Алексей Макеев - Трудно быть вором

• Название: Трудно быть вором
• Автор: Алексей Макеев
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24433-1

Торговля ворованными собаками – не очень прибыльный бизнес, но иногда везет: «собакокрад» Шульгин обнаружил в кармашке ошейника похищенной им собаки ключ от банковской ячейки. Собака принадлежала какому-то профессору, явно не бедному человеку, так что можно поживиться. Наследники профессора готовы выкупить ключ за очень приличную сумму, но тут появляются какие-то подозрительные типы, тоже жаждущие получить денежки профессора. Вся эта криминальная кутерьма тянулась бы довольно долго, не вмешайся в дело два решительных полковника – Лев Гуров и Станислав Крячко…

---

Они проехали несколько кварталов, прежде чем Гусев решился задать еще один вопрос, который давно его тревожил. Ему показалось, что момент для этого выдался подходящий.

– Темирхан, а почему Шульгин не пошел? Уехал куда-то, хотя вроде не собирался… Что случилось?

Темирхан сердито дернул щекой.

– Ничего не случилось! – сказал он. – С чего ты взял?

– Ну да, не случилось! Я же помню, как он в прошлый раз тебе сказал, что видел чего-то в лесу. Когда с профессором…

– Ты вот что, Саня! – сдержанно, но с затаенной угрозой в голосе сказал Темирхан. – Ты, знаешь, чердак себе всякой чепухой не забивай! Что слышал, что видел – забудь! Знаешь небось пословицу: «Меньше знаешь – крепче спишь»? Ну вот… А когда хорошо спишь, то и живешь, кстати, дольше… А насчет профессора ты лучше вообще забудь. Не было в твоей биографии такого! Запомнил?

– То запомни, то забудь! – проворчал Гусев. – С вашими делами точно крыша поедет.

– Какие твои дела? – хмуро сказал Темирхан. – Баранку крутить да язык за зубами держать – вот и все твои дела. Об остальном я сам позабочусь.

Глава 4

Огни поселка стали хорошо видны уже в конце дороги. Они сияли сквозь негустую листву рощи, создавая впечатление, будто впереди начинается большой город, с широкими улицами, магазинами и бесконечным потоком машин. Однако за все время, пока Гуров с Крячко ехали по дороге, ведущей в поселок, навстречу им не попалось ни одной машины.

– На электричестве здесь не экономят, – с удовлетворением заметил Крячко. – Это хорошо. Темнота на улицах способствует росту преступности.

– Зато там, где жил академик, кромешная тьма, – сказал Гуров. – По твоей теории, там должно твориться вообще черт знает что.

– Это не моя теория, – ответил Крячко. – Это статистика. А насчет академика ты сам придумал. Ты же первый уверен, что с его делом творится что-то не то.

– Это верно, – сказал Гуров. – Но если бы тебе так настучали по кумполу, ты бы думал точно так же.

– А я и думаю, – подтвердил Крячко. – Иначе бы я с тобой не поехал. По ночам спать нужно.

Гуров был согласен, что по ночам нужно спать, но сегодняшняя ночь была для него особенной. Интуиция подсказывала, что странные обстоятельства, связанные со смертью академика Звонарева, еще далеко не кончились и будет непростительно пропустить появление новых. Ради этого он не только решил пожертвовать сном, но и взял на себя смелость пойти против воли руководства, потому что у генерала Орлова, начальника главка, сформировалась несколько иная точка зрения на события.

Конечно, он тоже был расстроен фактом нападения на одного из лучших оперативников, но исключительного значения этому факту не придавал.

– Ты пойми простую вещь, – убеждал Орлов Гурова. – Сейчас повсюду развелось множество деклассированных элементов – к сожалению, конечно. Но это реальность, и ты сам лучше меня это знаешь. Ничего удивительного, что возле богатого дома отирался какой-то бомж. Небось прикидывал, как бы поудобнее махнуть через забор, а тут ты помешал. Ну и взыграло в нем… Люди-то разные бывают. За нападение на милиционера, да еще на полковника, его бы следовало, конечно, припечь хорошенько, но, видимо, птичка улетела. Придется с этим смириться, хотя я понимаю, как тебе должно быть обидно…

– Мои обиды тут совершенно ни при чем, – возразил Гуров. – Просто я не верю в такие совпадения. Совпадения, как правило, тщательно готовятся. А здесь их накопилось чересчур много. Внезапная смерть человека, который вроде бы на тот свет пока не собирался. Собака его пропала, телефон, записная книжка, ключи… Подозрительные типы какие-то в роще… По-моему, достаточно оснований, чтобы пристально ко всему присмотреться.

– Вот и присматривайся, – не возражал Орлов. – Но сначала дождись результатов вскрытия. Может быть, смерть эта никакой криминальной подоплеки под собой и не имеет.

