Алексей Зимин - Единицы условности

• Название: Единицы условности
• Автор: Алексей Зимин
• Жанр: Книги

---

Всякий вариант имел свои плюсы, всякий - таил подвох. Вообще, если вы заметили, мы жи1 Моцарелла-ди-буффало - мягкий сыр из буйволиного молока. 2 «Дуглас» - McDonnel - Douglas - производитель самолетов. 3 Alitalia - итальянская государственная авиакомпания. вем в глобальном мире, который испытывает системный кризис универсальных подходов. Однозначно положительных решений практически не осталось. Даже снимая с полки в супермаркете банку йогурта с содержанием жира равным нулю, думаешь - а нет ли где-нибудь чего-то более диетического?

Да что там йогурты, у действительности в рукаве сегодня припрятаны такие фокусы, что кровь стынет в жилах.

Два моих приятеля пару лет назад путешествовали по Таиланду. Патайя, Бангкок, гнусный запах дуриана и его же божественный вкус. И конечно же, нескромное очарование порока. Поддавшись ему, мои приятели арендовали в массажном салоне миловидную тайку, чтобы по очереди предаться с ней торопливому оральному греху.

И вот, когда все покровы сорваны, когда уже близок катарсис, выяснилось, что обаятельная тайская дамочка на самом деле не дамочка, а переодетый мужик. Трансвестит. Дежурная для Таиланда история.

Ситуация патовая - как быть? И два эротических туриста принимают два различных решения. Один доводит дело до конца, руководствуясь простой анатомической логикой, что рот и у мужчин, и у женщин устроен одинаково. И, в конце концов, один раз - не пидорас. Другого долго рвет в уборной непрожеванным дурианом от невозможности примириться с мыслью, что, надо же, так глупо: первый раз в жизни решиться на проститутку - и тут такое.

Я воздержусь от оценок этой угрюмой экзистенциальной драмы. Со всяким может случиться. И такое вот нелепое fellatio - еще из самых простых дилемм. Есть вещи сложнее.

Кто, например, абсолютно точно знает, где проходит грань между терпимостью и беспринципностью? Скажем, у вас есть друзья, семейная пара. Оба вам нравятся, с обоими вы одинаково дружны. Но при этом вы достоверно знаете, что мужская половина этой пары, допустим, изменяет жене с другой. Но вы не рассказываете его жене про это. Потому что терпимы и знаете за своим другом, что он слаб на передок. Или вот у вас есть домработница. И она ворует серебряные ложки. Но вы ее не увольняете, потому что у нее трое детей и им нечего есть. Или, наоборот, проявляете принципиальность и увольняете. Но не переходит ли принципиальность в этом случае в жестокость?

Универсального решения нет, и поэтому приходится жить сразу в нескольких, часто противоречащих друг другу системах координат. Одной рукой голосовать за запрещение смертной казни, а другой - за разрешение абортов. Горевать о плачевном состоянии мировой экологии, но не отказываться от машин с бензиновым двигателем. Осуждать продажных чиновников, но свои дела решать при помощи взяток. И это только вершина айсберга. А еще ведь надо разобраться, нужно ли всегда говорить человеку, что он мудак, особенно если этот человек ты сам. Как проголосовать за демократию, если на выборах только один кандидат и вы его знаете. Можно ли надеть на банкет голубую блузку с юбкой в зеленый горох, если ваш спутник напился задолго до начала банкета?

Лично у меня нет однозначных ответов на все эти мучительные вопросы.

Французский писатель Фредерик Бегбедер1 предлагает во всякой двусмысленной коллизии думать: а как бы поступил на моем месте Том Форд? Надел бы он этот жуткий галстук с желтыми искрами? Разумеется, не надел бы. Подал бы он руку этому чудовищу в синих очках? Конечно, он даже не посмотрел бы в его сторону. Заказал бы баранину с курдючными шкварками после одиннадцати вечера? Само собой, после семи он не ест даже сырую рыбу.

Не исключено, что это единственно возможный для современного человека метод. Как говорили средневековые алхимики, если Бог недоступен, надо поклоняться тем демонам, которых удается вызвать.

Я подумал про Тома Форда, когда заказывал билеты на Капри. И решил, что, наверное, он захочет выспаться. И поэтому выбрал вечерний

1 Бегбедер, Фредерик - автор романов из жизни копирайтеров и романтических эгоистов. Знаменит стал после романа «99 франков». рейс. Но самолет задержали, и мы с женой опоздали на короткую стыковку. Пришлось ночевать в пригороде Милана, в гнусной гостинице, где в соседнем номере голландские школьники до утра орали свои похабные песни и гоготали, как ослы. Наверное, надо было их пристрелить. Но кто знает, не перешел бы я в этом случае границу нетерпимости? И где взять ружье, если на улице ночь, до Милана сорок миль, а в кармане всего пятьдесят евро наличных денег? Может быть, они принимают карточки?

