Марина Серова - Отпущение грехов

• Название: Отпущение грехов
• Автор: Марина Серова
• Жанр: Детектив

Молодой бизнесмен-компьютерщик Игорь Каменский узнает, что где-то в Швейцарии хранится в банковских сейфах золото промышленника Демидова аж на триста тысяч фунтов стерлингов в ценах 1917 года. А наследником состояния, судя по письму адвоката, является он,Игорь. Чтобы вступить в право наследования, Каменский под охраной телохранителя Евгении Охотниковой выезжает в… небольшой уральский городок. Путь к сказочному богатству оказался тернистым и едва не стоил им жизни. Ведь, кроме Игоря, обнаружился еще один наследник, который готов на все, чтобы стать единственным…

---

Марина Серова Шкура неубитого медведя

Пролог

– Спиридон, да ты че, тля, гонишь? Ольха давно должен был приехать.

– Нету его, я сказал. Совсем, чо ли, за баклана держишь? Че я тебе – порожняк, чо ли, метать буду? Нету Ольхи, базарю. Должен вот-вот подрулить.

– А ты, смотрю, время зря не теряешь…

Этот замечательный диалог происходил на бортике бассейна между двоими рослыми молодыми людьми характерной бойцовской внешности. Один из них, в плавках, с мокрыми после купания волосами, целеустремленно лапал блаженно жмурящуюся девицу в одних трусиках и одновременно пил пиво и отбрехивался от второго парня, в строгом костюме и белой рубашке, который только что подошел.

Этот второй был куда мрачнее первого, и не потому, что на его долю не хватило «телки», а из-за отсутствия шефа, что должен был уже подъехать в спорткомплекс, но где-то задерживался.

– Да отлепись ты от этой шмары! – не выдержал он, увидев, что Спиридон в совсем уж игривом настроении снова занялся девушкой. – Щас Ольха нарисуется, он тебе, козлу, покажет, как в рабочее время…

Он осекся, не договорив фразы до конца, потому что увидел идущего по бортику мрачного мужчину лет около сорока в легком мятом пальто и с сотовиком в руке, который он в данный момент приложил к уху.

За мужчиной с телефоном шел здоровенный верзила, по всей видимости, личный телохранитель.

Спиридон оттолкнул мурлычущую девицу и стал быстро одеваться под саркастическим взглядом угрюмого собеседника.

Мужчина в пальто закончил разговор и с каменным лицом приблизился к дуэту амбалов. Девица опрометью шмыгнула в душевую.

– Спиридонов и ты, Остап, – проговорил он ровным голосом, – у нас проблемы. Быстро одевайтесь и в машину.

– А что случилось? – заикнулся было Спиридон, но тут же умолк под ледяным взглядом босса.

– Звонили заказчики. От Арийца. Сказали, что будут в городе через четыре дня. Привезут деньги и возьмут большую партию.

– Ну и что?

– А то, бубен, что Очкарика мусора загребли, так что теперь он мирно сидит в КПЗ и ждет суда.

– Что, по этому делу?

– Да нет, не по этому. Че-то там за взятки. Вроде как светит ему максимум трояк. Но нам что трояк, что условняк, что вообще освобождение прямо в зале суда: время-то уйдет, а Ариец за кидняк пулей в лоб мигом подпишет отпущение грехов.

Спиридон тупо пожевал губами. Ольха продолжал:

– Так что надо быстро рулить, че к чему… Спиридон, что это у тебя штаны на заднице в каком-то отстое? Перепугался, что ль, сильно?

– В-в-в… подумаешь…

– Как однажды сказал Ариец, – назидательно произнес босс, – в человеке все должно быть прекрасно: и авто, и «мобила», и прикид, и контрольный выстрел в голову.

Спиридон довольно тупо заржал, а мрачный его коллега Остап только кисло осклабился, давая понять, что лично он в изречении Арийца не находит ничего смешного – особенно в заключительной части…

Глава 1 Два явления героя

В тот день тетя Мила была в особенно дурном настроении. Как говорится, все смешалось в доме Охотниковых – включая крахмал и муку, которые тетя в пароксизме достаточно несвойственной ей рассеянности попеременно сыпала в стиральную машину – вероятно, наивно полагая, что это неслыханно мелкогранулированный стиральный порошок.

А началось с того, что тетя уронила свежеприобретенное детективное чтиво, до коего она, как известно, большая охотница, в тазик с вареньем.

– Ну вот, – горевала она. – Даже название прочесть не успела. Тридцать рублей выбросила на ветер!..

Ее лицо выразило такую вселенскую скорбь, что я, обычно не слишком терпимая к тетушкиным пристрастиям в вопросах чтения, выудила книжку из тазика и, смыв варенье, глянула на обложку.

– Н-да-а-а… – протянула я. – И название, надо сказать, как раз в точку… «Героиновое варенье». Судя по всему, тупость просто апокалиптическая. Интересно взглянуть на человека, который фабрикует подобные опусы.

