Александр Зорич - Люби и властвуй

• Название: Люби и властвуй
• Автор: Александр Зорич
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01095-1

Рыцарь Эгин состоит в Своде Равновесия ― полувоенном религиозном ордене, выполняющем функции инквизиции в государстве Сармонтазара, где под страхом смерти запрещены любые колдовские действия. Однако именно ему волей судьбы приходится стать обладателем древнего боевого механизма, наделенного огромной магической силой. Колдовская машина для убийств обладает собственной волей и соображениями по поводу того, кого ей нужно ликвидировать. Эгин должен остановить чудовищный механизм, поскольку от этого зависит жизнь его возлюбленной…

---

Итак, Гастрог весьма могуществен и знал его, Эгина, послужной список. Поэтому насчет рах-саванна мог брякнуть просто наобум ― ведь ясно же, что в ближайший год его действительно так или иначе произвели бы в рах-саванны. Но у Эшна просто не укладывалось в голове, что аррумы Опоры Писаний способны «брякать наобум».

"Дальше еще хуже. Похотливые писания Арда (вполне обычные) и вдруг ― непонятный рисунок на последней странице (совершенно необычный). Изумрудный Трепет, испорченный Зрак. И ― странное требование Гастрога умолчать об этом перед Норо. Свой Зрак даже отдал, лишь бы Норо ничего не узнал. Добрый дядя? Едва ли. Наверняка если бы действительно видел возможность и необходимость убить ― убил бы. Даром что мы оба из Свода Равновесия и «работаем во имя общей священной цели».

Ну хорошо, допустим, аррумам Опоры Писаний можно и не такое. Но Норо каков! Проигнорировал рассказ о Гастроге, произвел меня в рах-саванны, отобрал недосмотренные вещи Арца и был таков. И опять же ― молчи, молчи, молчи.

Ну и молчу, ну и Шилол на вас на всех!" Эгин расплатился с возницей. Он стоял перед Домом Голой Обезьяны по Желтому Кольцу, перед своим родным домом, и был совершенно спокоен. Если не можешь понять жизнь ― отрешись от непонимания и стань счастлив. Эгин, рах-саванн Опоры Вещей, двадцати семи лет от роду, обладатель зеленых глаз и обаятельной улыбки, был счастлив.

Глава третья ВЕРБЕЛИНА ИСС АРАН

– …то была аспадская гадюка. Я тогда не знал, конечно. Но боль, Тэн, какая это была боль! Я думал, у меня глаза лопнут. Но потом я подумал ― какого ляда мне подыхать в этом нужнике. Пусть лучше гадюка подыхает…

Тэн промычал что-то, что сошло за вполне сносный ответ или выражение заинтересованности. По крайней мере, Амма продолжал:

– …короче, я ей отрезал голову и бросил в дырку. Но вот рука стала напухать просто на глазах. И что мне с того, что змея сдохла? Тут бы самому не сдохнуть. Ну я тогда вспомнил, как меня дядька учил, ― вылез, ну вот так, прямо на карачках вылез, даже портков не успел натянуть, и в кусты. А смеркается ― ничего не видно. Ну, в общем, когда у меня уже желчь ртом начала идти, я поймал-таки жабу. И, как учили, приложил ее к ранке. Она тут же околела. А у меня уже перед глазами круги пошли всякие, как радуга. Но тут еще одна жаба. Я ее тоже так ― к ранке. Тоже сдохла. В общем, сам не помню, что дальше было, ― очнулся на следующий вечер в канаве, а вокруг жаб ― ну точно, дюжина. Или даже больше…

Тэн стал мычать и жестикулировать с жаром балаганного шута. Он взял в рот указательный палец и стал сосать его с усердием годовалого малыша.

– А-а, это! ― уразумел наконец Амма, и выражение озабоченности сменилось на его лице снисходительной улыбкой. ― Не-е. Отсасывать яд было ни в коем случае нельзя. Ты хоть видел когда аспадскую гадюку?

Тэн отрицательно замотал головой.

– Если хоть каплю проглотишь случайно, или если там во рту какая царапина, то уж точно сдохнешь, что твоя собака… ― заключил Амма и настороженно посмотрел на дверь людской, где, собственно, и происходил этот разговор.

Эгин усмехнулся. Во-первых, потому, что у глухонемого Тэна отродясь не было никакой собаки, на которую так обаятельно сослался Амма. А во-вторых, наблюдательности своего болтливого слуги. Да, Амму не проведешь. Всех, кто имеет хоть какое-то касательство к Своду Равновесия, очень тяжело обмануть. Да и Тэн наверняка услышал шаги Эгина, своего господина, еще когда тот был на лестнице, хоть и был глухонемым. Искусством Тэна, своего конюха и отчасти прачки, Эгин восхищался с самого первого дня его службы. Разумеется, тот все прекрасно слышал и наверняка отлично объяснялся ― когда, например, рассказывал о причудах хозяина, гиазира Атена, своему начальнику из Опоры Единства. Но отличить его от глухонемого, заподозрить в обмане было практически невозможно.

Хотя Эгин расколол Тэна на третий день службы, он не подал виду. Пусть наблюдают. Пусть устраивают глухонемой балаган. Лишь бы слугами были хорошими. А на это Эгину, или, если угодно, чиновнику Иноземного Дома Атену оке Гонауту, грех было жаловаться. Он решительно распахнул дверь в комнату, где застыли в настороженном безмолвии слуги.

