Татьяна Москвина - Эссе, статьи, рецензии

• Название: Эссе, статьи, рецензии
• Автор: Татьяна Москвина
• Жанр: Книги

---

Самое удивительное, что певица всерьез считает себя правой даже в этой постыдной истории. АБП ведь всегда права. Вряд ли мысль о сдержанности, следовании правилам, корректности, умении считаться с другими людьми когда-нибудь приходила в эту голову. Вот и результат: перестав петь, собираемся в поход на завоевание «театра песни». Известно же: если режиссер разучился ставить спектакли, ему срочно нужно строить «новые сцены», переставшему писать качественные книги - самое время рассуждать о «литературном процессе» на ТВ, а если утрачен голос - возводи «центр песни».

Разумеется, Пугачева отправляется туда, где, по ее понятиям, сидит на воеводстве родственное создание. «Продвинутый губернатор» - как выразилась звезда. Надо заметить, АБП, почтенная по возрасту дама (г.р.1949), почему-то разговаривает исключительно на уличном, полу-молодежном жаргоне и нисколько не затрудняется, например, сказать в эфире - «меня на этой исповеди так колбасило, так колбасило!» (НТВ, программа «Главный герой», 13 апреля 2008). Да-а. Интересный такой «культурный» центр намечается… А Валентина Ивановна у нас «стойкий оловянный солдатик» - положение ее губернаторское. Валентина Ивановна славится умением мило распутывать сложные вопросы и так их заговаривать, оглаживать и рассовывать по углам, что вроде бы их становится и не видно. Подписали «протокол о намерениях» и расстались. А там - мало ли что. Сами знаете. «Протокол о намерениях» никакой юридической силы не имеет, равно, как и ритуальные слова о том, что - да, да, нужен, очень нужен нам театр песни, всей душой, как я рада, ваша навеки, приходите завтра.

Так что для Питера опасность еще невелика - конечно, властям хотелось бы оттянуть общественный гнев от треклятой башни Газпрома в сторону театра Пенсии, то есть простите - Песни Аллы Пугачевой. Но у нас хватит на всех, не беспокойтесь! А вот судьба АБП нынче невесела. И никто тут, кроме нее самой, не виноват.

С нелегким сердцем пишу я эти строки. Певицу Аллу Пугачеву, человека необычного, могучего, чрезвычайно одаренного, я любила всегда - покуда она пела. Но ничто не вечно под луной, наступает другое время и невозможно вести себя в шестьдесят лет так, будто тебе тридцать. Нет, женщины, я вашему сумасшествию, вашей распущенности и жажде бесконечных удовольствий потакать не буду - невозможно! По хорошему русскому выражению - погуляла, матушка, пора и честь знать. Есть много полноценных занятий для способного человека, для человека с сердцем, с душой (а это всегда проглядывает в АБП сквозь вульгарный китч, сквозь браваду, сквозь замашки «крестной мамы»). Пора бы открывать не «театры песни» для безголосых родственников и друзей (если только вообще имеется в виду театр песни, и это не рядовая коммерческая афера для прикрытия совсем иных целей) - а больницы и часовни. Нужно бы поддерживать гибнущие молодые таланты в провинции, учреждать премии для действительно нуждающихся. Можно писать книги, пробовать себя в других каких-то жанрах, это хорошо и правильно для творческого человека.

Но Алла Пугачева маниакально зациклена на самой себе. Открыто радио «Алла»- и звучит там Алла, и говорят там об Алле. В любом интервью певица будет говорить о себе и только о себе. Она человек далеко не бедный, в ее жизни сбылось и осуществилось все, но, как и многие деятели искусств, начинавшие в 60-70-е, она считает, что советская власть недодала ей денег, что Родина задолжала ей по большому, что у нее есть только жалкий четырехэтажный дом на Истре, а не замок в Лондоне, что ее обошли, ее обделили, и что поэтому она имеет право требовать от Родины еще, еще, всего, побольше всего! Прямо-таки как Универсальный Потребитель из повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу». «Дай, дай, дай!» - вот главная песня всех этих пожилых акул, которые когда-то были талантливы, умны, смелы, а превратились в чудовищ с вечно разинутыми пастями. Когда же вы уйметесь-то, мастера искусств? Есть же рядом с вами люди, ваши современники, ничуть не менее вас талантливые, а то и более, которые не превратились в прорву, которые не жалуются на советскую власть, не обижаются на судьбу - а спокойно по мере сил работают. (Посмотрите на Алису Фрейндлих!)

«Эх, испортил песню, дурак»- говорят у Горького в пьесе «На дне».

Вот и я скажу про Аллу Пугачеву - эх, испортила песню,…!

