожил, подошла и моя минута — не святой… Делили мы прежде все поровну: и горе, и радость, разделим и это — последнее…»

И, почувствовав успокоение и уверенность при этой мысли, при таком честном и равном исходе, Ратников натянул поглубже, ненадежнее бескозырку, посмотрел прощально на свой недалекий, недоступный теперь для него берег — значит, артиллерия так и не подоспела — и, стиснув кулаки, повернулся лицом к танку, неотступно следящему за ним орудийным оком…

3

Дожидаясь взрыва и словно бы не веря, что он все-таки произойдет, будто надеясь на какое-то счастливое чудо, лейтенант Федосеев не отрывал взгляда от знакомого силуэта тральщика, стоявшего в глубине бухты. Торпедный катер Федосеева держался кабельтовых в трех от берега, готовый к переходу в главную базу. Вся команда, жена и дочь командира тральщика Крайнева, представитель оперативного отдела младший лейтенант Кучевский — все стояли на палубе и молча смотрели на обреченный корабль. С минуты на минуту должен был произойти взрыв.

В бинокль Федосеев хорошо видел бортовой номер тральщика, черные фонтаны взрывов вдоль береговой полосы, а еще выше — взбирающихся вверх по тропе моряков, простившихся со своим кораблем и теперь уходивших на прорыв, на помощь базовской команде во главе с майором Слепневым, которая пока еще удерживала немцев у Волчьей балки, на подходе к бухте. Федосеев понимал: почти на верную гибель уходили они, жалел их и виновато смотрел им вслед. Но чем же он мог им помочь? Самое разумное, что можно сделать в его положении, — это сейчас же, не медля ни минуты уходить на полных оборотах от берега, пока немцы не вышли к обрыву и не заметили торпедный катер.

Но Федосеев медлил, держал руки на рукоятках машинного телеграфа и не решался дать ход. Ему, как и всем на катере, надо было дождаться последнего мгновения, увидеть своими глазами взрыв корабля. Зачем, он и сам не смог бы этого объяснить. Федосеев вспоминал последние минуты перед выходом катера из бухты. Когда они, капитан-лейтенант Крайнев, сам он, Федосеев, и младший лейтенант Кучевский, появились на пирсе, на котором уже выстроилась команда тральщика, старший помощник срывающимся голосом выкрикнул:

— Равнение направо! Сми-и-рно! — и, точно на учебном плацу, печатая шаг, пошел им навстречу.

Он остановился в трех шагах — лицо его было напряженным и бледным, — сглотнул тугой комок в горле и неожиданно тихо, точно не хотел, чтобы слышал кто-то еще, доложил Крайневу:

— Товарищ капитан-лейтенант, корабль к взрыву приготовлен. Экипаж построен на берегу в полном составе, при полном вооружении! — И замер, не сводя строгих глаз с командира.

— Хорошо, Максим Савельевич, — так же тихо ответил Крайнев, посмотрел на него с сочувствием, но одобрительно. — Объяснили положение и задачу экипажу?

— Так точно, товарищ командир!

Крайнев медленно, очень медленно шел вдоль строя, внимательно всматриваясь в лица моряков, точно стараясь навсегда их запомнить. Затем опять повернулся к помощнику и уже громко, так, чтобы слышал каждый, отдал приказ:

— Поднять сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь!» Беззвучно плакала рядом с Федосеевым Татьяна Ивановна, прижимая перепуганную Ульянку. Торжественно-строго стоял Кучевский в поблескивающих на солнце очках, прижимая к виску подрагивающие пальцы. Застыл, точно окаменев, строй моряков. И в этой гнетущей, напряженной тишине, которую, казалось, не трогают ни взрывы снарядов, ни приглушенный гул недалекого боя, медленно и неумолимо поднимался на фалах последний роковой сигнал.

— Зачем же корабль гробить?! — выкрикнул кто-то из строя, не удержавшись.

Крайнев резко обернулся на голос:

— А что же, немцам прикажете подарить? Машины разобраны, вы все это знаете. — Кивнул в сторону берега: — А немцы вот они — рядом! Мы идем на помощь отряду майора Слепнева, к Волчьей балке. Все до единого! Будем прорываться сушей. — Крайнев выдержал небольшую паузу, сорвал с головы фуражку. — Прощайтесь с кораблем, товарищи!