– Ваша лошадь, милостивый гиазир, уже готова! ― вскочил Амма.

– М-м… ― промычал Тэн, партию которого исполнил только что его товарищ, и в его глазах блеснули искорки поддельного раболепия.

– Я отлучусь на денек в горы. Или на два денька… ― небрежно бросил Эгин, дескать, пусть теперь ломают головы, что же это такое он собирается делать в этих самых горах и отчего это в последнее время гиазир Атен оке Гонаут вошел во вкус одиноких конных прогулок. Такая у них работа, Хуммер их раздери.

Наверное, было бы куда умнее просто лечь спать. Но умнее не значит лучше. Прошедший день был настолько богат событиями и впечатлениями, что Эгин был уверен ― ему не заснуть до рассвета. Не заснуть, если придется провести ночь в постели одному. А это значило, что навестить госпожу Вербелину исс Аран просто необходимо.

Он спустился в конюшню ― для «горной прогулки» Тэн приготовил Луз, серую в яблоках кобылу. Эгин вывел ее под уздцы на улицу и лихо вскочил в седло, легонько тронул бока лошади пятками и был готов пуститься вскачь по Желтому Кольцу, как вдруг перед самым носом лошади возникла фигура мальчишки-по-сыльного, которых в варанской столице величали не иначе как «шмелями». Желто-оранжевый колпак, черный кафтан, штаны «фонариком» и рукава «фонариком» с желто-коричневыми вставками, из которых торчат две тоненькие мальчишеские ножки и такие же хилые ручки. Словно лапки шмеля.

– Милостивый гиазир Атен? ― бойко прокричал храбрый «шмель», одной рукой похлопывая Луз по морде, а другой извлекая из-за пазухи письмо.

– Все верно, ― кивнул Эгин, нашаривая в сарноде мелкую монету. Такому «шмелю» стыдно не дать на сладкую тянучку пару лишних авриков.

– Это вам, ― мальчик подпрыгнул, держа в протянутой руке письмо.

– Будь здоров! ― улыбнулся Эгин, с восхищением наблюдая за тем, как скороход, прикарманив два медяка, тут же растворился в сумерках.

«Будь здоров, любезный Атен оке Гонаут. Надеюсь видеть тебя своим гостем завтра ввечеру» ― вот ради чего мальчишка-"шмель" несся сломя голову по столичным улицам. Две корявые строчки, нацарапанные рукой Иланафа. Конечно же, Иланафа. Кто еще, кроме него, вместо подписи рисует чашку для вина с карикатурно исходящими из нее винными испарениями, приобретшими волею художественного гения Иланафа вид червей или, скорее, глистов.

«Ну что ж, значит, я вернусь завтра днем», ― подумал Эгин, заранее потешаясь над вытянувшимися рожами Тэна и Аммы, которые наверняка отложат всю работу по дому на завтрашний вечер, а день, благословенный отсутствием хозяина, посвятят игре в кости.

Иланаф, или, как принято было звать в бумагах и в миру, смотритель публичных мест Цертин оке Ларва, собирается устроить дружескую пирушку. Что же, тем, на кого опирается Опора Вещей Свода Равновесия, тоже не чужды простые человеческие радости. Добрая выпивка, например.

И Вербелина… И Вербелина ― таким вот своеобразным эхом отдавался в ушах Эгина цокот лошадиных копыт по мощеной северной дороге, змейкой уходившей вверх.

Собачий лай. Возня. Когти скребут о дерево. Резкий запах псины.

– Ждите, ― процедил привратник через смотровое окошко в высокой стене поместья «Сапфир и Изумруд».

В первый раз такое сдержанное отношение к собственному приходу несколько разозлило Эгина. Что это за отношение к благородным мужчинам? «Ждите». Но со временем Эгин привык к этому церемониалу и даже стал считать его вполне разумным. В самом деле, одинокая молодая вдова, живущая в уединенном поместье к северу от столицы, должна ревностно оберегать свой покой. В частности, не пускать за ворота кого попало.

– Госпожа Вербелина изволит отдыхать, ― процедил тот же привратник, ― но она велела передать вам, что рада вашему приходу и выйдет к вам спустя некоторое время.

Эгин спешился. Конечно, он приехал без предупреждения. Без уговора. Его здесь, конечно же, не ждали. Вербелина спит. Одна? Или с кем? Могли бы, конечно, впустить его внутрь, а не заставлять перетаптываться с ноги на ногу у ворот. Впрочем, он и сам не слишком рвался входить. Перетаптываться по ту сторону ворот в обществе милых «песиков» госпожи Вер-белины ему хотелось еще меньше.

Луз испуганно фыркала. Для нее каждый визит Эгина в «Сапфир и Изумруд» был тяжелым испытанием. Видимо, она тоже не слишком симпатизировала собачкам любовницы своего хозяина.

– Здравствуй, милый! ― На Вербелине был кружевной капот и соболья накидка, под которую охотно скользнули пальцы заждавшегося у ворот Эгина. ― Проходи.

Слуга взял под уздцы недовольную и напуганную Луз, а Эгин подхватил под руку Вербелину.