Юрий Мясников - Проект "Святогор" или Путь Черного Сталкера

• Название: Проект "Святогор" или Путь Черного Сталкера
• Автор: Юрий Мясников
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Аннотация:

Один из рассказов, присланный на конкурс по будущей (тогда еще будущей) игре. Не самый лучший, не самый худший.

…Тщательность, с какой мы экипировались, привела бы восторг любого нейрохирурга. Эти два костюма стоили целое состояние, но купить их даже за самые бешеные деньги на черном рынке было невозможно. Потому что их было только два — у Чугунова и…

---

Когда рыцарь бросил голову гориллы себе под ноги, он почти достигал роста своих противников. Те, однако, не смутились и бросились на него все четверо. Богатырь не действовал молниеносно — две обезьяны вспороли ему когтями живот, третья — схватила за горло. Четвертая же попала ему в руки и тотчас была разорвана пополам. Богатырь раскинул руки в стороны — и три остальных гориллы сами в панике отпрыгнули — из его туловища то тут, то там повыскакивали длинные тонкие иглы с огоньками на концах. На некоторых иглах висели капли крови. Раны же богатыря затянулись мгновенно. Иглы втянулись обратно, а богатырь посмотрел на врагов, не отводя глаз, и те бросились друг на друга. В считанную минуты все было кончено. На землю упали два трупа. Последний, еще живой монстр, размахнулся, всадил когти себе в грудь и упал вместе с ними. Богатырь подошел и точно так же высосал из них все соки. Ростом он был уже метров пять, и кольчуга его давно лопнула.

Как по команде, на свет выскочили несколько десятков людей, вооруженных пулеметами ХМ-134 и открыли по богатырю огонь. От него летели кровавые ошметки, которые, как примагниченные, отказывались улетать, а липли к телу, впитываясь в него. Сверху завис вертолет, который вылил на богатыря целую тонну какой-то жидкости, сразу воспламенившейся. Напалм! Богатырь замер. Словно окаменел. По его телу прошла дрожь, и он рассыпался на мелкие кусочки. Нет, нет, не рассыпался! Просто с него свалилась горящая скорлупа, словно засохшая короста, и он снова стоял — целый и невредимый.

— Северный что-то говорит и простирает руки в нашу сторону, — сказал, не отрываясь от бинокля, Чугунов, а я крикнул:

— Толя, бросай бинокль! Он идет к нам!

Глава 8. Печеный мутант.

Мы бежал целый час, спотыкались и падали, и снова бежали. Не знаю, как Чугунову, а мне ежесекундно чудился рев за спиной. Я не знал еще тогда, что звук, издаваемый детищем Северного, заставляет вибрировать каждую клеточку тела в течении долгого времени. Я бежал, не обращая внимания на показания приборов и, быть может, в некоторых местах чуть ли не касался аномалий. Мне было все равно. Лишь бы подальше отсюда.

Мы бежали, ломились через кусты, перепрыгивали через овраги, и ушах у меня звенел пронзительный клич Святогора, а в глазах мелькали картины рушащейся девятиэтажки…

…Мы выскочили из окна и спустились вниз по дождевой трубе, когда здание затряслось. На нас посыпалась каменная крошка и битые кирпичи. С трудом уворачиваясь в темноте от падающих обломков, мы с Чугуновым побежали прочь, поминутно оглядываясь. Тогда-то нас и настиг Глас Святогора…

…Мы пришли в себя только на дороге. Ни я, ни Чугунов, не помнили, какими путями мы выбрались из Зоны, и не имели никакого представления о том, где мы сейчас находимся. Сигнал со спутника был настолько слабым, что вычислить по нему наше местоположение не представлялось возможным. Тьма была кромешная, небо — затянуто облаками. Куда не кинь взгляд — с одной стороны лес, с другой — степь с чахлыми кустиками. И… не может быть! Огонек!

Чугунов достал свой "горизонт", при свете фонарика критически оглядел его и засунул в рюкзак. Я осмотрел свой. При бегстве мы сильно побили аппаратуру, но мой бинокль выдержал, только левая главная линза чуть треснула. Я навел бинокль на огонек и чуть не вскрикнул от радости — то светились милым, знакомым, ласковым светом окна таверны "У погибшего сталкера"!!!

Мы преодолели этот километр за пять минут. Двери были приветственно распахнуты. Мы ввалились туда, и сразу почувствовали облегчение.

"Погибший сталкер" не пустовал, равно как и в любое другое время суток. Опять тренькала гитара, опять удачливые на сей раз искатели артефактов отмечали свое возвращение. Тир не работал, но подле него сидело с десяток как всегда пьяных в стельку сталкеров, травящих анекдоты. Когда мы проходили мимо, я смог разобрать под непрерывным гоготом обрывки фраз:

- -…Винни-Пух с Пятачком возвращаются из Зоны, а ослик Иа им и говорит…

- -…Кирпич, не долетев до лысины Мюллера, остановился и помчался назад. Комариная плешь, подумал Штирлиц…

- -…Свалился как-то Василий Иванович в Ведьмин Студень, и кричит Петьке…

- -…Врезался как-то сталкер на Ниве в БТР, и оттуда вылезают…

Гриша увидел нас и бросился навстречу с распростертыми объятьями:

— Батюшки! Какие гости! Добро пожаловать! Рад я вам завсегда, а со вчерашнего дня — особенно! Удружили, ну, удружили — и помощью, и своим появлением! Вы просто так али стряслось чего?

