Астрид Линдгрен - Суперсыщик Калле Блумквист

• Название: Суперсыщик Калле Блумквист
• Автор: Астрид Линдгрен
• Издательство: Текс - Азбука - Терра
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1999

---

- Да, пожалуй, это можно так назвать, - засмеялся профессор. - Листовое железо… легкий металл… понимаете, я сделал небольшое изобретение.

- Какое изобретение? - заинтересовался Калле.

- Я нашел способ изготовить легкий непробиваемый металл, - начал рассказывать профессор.

И это-то Расмус называет «делать листовое железо»!

- Да, я читал об этом в газете, - оживился Андерс. - Тогда, выходит, вы - знаменитость, вот это да!

- Да, он знаменитость, - подтвердил с высоты отцовского плеча Расмус. - И бороды у него тоже нет. Понятно?

Профессор не стал распространяться о своей славе.

- А теперь, Расмус, пойдем завтракать, - сказал он. - Я поджарю тебе ветчину.

- Я и не знала, что вы живете в нашем городе, - удивилась Ева Лотта.

- Только летом, - объяснил профессор. - Я снял эту развалюху на лето.

- Потому что папа и я будем здесь купаться и загорать, пока мама лежит в больнице, - сказал Расмус. - Мы - вдвоем, совсем одни. Ясно?

2

Родители часто мешают, когда надо воевать. Они самыми разнообразными способами вмешиваются в ход событий. Иногда торговцу бакалейными товарами Блумквисту приходило в голову, что сын мог бы помочь ему в лавке в часы «пик». И почтмейстер частенько приставал с глупыми предложениями насчет того, что Сикстену следовало бы убрать мусор с садовых дорожек и подстричь траву на лужайках. Сикстен напрасно пытался убедить отца в том, что заросший сад выглядит гораздо романтичнее. Почтмейстер только непонимающе качал головой и молча показывал на машинку, которой подстригали садовую траву.

Еще более упрямым и требовательным был сапожник Бенгтссон. Ему пришлось зарабатывать себе на хлеб с тринадцати лет, а сын должен идти по стопам отца, считал сапожник. Поэтому он железной рукой пытался во время летних каникул засадить Андерса за сапожный верстак. Но Андерс со временем научился мастерски избегать любых покушений на его золотую свободу.

Оттого-то, когда сапожник спускался в свою мастерскую, чтобы посвятить старшего сына в тайны сапожного ремесла, скамеечка, на которой должен был сидеть Андерс, большей частью пустовала.

По-настоящему человечным оставался лишь папа Евы Лотты.

- Только бы ты была веселой и доброй и не очень проказничала, и я оставлю тебя в покое, - говорил пекарь, нежно кладя отеческую руку на белокурую макушку Евы Лотты.

- Да, вот это папа так папа, - горько сетовал Сикстен, нарочито громко, чтобы заглушить стрекотание машинки, которой подстригали садовую траву.

Уже второй раз за короткое время безжалостный отец заставил сына посвятить себя садоводству.

Бенка и Юнте, повиснув на заборе, с участием смотрели на мучения Сикстена. Они пытались утешить его, живописуя яркими красками собственные бедствия. Бенка по меньшей мере целое утро собирал смородину, а Юнте пас маленьких братьев и сестер.

- Да, если так дело пойдет, - негодовал Сикстен, - придется сражаться с Белыми Розами по ночам. За весь день свободной минутки не найдется, чтобы сделать даже самое необходимое.

Юнте кивнул головой в знак согласия:

- Вот это речи настоящего мужчины! А не проучить ли нам Белых Роз нынче лее ночью?

Сикстен немедленно отбросил в сторону машинку, которой подстригал траву.

- Ты не дурак, Юнте, миленький! Пошли соберемся в штабе на военный совет.

И в штабе Алых Роз, что находился в гараже Сикстена, был разработан план ночного нападения. После чего Бенку с ультиматумом предводителя Алых Роз послали к Белым Розам.

Андерс и Ева Лотта сидели в садовой беседке пекаря и ждали, когда закроется бакалейная лавка Блумквиста и Калле освободится. Чтобы скоротать время, они играли в шахматы и ели сливы. Согретый теплыми лучами июльского солнца, предводитель Белых Роз немного расслабился, и вид у него был не очень-то воинственный. Но, увидев, что по гати из хвороста, проложенной на болоте Евой Лоттой, мчится Бенка, а вода так и брызжет из-под его босых ног, он приободрился. В руках Бенка держал бумагу, и эту бумагу он, холодно поклонившись, передал предводителю Белых Роз, после чего быстро исчез тем же путем, что и появился.

Выплевывая сливовые косточки, Андерс принялся громко читать:

Этой ночью при свете луны в замке моих предков будет задан пир. Алые Розы собираются праздновать возвращение славного и достопочтенного Великого Мумрика, которого они отвоюют у язычников. Предупреждаем!!! Не мешайте нам!!! Ничтожные воображалы из банды Белых Роз, которые попробуют сунуться к нам тайком, будут беспощадно стерты с лица земли. Все до одного!