ОСТРОВ ЛЫСЫХ

# Тема, конечно, деликатная. И никого обижать не хочется. В конце концов, люди не виноваты

Но с другой стороны - у нас что ни тронь, все деликатно. И если люди не виноваты, то кто, спрашивается, виноват? Улитки? Вот, например, сидит почтенный с виду человек, справляет 95-летний юбилей - так много ли найдется желающих сказать ему: сволочь ты беспросветная, дрянь и христопродавец! Как тебя только, иуду, земля-то носит! То есть желающих, возможно, будет много, но толку от этого мало - никто не скажет, потому что неудобно. Согласитесь, если христопродавец дотянул до 95 лет, и, вместо того, чтобы повеситься на осине, процветает, это как-то усложняет впечатление. Ведь грубить - свойство молодости. Когда-то мир был молод, там жили молодые волосатые пижоны (даже мюзикл такой был - «Волосы»), их звали в одних странах хиппи, в других еще как-то, они были против войны, политики, занудства, богатства, против своих папаш-фашистов, за мир, любовь и вольную жизнь на природе. Мир перестал быть молодым давно, в 70-е годы. Сначала исчезли веселые и волосатые. Потом куда-то подевался космос. (Книжки про путешествия на другие планеты пропали вообще!). Потом замолкла всякая критика папаш-фашистов. Потом тема будущего вообще стала просто неприличной, необсуждаемой. У нас в России последний выплеск молодости мира запоздало сверкнул в середине 80-х годов, вместе с «красной волной» русского рока и бурями перестроечной публицистики. И - надорвалось, оборвалось, смолкло. Изо всех щелей поползли не волосатые, а чисто лысые - и культура так же, как весь мир, стала старообразной, угрюмой, корыстной. Наша культура особенно. В ней главное - как-то проскрипеть и нарисоваться до 50-ти лет. Хоть какой-то багаж накопить по прославлению фамилии. После этого уже что-либо делать необязательно - каждые пять лет можно отмечать юбилей, чем все наши деятели культуры и занимаются. В отличие от других стран, юбилеи наших мастеров искусств - не камерное и келейное дело, а всенародное событие. Это затейливый и громоздкий ритуал со статьями в газетах, сюжетами в новостях и передачами по телевизору. Каждый день кому-то 50, 55, 60, 65, 70, 75, 80, 85, 90, 95… Надо говорить речи, прославлять, трезвонить, провозглашать, молотить языком, источать мед и патоку - а как же! Юбилей! Но почему мастерам искусств такая привилегия перед всеми? Отчего цифры, обозначающие продолжительность их жизни, должны сопровождаться всенародным колокольным перезвоном и медовыми речами? Почему с унылой регулярностью несчастные журналисты обязаны сочинять статьи «к датам»? Я не знаю. Но растет ощущение скучного, дико старого, зарегламентированного мира, где остались одни ритуалы и церемонии. И эти ритуалы-церемонии растут и развиваются уже как-то сами по себе, по своим законам, вне связи с миром подвижных живых смыслов. Некоторые юбилеи уже не умещаются в рамки одного дня - они ширятся как скисшее тесто, вылезают, заполняя собой пространство. Кроме того, юбилеи у нас любят отмечать не только живые организмы, но и целые коллективы - театры, студии, газеты. Точно мы в какой-то огромной общей тюрьме живем, где так важен каждый год, где нет событий, кроме хода времени. Неловко, неприлично напоминать, что в живом свободном мире важно, что ты сделал, а не сколько тебе лет при этом исполнилось. Рост юбилеев явно сигнализирует об омертвлении тканей культуры, тем более, что юбилейные даты принято насчитывать «от века» ( четверть века, полвека, три четверти века и век), а у нас юбилейный трезвон поднимается каждые пять лет! Ощущение старого-престарого мира подкрепляется еще и загадочным ростом числа лысых актеров в кино и на ТВ. Раньше такого не было. Совсем в старину факт облысения тщательно скрывали, носили парички. В повести Достоевского «Дядюшкин сон» престарелый дядюшка больше всего на свете боится, что мир узнает его маленькую тайну - накладные волосы. Парики и накладки были в большом ходу, облысения стыдились, оно строго ассоциировалось с пожилым возрастом. Лысый молодой человек был тогда явной редкостью. Чтоб он проник в искусство - на сцену, на экран - такое даже не обсуждалось. Затем, в советские времена, лысинка, как знак божественной привилегии, полагалась в кино только исполнителям роли В.И.Ленина да еще разве Евгению Леонову. Ну, Михаилу Козакову в ролях злодеев иногда разрешали. Но лысый молодой герой - это было абсолютно исключено. Однако теперь у нас молодой и притом лысый - это в жизни сплошь и рядом. То ли Чернобыль даром не прошел, то ли мода такая. Цензуры по этой части нет, худсоветов нет, редакторов нет - вот и дошли до того, что в сериалах по четыре-пять лысых скапливается за серию! Сама видела однажды (то было в ТВ-сериале «Кулагин и партнеры») - расследователь лысый, подозреваемый лысый, и свидетель тоже лысый! Одно дело талант вроде Виктора Сухорукова, ему все можно. А другое дело - обычный, рядовой поток лиц, заполняющий, так сказать, будни нашей визуальности. Обилие лысых все-таки придает этим будням какой-то престарелый нездоровый оттенок. Очень уж унылый вид получается у нашей культуры в целом. Это выходит какой-то остров лысых, на котором бесконечно отмечаются юбилеи. Уже как-то подзабыто, что искусство - дело веселое, озорное, радостное. Какая там радость! Все сидят в президиумах, делают торжественные лица, говорят «я убежден» и «позвольте в этот день…» О, тоска! Хочется взять крепкую метлу и вымести к чертям этот церемонный престарелый бессмысленный мир - мир тошнотворных лысых юбилеев. Чтобы живые люди и хорошие дела просто - были. Без всяких обязательных к юбилейству пятерок и нулей в числах своей жизни.