Вопрос был риторическим. Оглядев нас, оборванных, измазанных грязью с головы до ног, Гриша предложил нам согреться, и мы прошли за стойку, в каморку-склад. Гриша, извинившись, сказал, что у него много клиентов и попросил подождать десять минут, на что мы ответили согласием. Бармен нацедил десяток кружек и как-то умудрившись подхватить их все сразу, понес в главный зал.

— Пленка-то хоть цела? — поинтересовался я у Чугунова. Тот продемонстрировал мне черную маленькую видеокассету. Отлегло. Хоть не зря ходили.

— Сегодня же я отправлю копию пленки в Интерпол, пусть ищут. Теперь только комиссию европарламента перетерпеть.

— Прорвемся, — согласился я, — Однако в желудке пусто. Гриша нас обещал приютить для рассвета, а как насчет кормежки?

Чугунов пожал плечами. Я встал и прошел на кухню. Там, на большой электрической плите стояла сковородка с горелой картошкой. Я понюхал ее и накрыл крышкой. Пошуровав в холодильнике, я обнаружил там все, что требовалось — три больших помидора, яйца и ветчину. Достав из буфета чистую сковородку, я отодвинул позавчерашнюю картошку в сторону и принялся за дело. Ровно через пять минут яичница была накрыта крышкой и весело скворчала. Я вернулся обратно к Чугунову, чтобы сообщить, что скоро мы поужинаем (или позавтракаем, не знаю, что у нас обычно бывает в три часа ночи), как вдруг вернулся Гриша. Насвистывая, он достал пять тарелок, вилки и металлическую лопатку. Открыл крышку МОЕЙ сковородки и, не глядя, начал раскладывать дымящуюся яичницу по тарелкам. От возмущения я потерял дар речи. Гриша каким-то немыслимым образом подхватил все пять тарелок и понес в зал. Я помчался к выходу и там столкнулся нос к носу с Гришей.

— Как это понимать? — возмущенно начал я. Гриша испугался моего тона.

— Да я вот, завертелся. Я… там к сорокаградусной картошечки попросили…

— Картошечки? — я подвел его к сковородке, где лежали остатки яичницы.

Гриша недоуменно уставился на сковородку, потом посмотрел по сторонам и увидел картошку, отодвинутую в сторону, отчего густо покраснел. Мне стало его жалко.

— Ну, извини, тут тоже моя вина. Давай выйдем и извинимся перед клиентами.

Однако извиняться нам не пришлось. Пятеро сталкеров, отодвинув от себя абсолютно пустые тарелки, громко стучали вилками по дощатому столу и кричали:

— По-ва-ра! По-ва-ра.

Когда вышел Гриша, его подхватили на руки и начали качать. Вот уж не думал, что обычная яичница пройдет на "бис"…

Я подробно описал Грише способ приготовления, отчего тот готов был целовать мне ботинки, перекусил с Чугуновым еще одной новоиспеченной порцией и отправился к себе в контору — Чугунов встретил в баре своего знакомого и тот согласился нас подбросить.

В своем кабинете я обнаружил Семена, храпящего за столом. На столе лежала все та же "Мастер и Маргарита", открытая на странице девяносто пять. я нагнулся и прочитал:

"Весть о гибели Берлиоза распространилась по всему дому с какой-то сверхъестественной быстротой, и семи часов утра к Босому начали звонить по телефону, а затем и лично являться с заявлениями, в которых содержались претензии на жилплощадь покойного. И в течение двух часов Никанор Иванович получил таких заявлений тридцать две штуки"

Сразу вспомнился Критик и странно обставленная комната в "погибшем Сталкере". Жаль, что не вспомнил раньше, нужно будет кого-нибудь послать, что там сейчас твориться.

В это время проснулся Семен.

— Доброе… утро, Вадим Георгиевич. Как вылазка?

Я рассказал ему, как прошла "вылазка".

— Ёшкин свет! Значит, Святогор уже существует?

— Значит, Так.

— А что это за Альянс?

— Не знаю. Чугунов обещал навести справки.

— Так давай его спросим!

— Подожди, мне нужно надавать несколько поручений.

Пользуясь своими полномочиями, я снарядил двух новеньких сталкеров к Грише, а еще одного, имевшего в военном патруле брата-близнеца, послал узнать, не болтают ли рядовые военные о странных происшествиях в районе реки.

Чугунов ждал нас, и глаза его горели. Он явно хотел сообщить нам что-то очень важное. Он уже давно освободился от комбинезона и щеголял в парадном генеральском мундире со всеми своими наградами.

— В чем причина такой торжественности? — удивился я, — К приезду комиссии Европарламента или как?