1 3

ОПТИМИЗМ,
ИЛИ КАК НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ
МОЖЕТ БЫТЬ БЛАГОМ

Большая часть самых прекрасных и удивительных вещей на этом свете существует благодаря разнокалиберным формам несправедливости. Начнем с того, что мы с вами на сегодняшний день более или менее живы. Вас не удивляет этот научный факт? Вы считаете, что по праву коптите это дивное небо, когда не то что Моцарт, но даже Сальери давно уже мертв?

С точки зрения, допустим, ежа, человеческое существование - само по себе излишество. Каждый проведенный нами на этой планете день - насилие над здравым смыслом. Честертон однажды написал, что человека от животного отличает способность пить, не испытывая жажды. Некоторые из двуногих в этом занимательном дарвинизме шагнули еще дальше: они обладают способностью испытывать жажду, не имея потребности пить.

Однажды я в силу служебного положения был, так сказать, интегрирован в самый эпицентр излишеств; меня, помнится, приятно поразила история про трех русских олигархов, которые в одном южнонемецком городке неделю питались одними трюфелями. Они заказывали их на завтрак, обед и ужин. Только белые трюфели. По полкило на брата и по цене в несколько тысяч евро за порцию. Такая гастрономическая стратегия привела к тому, что в итоге они умяли все белые трюфели в радиусе пятидесяти километров.

Случай этот можно трактовать как блажь или выпендреж, однако, не будь в истории человечества подобной блажи, она вообще бы остановилась. И единственными существами на земле, которые бы вволю лакомились самым деликатесным ее даром - трюфелями, были бы неприятные грибные мошки. Только они, кроме эксцентричных миллионеров, могут позволить себе эту абсурдную, с точки зрения бедных, роскошь.

Историю эту, таким образом, можно трактовать как решительную победу, одержанную человечеством над естественным порядком вещей. Жизнь существует для того, чтобы тем или иным иезуитским образом поставить человека на место. Долг человека - хотя бы на неделю подчинить себе течение жизни.

Писатель Сорокин как-то сказал, что все, что ему нужно сегодня, - это покой и деньги. Коллизия практически булгаковская: вместо света - покой, вместо воли - пестрые банкноты, которые я, признаюсь, тоже очень люблю.

Банковский счет - логарифмическая линейка свободы, способ примерить желаемое на действительное. У моей бабушки такого способа не было. Как и большинство людей ее поколения, они жила воспоминаниями о будущем. Причем не о своем будущем, не о будущем своих детей, а о некоем абстрактном «завтра», где с помощью хилого кусочка минерала можно будет отапливать всю планету, где все будут сыты и довольны и где не будет войн, а только радость и братство.

У наших дедов было счастливое умение жить вот с этим смехотворным капиталом так, как будто у них в руках солидная фьючерсная сделка, какая-нибудь самотлорская нефть или газ, не меньше. Сегодня так не умеют.

В одной деловой газете я прочитал, что практически никто из ныне действующих русских денежных мешков еще не составил четкого завещания. И фокус тут не в том, что они планируют жить вечно. Им хочется верить, что дольше века будет длиться сегодняшний день.

Именно поэтому русский человек, заработав первые пятьдесят тысяч, покупает не облигации Пенсионного фонда, а новую машину. Именно поэтому он не откладывает время визита на Ривьеру на свою пятидесятую годовщину, а мчит туда сегодня, сейчас. Потому что завтра, возможно, уже не будет.

И кроме того, ничего случайного или лишнего в жизни не бывает, ни в сиюминутной, ни в исторической перспективе.

Эксцентричные персонажи, килограммами глотающие баденские трюфели, удостоились как минимум анекдота. Анекдотический менеджер среднего звена, снимающий квартиру в хру-щобе и мучительно трясущийся туда по ухабам и пробкам на BMW Мб, хотя бы тридцать минут в день находится в гармонии между внешним и внутренним. Губернатор Абрамович, потративший полмиллиарда у.е. на футбол, открывает теперь любые британские двери с тем же норовом, с каким футболист Лэмпард1 распечатывает ворота. Отдавшая отнюдь не лишние тысячи евро за сумку Birkin2 может утешать себя тем, что у ее внучки будет настоящее винтажное сокровище. Я сам, когда слюнявлю купюры за полбанки «Фрескобальди» и тарелку тосканской говядины, судьба которых, как вы прекрасно понимаете, в лучшем случае находится по ведомству перистальтических ощущений, зомбирую себя тем, что, конечно, это было немыслимо дорого, но зато в этом есть мой неповторимый и бесконечно интимный личный опыт. Все мы, не собирающие, а расточающие, пусть и зарываем свои таланты в землю, зато делаем это в буквальном смысле, от которого есть прямая научная польза.