Помнил Федосеев до мельчайших подробностей это горькое прощание — и то, как моряки, понурив обнаженные головы, проходили вдоль борта тральщика, и то, как Крайнев расставался с женой и дочуркой, и то, как торпедный катер выходил из бухты и команда без всякого приказания построилась на палубе и как сам он, Федосеев, встал в этот строй, и Кучевский, и даже Татьяна Ивановна с Ульянкой на руках…

— Нет, это невероятно! Невозможно! — неожиданно произнес Кучевский, не отрывая взгляда от тральщика, стоявшего в глубине бухты.

Федосеев недовольно покосился на Кучевского. Сейф стоял у его ног, так что он чувствовал его щиколоткой, глаза за толстыми стеклами очков неотрывно следили за тральщиком, были печальны и добры. «Неврастеник какой-то, — подумал Федосеев с досадой. — Ребята, считай, на верную гибель ушли, а он, видите ли, не смог из-за этого сундука, а теперь лирикой страдает. Скорей бы прийти в базу, отвязаться от него».

Глухо, тяжело прогремел в бухте взрыв. Вскинутые могучей силой, взлетели вверх обломки тральщика, медленно, нехотя оседая вместе с огромным фонтаном воды.

— Все, Быков! — с болью сказал Федосеев стоявшему рядом боцману. — Хана тральщику. Ах, черт подери! Свое своими руками гробим — вот время… — Передернул рукоятки телеграфа и словно погрозил кому-то: — Ну, ладно!.. По местам!

— Сушей пробьются, товарищ командир, — сказал Быков. — А тралец жаль, хорошая коробка была. Ничего, новый после войны построят.

— Может, и пробьются, — неопределенно отозвался Федосеев. — Лево руль! Мористее забирай!

— Есть, мористее!

— Сейф с тральщика где?

— В кубрике стоит.

— Придем в базу — сдать в секретную часть. В нем документы, списки личного состава, вахтенный журнал. Неизвестно, что с ребятами станет. Сам понимаешь…

— Понимаю, товарищ командир. Пробьются.

— Это здесь, на ветерке, легко говорить! — взорвался вдруг Федосеев, и боцман с удивлением незаметно посмотрел на него, ничего не понимая.

Федосеев и сам себя не понимал: что-то разладилось в нем за сегодняшний день, вышло из привычного, четкого равновесия. Неожиданный прорыв немцев у Волчьей балки, взрыв тральщика, этот вынужденный уход в базу, странное какое-то ощущение вины перед ребятами с тральщика, будто бросили их, — все это навалилось на него нежданно-негаданно. А тут еще этот оперативник глаза мозолит со своим сейфом.

— Младший лейтенант Кучевский! — крикнул он раздраженно. — Что у вас в нем, бриллианты, что ли? Что вы его все к ногам прижимаете? Никуда он не денется.

— Зачем вы так? — Кучевский посмотрел на него, и такой у него был взгляд, что Федосеев вдруг совершенно отчетливо почувствовал, что странный этот человек видит и понимает его насквозь. И неприязнь его видит, и раздражение, и невысказанное осуждение, что, дескать, взяли с собой на катер, а надо бы тебя вместе с другими послать на прорыв, в пекло это, а сейф твой — лишь причина увильнуть, никуда бы он не делся и без тебя, доставили бы и так куда следует в целости и сохранности. — Зачем вы так, товарищ лейтенант? — повторил Кучевский, конфузясь. — Я ведь не сам, не своей волей, вы же понимаете. — Кивнул на сейф: — Если бы не это… одним словом, обстоятельства так сложились, что…

Он еще что-то говорил, глядя на Федосеева, снимал несколько раз очки, лицо его при этом становилось почти неузнаваемым, вроде бы чужим, болезненным и каким-то беззащитным. Но Федосеев уже не слышал его — врубил полный ход. Моторы бешено взревели, и Кучевский, продолжая жестикулировать, походил теперь на актера из немого кино — голос его совсем пропал.

— Идите в кубрик! — крикнул ему Федосеев в самое лицо. — Там Татьяна Ивановна!

Кучевский согласно кивнул, подхватил сейф, и сутуловатая его фигура скользнула мимо мостика.