– Смерть, возможно, и не имеет. А вот сопутствующие ей обстоятельства…

Генерал, однако, про обстоятельства слушать не захотел, призывая Гурова быть реалистом. Собственно говоря, он почти дословно повторил те самые возможные возражения, которые Гуров заранее мысленно смоделировал. И еще он напомнил, что прокуратура пока что отказала в возбуждении уголовного дела – до выяснения причин смерти, а стало быть, повода для проведения оперативно-розыскных мероприятий не имелось.

– Время теряем, – возразил на это Гуров. – Попомни мои слова!

– А какое время тебе, собственно, нужно? – не сдавался Орлов. – У тебя, собственно, какая-нибудь версия имеется? Нету? Тогда о чем разговор? А размышлять потихоньку – на это время всегда найдется.

Гуров уже не стал говорить, что одними размышлениями сыт не будешь, но мысль эта запала ему в душу крепко. Версия, еще очень туманная и нечеткая, у него все-таки оформилась, но, по его мнению, проверить и дополнить ее можно было только активными действиями, на которые, строго говоря, генерал разрешения ему не давал. Но в то же время и не запрещал. Во всяком случае, Гуров решил считать, что дело обстоит именно таким образом.

Потому-то он и предложил Крячко совершить ночную вылазку к дому академика Звонарева. Крячко был другом и понимал Гурова с полуслова, поэтому ему не нужно было предъявлять полноценную версию, снабженную обоснованиями и доказательствами. Гуров просто объяснил вкратце, что он чувствует, и этого оказалось достаточно.

– Понимаешь, что меня смущает, – сказал он Крячко. – Если это просто смерть пожилого человека, тогда при чем тут пропавшие ключи, телефон, записная книжка? Не верю я, что академик сам это все где-то посеял. По всем свидетельствам, человек он был педантичный и до последнего дня сохранял завидную ясность ума. И потом, собаку он что, тоже посеял?

– Ну, собака-то в этот ряд как-то не вписывается, – покачал головой Крячко.

– Согласен. Но мы не все знаем. А вообще, пропало то, что так или иначе имеет отношение к хранению информации. Еще раз обращаю внимание на тот факт, что дорогие часы с руки академика не сняли. Не заметить их было невозможно. Значит, это не ограбление в полном смысле этого слова. Самое ценное, чем может обладать ученый, – это информация. Вот чем, по-моему, интересовались те, кто оказался возле трупа Звонарева раньше других. А мы теперь знаем, что интересоваться было чем…

Действительно, уже на следующий день Гуров, проявив исключительную настойчивость, сумел встретиться с двумя весьма занятыми людьми – занимались они теоретической физикой, в которой сам Гуров ничего не понимал. Но это его не смущало, потому что разговор шел не о физике, а о личности академика Звонарева. Из беседы с учеными Гуров выяснил немало интересного. Оказалось, что в былое время академик Звонарев вплотную занимался проблемами так называемой «холодной термоядерной реакции» и как будто бы продвинулся на этом пути довольно далеко. Однако тут произошли события, которые кардинально изменили не только жизнь каждого отдельного человека, но и огромной страны в целом. Советский Союз распался, рухнули многие привычные институты, и даже наука, которой в стране привыкли гордиться, оказалась в загоне. Звонарев был потрясен переменами. Его непростой характер сделался уж совершенно невыносимым. Он переругался со всеми коллегами, со всем руковод-ством и даже с людьми из правительства. После чего отошел от дел и заперся у себя в загородном доме, сведя контакты до минимума.

– Говорят, что все свои теоретические наработки он забрал с собой, – объяснил Гуров Крячко. – Все расчеты, все, что касалось его экспериментов. То есть теперь его работы как бы не существует в природе. Так он отомстил за крушение своих идеалов, казавшихся незыблемыми.

– Кому отомстил?

– Всем. Говорят, Звонарев заявлял об этом публично, что все граждане, не поднявшиеся против развала Союза на баррикады, являются предателями. Вот такой максималист был наш Федор Тимофеевич. Правда, в среде его коллег существует мнение, что проблема «холодного синтеза» неразрешима и Звонарев ничего на этом пути не добился. Отсюда и его мизантропия. Но, поскольку вокруг отшельника и мизантропа возникает такая возня, у нас есть основания думать, что кое-что Звонареву решить все-таки удалось.

– Значит, ты полагаешь, что бомж, который тебе навешал, может испытывать интерес к теоретической физике?

– Про физику не скажу, но в боксе он разбирается на уровне заслуженного мастера спорта, – сказал Гуров. – Генерал счел это не слишком убедительным доводом, но, по-моему, для бомжей не характерны такая прекрасная спортивная форма и такой плотный удар. Профессиональная работа чувствуется сразу.

Крячко согласился, что Гурову в этом плане виднее, и решил, что одна ночная прогулка им не повредит. Он только высказал опасение, не придется ли им на месте столкнуться сразу с несколькими профессионалами, которые следят за своей спортивной формой.