– Что, отработала бы на несчастном парочку своих залежалых приемов? – поморщилась тетушка и тут же, споткнувшись через недавно заведенного кота (который с редкой самоотверженностью путался в ногах), бухнула только что выстиранную блузку все в тот же злополучный тазик.

Тут настроение ее испортилось окончательно.

– Лучше бы ты, Женечка, погуляла, что ли, с этим паразитом, – простонала она. – А то ходит тут как неприкаянный, одни убытки от него.

– С котами не гуляют, – возразила я. – Он же не собака.

– А недавно зашла ко мне Олимпиада Кирилловна, – продолжала тетя Мила, проигнорировав и мою реплику, и собственную несколько раньше высказанную мысль, – хотела уточнить что-то там насчет своего племянника, которого, кажется, опять собираются выгонять из института… так вот, этот тунеядец вцепился ей в ногу и прокусил насквозь… чулок.

– Кто – племянник?

– Какой еще племянник? – Она строго посмотрела на меня поверх очков и скептически поджала губы. – Кот, конечно. Разве племянник может кусать за ноги?

Я едва удержала саркастический смешок и поспешно ушла в свою комнату, ощущая на себе недоуменный и определенно неодобрительный взгляд моей милой родственницы: вероятно, она подумала, что я смеюсь над ней и ее злоключениями с котом, тазиком и нетленным бестселлером «Героиновое варенье».

…Нет, короткий, но достаточно выразительный смех, который все-таки вырвался у меня уже после того, как я прикрыла дверь своей комнаты, был вызван вовсе не тетушкой. Вернее, не тем, что касалось последних недоразумений с котом и детективом, а всего лишь одной фразой тети Милы – самой последней: «Разве племянник может кусать за ноги?»

…Может. Человек, о котором она вспомнила, и не на такое способен. Дело в том, что племянник нашей соседки, Олимпиады Кирилловны Докукиной, был самым нелепым, незадачливым и смехотворным человеком, какого только возможно себе представить. Да и то – представить подобное мог лишь тот, кто обладает чрезвычайно богатым, можно сказать, феерическим воображением.

Николая Докукина я знала уже три года. Нельзя сказать, что совершенно ему не симпатизировала, нет, это было забавное и безобидное существо – но тем не менее мое отношение к этому молодому человеку зиждилось в основном на ироничной снисходительности и изрядной доле здорового юмора, с помощью которого только и можно было переносить наличие под боком такого в своем роде чудовищного субъекта, как милейший Николай Николаевич.

Упоминая о том занимательном факте, что тетя сыпала муку и пищевой крахмал в стиральную машину, я подчеркнула: такое случалось с ней крайне редко.

Докукин же сплошь и рядом выдавал такие перлы рассеянности, наивной халатности и детски-недоуменного отношения к жизни, коих хватило бы на десять Жаков Паганелей. Последний же, как то известно из Жюля Верна, перепутал теплоход с малотоннажной паровой яхтой, в результате чего вместо Индии отправился в Чили, где пунктуально изучил португальский язык вместо испанского.

Все это были невинные недоразумения по сравнению с теми переплетами, в которые то и дело попадал Николай Николаевич Докукин.

То он проваливался в канализацию и, протащившись по ассенизационным стокам едва ли не полкилометра, падал в Волгу. То садился не на тот поезд и благополучно засыпал на третьей полке, вообще-то предназначенной для багажа, и, не замеченный таким образом контролерами, просыпался черт знает где, после чего долго разбирался, куда его занесло. То выпивал двести граммов водки (а надо сказать, что он совершенно не умел пить) и попадал в вытрезвитель, где начинал ратовать за права индейцев Северной Америки и китайцев-рикш, в результате чего получал несколько ударов по почкам. То его задерживали сотрудники УБОПа по подозрению в принадлежности к преступной группировке, промышляющей угоном машин, причем ему инкриминировали техническое исполнение этих угонов: демонтаж сигнализации, блокираторов, мультилоков и прочих хитромудрых штучек и так далее. А этот человек не то что сигнализацию вырубить – он вообще постоянно забывал, как включать двигатель, и коронным приемом в его вождении было филигранное вписывание в бордюр, столб или мусорный контейнер, непременно до отказа заполненный зловонными отбросами.

Но последнее его приключение затмило все предыдущие.

Коле Докукину повезло.

Коле Докукину повезло в кои-то веки – впервые с тех пор, как в далеком детстве он сфабриковал взрывное устройство, которое упорно смывал в унитаз после того, как ряд попыток подорвать трамвай или поезд самопальной миной успехом не увенчались: взрывчатка не взрывалась!

В конце концов устройство все же сработало – в тот момент, когда его создатель уже потерял на это надежду. Унитаз разлетелся вдребезги, а двенадцатилетний Коля Докукин просто чудом избежал смерти от прямого попадания увесистых и острых осколков.