Марина Серова - Рога изобилия

• Название: Рога изобилия
• Автор: Марина Серова
• Жанр: Детектив

Чего же успел натворить молодой бизнесмен Андрей Григорьев, если частный телохранитель Женя Охотникова, рискуя собственной жизнью, едва успевает спасать его то от пули, то от ножа, то от пожара? Кто же имеет зуб на Андрея? Наверняка кто-то из своих — ведь там, где крутятся большие деньги да еще и намечается большая сделка, покоя ждать не приходится. Но нельзя же всю жизнь жить под прицелом! Значит, Жене Охотниковой придется вычислить того, кому очень уж приспичило убрать с дороги ее клиента. Это особенно нелегко дается Жене — ведь одно дело защищать про — сто человека, а другое, если этот человек — твой возлюбленный…

---

— Не мудрено. Ночь-то какая темная. Только мне нужен ответ поконкретнее, — я сделала ему больнее, вывернув правую руку так, что она хрустнула.

— Оу-у-у-у! Говорю тебе, заблудился. Решил посмотреть, что это за дом.

— А что ж ты ничего не спросил у того парня во дворе? Тебе ведь его отсюда очень хорошо было видно.

— Чего тебе надо? — Мужик дернул головой и еще громче застонал.

— Кто послал тебя сюда? И зачем? Говори, или сейчас к дереву подвешу, будешь мотаться здесь до утра, и никто тебе не поможет.

Угрозы свои я проговорить успела, а вот привести их в действие — нет, так как меня ударили сзади по голове. Я уткнулась носом в траву и ощутила ее терпкий запах.

Мой пленник вскочил и побежал, а за ним понесся тот, кто нанес мне удар. Моментально встряхнувшись и заставив себя забыть про боль, я встала и побежала за ними следом. Выключенный фонарик так и болтался у меня на руке.

В темноте приходилось ориентироваться разве что на такие признаки, как шорох травы да сопение преследуемых мною мужиков. Потом я услышала, как открывается дверца машины, быстро включила фонарь и посветила вперед. Машина завелась, дверцы в унисон хлопнули, а через секунду я смогла лицезреть задок черного джипа, стремительно рванувшего с места. Номер машины я разглядеть не успела, а вот монограмму на заднем стекле заметила. Точно такую же я видела сегодня на том автомобиле, который маячил передо мной большую часть лесной дороги.

Я дотронулась до своей головы, отчего на ладони осталась теплая кровь, и вздохнула. Этих ублюдков все равно уже не догнать, придется возвращаться в дом, так ничего особо полезного и не узнав. В глазах у меня потемнело, а это нехороший признак. Нужно срочно лечь.

Мне пришлось снова перелезать через калитку. Проделала я это просто мастерски, но вот дальше возникла небольшая проблемка. Взобраться на балкон непросто, особенно после того, как тебя стукнули по голове. Да и вообще находится он высоковато. Одно дело спрыгнуть с него, и совсем другое — подняться вверх.

Стучаться в дверь и будить всех? Нет, это не выход, надо придумать что-то другое. Можно пойти на конюшню и попросить Марата помочь, ведь у него, вероятно, и ключи есть. Но мне не хотелось, чтобы он видел меня в такое время и в таком виде. И вообще, не следует никому знать о случившемся. Придется самой выкручиваться.

Я зашла в беседку и села на лавочку. Хорошо хоть, сигареты с собой. Затянувшись, я подняла голову вверх и посмотрела на звезды, вспоминая, как в «Ворошиловке» нас учили по ним ориентироваться. Интересное, надо сказать, занятие.

Я курила и перебирала в голове все, что сегодня видела и что могло бы пригодиться мне сейчас, чтобы проникнуть в дом. И тут меня осенило: возле бани стояла лестница. Как же я забыла! Поднявшись, я побежала с сигаретой в руках к Волге, к тому месту, где и располагалась баня.

Спустившись по тропинке к реке, я подошла к деревянному строению, бросила окурок в металлическую урну, предусмотренную специально для этого, взвалила на плечо лестницу и понесла ее к дому. Ну и ночка у меня выдалась в первый день пребывания за городом!

Дотащив, я приставила лестницу к балкону и спокойно поднялась вверх. Теперь надо было скрыть следы своего ночного бодрствования. Пришлось тихонечко спуститься вниз и открыть дверь на улицу. Но перед этим я еще раз заглянула к Григорьеву. Он спал сном младенца, видно, сказывалось принятое лекарство.

Очутившись снова на улице, я взвалила лестницу себе на плечо и понесла к бане. Вниз с ней спускаться было легче, чем когда я проделывала этот путь в первый раз. Поставив лестницу на прежнее место, я вернулась в дом, закрыла за собой дверь и поднялась к себе в комнату.

Включив свет и посмотрев в зеркало, висевшее на стене, я увидела выражение своего лица. М-да… Наверное, именно по поводу такого вида говорят: краше в гроб кладут. Все-таки зря я не придаю значения полученному удару, бледность лица явно свидетельствует о том, что он был неслабым.

Я осторожно потрогала ушибленную голову. Теперь, когда все дела были сделаны и я смогла расслабиться, боль снова стала ощутимой.

