Георгий Эфрон - Дневники

• Название: Дневники
• Автор: Георгий Эфрон
• Жанр: Книги

---

Дневник N 10 (продолжение) 17 ноября 1941 года Георгий Эфрон 18 jours de voyage. Hier soir avons reзu pas mal de pain1 - тот, который был получен 15-го вечером, - pain blanc et noir, fameux2. Человек с деньгами, Головин, отстал в Куйбышеве, но вчера вечером догнал поезд в Кинели. Сейчас - 9 h.30 du matin3 - стоим на ст. Кинель. Всю ночь производили какие-то маневры с поездом, водили его вперед и назад по путям, рассортировывали его. Кажется, его облегчили от нескольких товарных вагонов. Вчера вечером и сегодня утром ходил за водой. Сегодня утром enfin me suis lavй - trиs agrйable et utile, ma foi4. По моим расчетам, через 10-9 дней будем в Ташкенте. Очень надоело это путешествие.

Говорят, что получена на станции телеграмма от наркома пути об ускорении нашего продвижения, так что часа через 2-3 поедем. Еще ничего не разделили из тех продуктов, что лежат в багажном вагоне; досадно, но, по крайней мере, есть хлеб.

Говорят, у ВКВШ также нет никаких "оправдательных" эвакуационных бумаг, кроме личных эвакуационных справок. Так что они в таком же положении, что и мы. Но они расторопнее - впрочем, по-видимому, потому, что их попросту количественно больше. Сейчас я точно узнал, что на станции Кинель получена телеграмма замнаркома путей сообщения, предписывающая включить нас в график как пассажирский поезд. Итак, мы - пассажирский поезд и продвигаться будем значительно быстрее. Шикарно. Теперь - главный интерес в том, что нас ожидает в Ташкенте. Жалко, что еще не начали делить продукты. Нет, конечно, при возможности я возьму прямой курс на среднюю школу. Мне нужно добиться среднего образования coыte que coыte5. За него пока я могу платить. Мне очень важно это: ведь высшее образование могу я получить только при условии среднего образования.

Конечно, в Средней Азии мне нужны площадь, питание: это основное. Тогда я смогу учиться. Правда, я пропустил 3 месяца… Но я их догоню: дали б возможность учиться, это главное. Вообще у меня проект работать летом, в каникулы, чтобы как-то возместить, скажем, произведенные на меня какие-то затраты. Хотелось бы устроиться так: Кочетков нашел бы мне какую-нибудь площадь в Ашхабаде; питался я бы вместе с Насоновыми и Митькой, с ними договорившись и внесши им известную сумму денег. Сейчас же бы поступил на учебу в школе. Усиленно бы учился, а летом, пользуясь знакомствами Кочеткова, стал бы подрабатывать. План, бесспорно, заманчивый, но стоґит он вилами на воде. Возможно, в Ашхабад попасть, по тем или иным причинам, не удастся; попавши туда, il se peut1 во-1х, что Кочетков площади для меня не найдет, во-2х, Насоновы могут отказаться меня снабжать. Все может быть. Но все же мой план вполне целесообразен и, возможно, вполне осуществится.

Но очень я не надеюсь. Во всяком случае, до крайности надоело это громоздкое, нескончаемое, грязное путешествие. Поскорее бы оно кончилось. Сегодня буду переписывать из "Fleurs du Mal" лучшие, по моему мнению, стихотворения в черновик моего сборника. У Митьки есть "Poиmes Barbares" Leconte de Lisle'а; если буду жить в Ашхабаде, нужно будет прочесть, так же как и "Variйtйs"?Валери (пресловутые "отдыховские" Variйtйs). Шикарно было бы сидеть с Митькой в какой-нибудь чайхане, вспоминать время былое и пить что-нибудь! В нашем вагоне едут какие-то курьезные карикатуры: например, сорокалетняя горе-драматургша, в штанах и полусапогах, которая носится повсюду со своей, по-видимому, единственной пьесой, давая всюду и всем ее читать и quкtant les conseils2. Какая проституция творчества! Manque de tact, de discrйtion, le plus absolu.3 Еще карикатура: закоснелый теоретик литературы, плохой писатель и ratй4, хвастливый фанатик Криницкий. Молодой, совершенно неграмотный критик Макаров: небритый спекулянт, risйe de tout le wagon5, поминутно клянчащий что-нибудь у всех. Или, например, сестры Зорьки, мещанки с золотыми зубами, думающие только о готовке.

Единственные "люди": Державин и Кочетков. Когда же наконец мы поедем?

Дневник N 10 (продолжение) 18 ноября 1941 года Георгий Эфрон 17-го вечером поделили весь хлеб possible и imaginable1. Вчера же получили масло.

Едем пассажирским поездом N 74, по графику и расписанию, voyez-vous зa, ma chиre!

D'un chic…2 Сегодня проехали Чкалов - anciennement Orenbourg, oщ l'on3 ссылало царское правительство. Должны еще разделить сахар, крупу, колбасу и отдать мне мои 1350 рублей. Едим хорошо: сегодня ели гуляш с кашей - и на завтра осталось.

Самое приятное и замечательное: ем вдоволь масла со свежим хлебом. Шик! Очень давно не ел так масло. Плевать, что завтра-послезавтра его больше не будет.