Сикстен, дворянин и предводитель Алых Роз.

Внимание! В 12 часов ночи в развалинах замка.

Андерс и Ева Лотта посмотрели друг на друга и удовлетворенно ухмыльнулись.

- Пошли, предупредим Калле, - сказал Андерс, засовывая бумажку в карман брюк. - Запомни мои слова - наступает Ночь Длинных Мечей.

При свете луны маленький городок спал глубоким и беззаботным сном, ничуть не подозревая о Ночи Длинных Мечей. Полицейский Бьёрк медленно прохаживался по безлюдным улицам и тоже ничего не подозревал. Стояла тишина. Единственное, что он слышал, был стук его собственных каблуков о булыжную мостовую. Город спал, залитый потоками лунного света, и ясное сияние, озарявшее улицы и площадь, не выдавало тайну Ночи Длинных Мечей. Но вокруг спящих домов и садов лежали глубокие тени; будь полицейский Бьёрк чуть повнимательней, он бы заметил, что там, в темноте, царило оживление. Он бы заметил, как кто-то крадется неслышными шагами, пробирается тайком. Он услышал бы шепот, услышал бы, как осторожно отворяется окно в доме пекаря Лисандера; и увидел бы, как Ева Лотта вылезает из окна и спускается вниз по веревке. Он услышал бы, как за углом дома Блумквистов Калле тихонько насвистывает боевой сигнал Белых Роз, и увидел бы, как рядом с ним промелькнул Андерс и исчез в спасительной тени живой изгороди из кустов сирени.

Но полицейский Бьёрк очень хотел спать и мечтал только о том, чтобы обход его скорее кончился. Поэтому ему и в голову не пришло, что это была Ночь Длинных Мечей.

Бедные, ни о чем не подозревавшие родители Белых и Алых Роз спокойно спали в своих постелях. Никто и не подумал спросить детей, не собираются ли они продолжать военные действия ночью. Однако Ева Лотта на всякий случай оставила на подушке записку. Вдруг кто-нибудь заметит, что она исчезла. Прочитав записку, родители должны были совершенно успокоиться.

Привет! Не поднимайте шума!

Я только ненадолго вышла; немножко повоюю и думаю, что скоро вернусь домой.

Тра-ля-ля.

Ева Лотта.

- Это на всякий случай, - объяснила она Калле и Андерсу, когда они карабкались по крутому склону холма к развалинам замка.

Часы на ратуше как раз пробили двенадцать - они успели вовремя.

- «Замок моих предков» - ну и заливает, - сказал Калле. - Что Сикстен хочет этим сказать? Насколько мне известно, в замке никогда не жил ни один почтмейстер.

Развалины замка лежали перед ними, залитые лунным светом, и в самом деле не особенно походили на почтамт.

- Обычное хвастовство Алых, неужели не ясно, - заметил Андерс. - Их надо проучить. И к тому же Великий Мумрик наверняка у них в руках.

В глубине души Андерс был ничуть не огорчен тем, что Алые в конце концов нашли сорочье гнездо, где был спрятан Великий Мумрик, и захватили его. Ведь главным условием войны Роз было то, что сокровище время от времени меняло владельца.

Запыхавшись от трудного подъема на вершину холма, Калле, Ева Лотта и Андерс ненадолго задержались у входа в развалины. Они молча стояли, прислушиваясь к тишине, и думали о том, как опасно вступать под высокие сумрачные своды замка. И вдруг из темноты донесся страшный голос, который возвестил:

- Настал час битвы между Алыми и Белыми Розами, и тысячи тысяч душ пойдут на смерть во мраке ночи!

Жуткий пронзительный хохот эхом отозвался в каменных стенах замка. И снова наступила тишина, ужасная, пугающая тишина. Казалось, хохотавшие сами были застигнуты врасплох собственным страхом перед какой-то неведомой опасностью, затаившейся во тьме.

- Сражаться и победить! - решительно воскликнул Андерс и ринулся стремглав в развалины замка. Калле и Ева Лотта последовали за ним.

При свете дня они бывали здесь бессчетное число раз. Но никогда прежде не доводилось им приходить сюда ночью. Однажды - это был памятный случай - их даже заперли в подземелье замка. Тогда было довольно неприятно, но, помнится, не так ужасно, как сейчас. В полночь вступать в коварную тьму, где все что угодно могло подкарауливать их среди призрачный теней! И не только Алые. Нет, скорее вовсе не Алые, а души и привидения, которые, желая, быть может, отомстить за потревоженный ночной покой, высовывают из какой-нибудь пробоины в стене, там, где вы меньше всего ожидаете, костлявую руку скелета и душат вас.