Достав маленькое зеркальце, я примостилась около трюмо и попыталась определить серьезность нанесенной раны. Сквозь засохшую кровь проглядывалась небольшая, но и не пустяковая ранка, которую, по-хорошему, следовало бы зашить. Однако ехать сейчас в больницу не было никакой возможности, да и Григорьева одного оставлять нельзя. В аптечке я нашла пластырь и отрезала от него тоненькую полоску. С ее помощью я стянула концы раны, предварительно аккуратно сбрив волосы вокруг нее.

Да уж, поговорка про то, что красота требует жертв, ко мне никак не подходит. Хотя о внешности своей я и забочусь, однако неоднократно уже жертвовала ею в угоду работе. Сейчас следовало постараться прикрыть место «бандитской пули», раз уж я решила ничего никому не сообщать о ночном приключении. И я это сделала с помощью волос, зачесав их так, чтобы они закрывали рану. Потом легла спать.

За окном светало. И темные ночи когда-нибудь да кончаются.

* * *

Мой сон был тревожным и непонятным. Открыв глаза и сев на постели, я могла реально вспомнить только одно — изображение монограммы, которое не желало исчезать из моего поля зрения даже после пробуждения. Оно не давало мне покоя, его вычурные очертания так и стояли у меня перед глазами.

Я встала. Часы показывали шесть, и весь дом еще спал.

Найдя листок и карандаш, я попыталась зарисовать пресловутую монограмму, которую видела на заднем стекле машины, пока ее очертания были свежи в памяти. Вот если бы я и буквы в том вензеле разобрала… Но результат все равно удовлетворил меня — получилось очень похоже, недаром монограмма снилась мне этой ночью.

Снова ложиться не хотелось, да и вряд ли бы мне удалось заснуть, когда в окно заглядывало такое восхитительное утро. Подумав, я накинула ветровку, так как утренняя прохлада была очень даже ощутимой, и вышла на балкон. Я намеревалась выкурить сигарету. Вообще-то, мне не свойственно курить натощак, но с другой стороны, кто возразит, что под сигаретку лучше думается? Время от времени я прибегаю к этому способу, стараясь собрать свои мысли и рассортировать их «по полочкам».

Соловьи заливались как сумасшедшие. Они так красиво выводили свои трели, что я пожалела о том, что рядом нет человека, достойного разделить со мной это утро. Я смотрела на сад и лесь вокруг дома Григорьева и представляла себе, что попала в настоящую сказку. Этот лес, подернутый пеленой тумана, этот терпкий запах речной воды, доносившийся сюда ветром с Волги… Все хорошо, если бы не одно «но». Я прекрасно помнила, почему нахожусь здесь.

Интересно, в котором часу просыпаются обитатели дома? Наверное, рано. Григорьеву ведь в Тарасов на работу надо ездить, значит, вставать необходимо как минимум в шесть. А сейчас уже было начало седьмого.

Только я подумала об Андрее, как он оказался тут как тут.

— Ты проснулась? — Он встал рядом со мной и передернул плечами от прохлады.

— Зачем встал так рано? На работу тебе сегодня лучше не ездить.

— Не могу больше. Все бока отлежал, — улыбаясь, сказал он.

Григорьев выглядел вполне прилично. Он посвежел, порозовел и даже мог стоять прямо. Но все равно можно было понять, что бок у него болит, так как движения его были осторожными и слегка замедленными.

— Тебе нравится? — Он окинул неопределенным жестом пространство вокруг.

— Да, хорошо тут у вас, — согласилась я.

— Скоро молоко привезут. Настоящее, парное, — чуть ли не облизнулся Андрей и, увидев мой вопрошающий взгляд, пояснил: — У нас тут молоко на машине возят. Из соседней деревни. Они уже знают, кто покупает постоянно, и привозят каждое утро, а если надо, то и вечером.

— Хорошо ты устроился. Только вот я молоко не люблю.

— Это ты просто городское не любишь, — сказал Андрей, — а здесь попробуешь — обязательно понравится.

— Посмотрим.

Я услышала, как внизу начала греметь кастрюлями тетя Люба.

— Любаша моя уже встала, — ласково сказал Григорьев, — а вон и машина с молоком едет. Пошли вниз.

Андрей вышел из комнаты и, медленно переступая, стал спускаться вниз. Я быстро оделась и последовала за ним.

Тети Любы на кухне не было, она пошла встречать машину. Зато здесь сидел Марат. Лицо его, как, впрочем, и всегда, было веселым и немного нагловатым.

— Доброе утро, — улыбнулся Григорьев.

Я тоже поздоровалась.

— Привет всем, — ответил Марат. — Как спали?

— Превосходно, — Андрей сел на табуретку у деревянного добротного стола.

Вошла Любовь Ивановна, а за ней и Кирилл. В руках у парня был бидон с молоком, а у тети Любы — творог и банка со сметаной.

— Вот все и в сборе, — Любовь Ивановна поставила на стол кружки, налила в них молока и села. — Ночью чего-то собака лаяла, — сказала она невзначай.