Обойтись я без него прекрасно могу. Это люкс, а я больше всего люблю именно люкс и сейчас largement4 его потребляю. Едем мы здорово быстро. Дня через 3-4 приедем в Ташкент. А говорят, приедем 21-го числа, через 2 дня. Говорят, что в Ашхабад пускают только по особым пропускам и туда почти нельзя попасть вследствие открытой границы с Ираном. Но Ашхабад - местопребывание Митьки; кроме того, il est appelй а кtre5 культцентром, да и народ туда не просачивается, так что я туда непременно попаду. Впрочем, Кочеткова беспокоит principalement6 временное устройство в Ташкенте, если еще нас туда пустят. Проезд в Ашхабад беспокоит его меньше. Вообще, все - неизвестно. Но, по крайней мере, скоро приедем.

Счастливцы наши ВКВШ! Их-то в Ашхабад пустят наверное. Вообще-то говоря, лишь бы в Ташкент пустили, а не отвели к чорту на кулички. Лишь бы в кишлак не отправили.

А впрочем, вдруг все устроится? - Вполне возможно. Державин - очень веселый, остроумный человек. Но сглупил: обременен семьей в 4 человека: жена и 3-ое детей.

Вот такие штуки все портят, всю жизнь. А между прочим, деньги нужно будет мои получить обратно, и возможно скорее. Нет, едем мы хорошо. Небось, я думаю, с Кочетковым не пропасть. По-моему, Кочетковы и Державины - наиболее квалифицированные. Непременно надо будет попасть в Ашхабад; это - культурный центр Средней Азии. Кочетков думает сначала найти pied а terre1 в Ташкенте, похлопотать о делах, съездить в Ашхабад. В общем, потом увидим. Хорошо, что я с Кочетковыми.

Дневник N 13 3 января 1943 года

Георгий Эфрон За эти несколько дней моя жизнь успела перевернуться, причем перевернуться самым крутым, самым неожиданным образом. 31-го числа был вывешен приказ о призыве граждан 1925-го года рождения на действительную военную службу. Изя меня подвел, и Новый год я встретил один с вином, жареной картошкой, коврижкой и сливочным маслом - в общем, cфtй3 продуктов, на славу. 1-го числа обедал у П. Д.: икра, рыба, винегрет, портвейн, мясной суп, плов, чай с тортом. Я уже тогда решил идти в военкомат 2-го числа и торопился, торопился насладиться жизнью (получил 1000 р. от Лили). 2-го числа мы с Новаковичем отправились в военкомат; просидели, простояли, проваландались весь день; прошли подобие медкомиссии, определившей нас годными, заполнили анкету; паспорт у нас забрали. Сегодня решилась наша судьба. Я, по правде сказать, очень надеялся на то, что нам дадут отсрочку, так как мы школьники и выпускники 10-го класса. Прошел призывную комиссию, которой сообщил об арестованных и ответил на вопрос, когда приехал из-за границы и т.д.

Всем говорили, в какой род войск их определили; мне же сказали "подождать решение комиссии". Поздно вечером, после того как нас собрали в большом зале военкомата и военком майор Коканбаев, толстый узбек в орденах, произнес пламенную речь (сначала на русском, потом на узбекском языке), начали раздачу документов. Молодые рабочие с оборонных заводов получили отсрочку до 1-го июля, все остальные получили явочную карточку - явиться такого-то числа с вещами в военкомат. Новакович, которого определили в артучилище (все окончившие свыше 7 кл. зачисляются в училища), получил явочную карту на 10-е число; он зачислен в команду N 2. Я тоже получил явочную карту N такой-то, но увидел, что графа "и зачислен в команду N" заполнена неразборчиво - что-то вроде "тр.". И тут кто-то сказал, что это - трудармия, и что это - очень плохо, что это - каторга и что туда направляют уроженцев Зап. Украины, заключенных и прочий сброд. Роют окопы, каналы, работают на заводах и даже в колхозах. Какой ужас! Завтра утром я пойду с Новаковичем в военкомат, во что бы то ни стало добьюсь военкома или начальника 2-й части и спрошу - мол, всем сказали, в какой род войск их определили, а мне не сказали. Тогда, я думаю, он ответить будет должен, ибо действительно всем сказали. В случае подтверждения того, что я определен в трудармию, я попрошу изменить это решение и определить меня в артучилище - мол, неразлучен с Новаковичем, хочу защищать родину и быть вместе со своим товарищем. Кстати, захвачу справку об эвакуации от Союза писателей. Сомневаюсь, чтобы что-либо путное вышло из этой затеи, но нельзя оставаться пассивным, и хоть выяснить, куда я определен, необходимо. Итак, через шесть дней окончательно и бесповоротно кончится моя культурная жизнь и начнется страшное, бредовое, холодное и чуждое неведомое. Почему я хочу быть в одной части с Новаковичем? - Потому что он все-таки мой товарищ и мне страшно, страшно идти одному, совсем-совсем одному в какую-то страшную, каторжную трудармию. Неужели мне готовится Алина участь? Неужели мне придется работать простым рабочим или копать землю, несмотря на мои 9 классов, несмотря на мой французский язык? Неужели эта репрессия обрушится на меня - и за что, и на сколько времени? Возникает вопрос, в связи с мобилизацией - каким образом разойтись с Марией Александровной? Оставить ли ей кожпальто, чтобы она продала? Или взять с собой - понадобится? Ведь если это трудармия, то форму они там не дадут… А с другой стороны, страшно, что она придет и начнет трепаться, скажем, в Литфонде. И если меня отпустят, то где жить? Неужели придется бродить без пристанища, как нищий? Ведь мою комнату тотчас же займут, когда я уеду.