Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Спасти чужого

• Название: Eurocon 2008. Спасти чужого
• Автор: Сергей Лукьяненко
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-05106

«Еврокон» — традиционная конференция профессионалов и любителей фантастики всей Европы. В 2008 году этот престижный форум впервые пройдет в России. Тринадцать самых популярных русских фантастов приняли предложение участвовать в проекте, посвященном этому уникальному событию. Сначала каждый из них написал рассказ на любимую читателями тему — «Убить чужого». После чего создал отповедь одному из ксенофобских текстов, со всей толерантностью пытаясь «Спасти чужого». В результате творческого соревнования авторов появился двухтомник. Одну из книг мы предлагаем вашему вниманию. Роман Валерьевич Злотников, Владимир Дмитриевич Михайлов, Евгений Юрьевич Лукин, Александр Николаевич Громов, Александр Зорич, Ирина Сергеевна Андронати, Владимир Николаевич Васильев, Алексей Юрьевич Пехов, Леонид Александрович Каганов, Олег Игоревич Дивов, Андрей Геннадьевич Лазарчук, Вадим Юрьевич Панов, Василий Головачев, Сергей Васильевич Лукьяненко

---

Фридрих. Если вы имеете в виду попытку самоубийства Глеба, то я мало что могу сказать. Я был слишком занят остальными… Понимаете, Глеб на вашем фоне был просто красавец. Вы все просто спали стоя… ребята, можно, я не буду описывать это всё? Правда, жуткое зрелище. При этом понимаешь, что и сам недавно был точно такой же… как я свою каюту отмывал, это… в общем, вот. Я по очереди сумел обработать магнитным полем — сначала командира, потом вас, Таня… а потом вынул Глеба из петли. И тут у меня, конечно, сработал триггер.

Татьяна. Но вы же провели с ним реабилитационные беседы, назначили лечение?

Фридрих. Разумеется. Он объяснил попытку самоубийства внезапно нахлынувшей глубокой депрессией, чувством полного одиночества, заброшенности… и он был уверен, что достаточно испугался смерти, чтобы дальше держать себя в руках. Тем не менее я назначил лечение… можно без подробностей?… в общем, вполне адекватное лечение… но на всякий случай ввёл ему под кожу программируемые микрошприцы с миоблокаторами и нейроплегиками. Настроены они были на гормоны стресса, то есть как только человек начинает делать что-то во вред себе, даже ещё не делать, а планировать, эти штучки его обездвиживают и тормозят. Но я не учёл, наверное, что мы все находились в чудовищном подавленном стрессе, гормоны у нас зашкаливали — и сейчас наступило истощение. Так что мои сторожа не сработали…

Татьяна. Второй случай не был демонстративным суицидом? «Криком о помощи»?

Фридрих. Уверен, что нет. Он всерьёз пытался себя убить. Просто ему ещё раз повезло… В общем, когда он пришёл в сознание, у него начался тяжёлый реактивный психоз. Я уже занимался только им, не спускал с него глаз, но он улучил момент… Ну, я не знаю, какую волю надо иметь, чтобы при тех дозах неоладрила, которые он получал, суметь воткнуть в себя ножик…

Татьяна. Доктор, мне кажется, вы старательно избегаете того, чего мы от вас ждём. Объяснения этих суицидов.

Фридрих. Если и избегаю, то не потому, почему вы думаете… Просто я не сумел этого выяснить. И мне не хочется признаваться в неудаче… Или вы хотите спросить, не влияние ли это спасателя? Наверняка да. Но у меня нет никакого объяснения, почему . Масса предположений… но я не могу их проверить. А без проверки они не стоят ни черта.

Татьяна. Понятно. Спасибо, доктор Голубовский. Потом мы, может быть, вернёмся к этой теме… Бернар, я прошу теперь вас — описать то, что вы увидели после того, как вас обработали в магнитной камере.

Бернар. Татьяна, я могу спросить, зачем мне перечислять то, что и так есть на объективном контроле?

Татьяна. Вы единственный, у кого был психический срыв после… давайте будем пользоваться словом «выздоровление» для обозначения того, что со всеми нами произошло после обработки магнитным полем. Итак, после выздоровления…

Бернар. Я прошёл по кораблю, а затем занялся тестированием систем. Корабль был в недопустимом состоянии, особенно это касалось бытовых отсеков и научной лаборатории. Я не представлял себе, что с лабораторией можно сотворить такое … как Фриц сумел найти там что-то, что работает…

Фридрих. Никак. Гамма-анализатор собрал из запчастей. Ну, там ещё… в общем, что смог.

Бернар. Глеб тогда ещё был в порядке, мы с ним произвели разгрузку фильтров, заново запустили регенератор, обновили белковые синтезаторы… одним словом, поборолись за живучесть. Но потом… потом оказалось, что маршевые двигатели выведены из строя…

Татьяна. Именно выведены ? Кем-то — и преднамеренно?

Бернар. Тогда мне показалось, что именно так. Сейчас я не могу утверждать однозначно. В том, что двигательный отсек был вскрыт, и в том, что двигатели не прошли предполётного тестирования, причинно-следственной связи может и не быть.

Татьяна. Бернар, вопрос, на который я не уверена, сможете ли вы ответить. Решайте сами. Этот так называемый психический срыв… не мог быть результатом или… э-э… аварийным несрабатыванием триггерного переключения?

Бернар. Я думал об этом. Насколько мне известно — нет. Скорее всего, нет. Но вы же все знаете, что нам сообщают далеко не всё о наших дополнительных личностях и о том, по какому триггеру они включаются. Так сказать, исходя из наших же интересов… Так вот, я думаю, что мой срыв был вполне мотивирован… к тому же доктор сказал, что мы все были истощены — и физически, и морально…

Татьяна. Мы сможем запустить двигатели?

Бернар. Пока не знаю, нужно… Что, Сильвия?

Сильвия Кобчик. Может быть, имеет смысл триггернуть меня?

Бернар. В инженера-ремонтника? Рано ещё. Сначала прогоним утилиты резерва, потом решим, хорошо? Я всё-таки не исключаю того, что это сбой диагностики.

Сильвия. Моё дело предложить…

Татьяна. Сильвия, а откуда вы знаете свою резервную личность?

Сильвия. Это не полнообъёмная личность, а профессиональный сервис-пак. А что у меня резервное полное — я, естественно, и не представляю. Пока ещё до него не доходило.

Татьяна. Понятно… Ну, чтобы не интриговать зря, скажу: двигательный отсек вскрыл Глеб — после того, как уложил доктора Голубовского в магниторезонансную камеру. Проследить, что он делал внутри отсека, невозможно…

Сильвия. Забавно. А мне смутно казалось, что это была я. Такой… как бы сон. Значит, вещий. Типа, придётся чинить.

Татьяна. Что существенно: Глеб в своей прощальной записке ни словом не упомянул о том, что он сделал с двигателями. А ведь он был уже здоров. Но при этом под воздействием спасателя. И я подозреваю, что если мы его разбудим и спросим, он этого эпизода не вспомнит.

Фридрих Голубовский. Должен сказать, что у Глеба самый благоприятный из всех из нас анализ крови. Не то чтобы хорошо, но так… не вызывает тревоги. И гормоны почти в норме.

Татьяна. Это вы к чему?

Фридрих. Ну… С одной стороны, спасатель толкнул Глеба к нескольким попыткам суицида. С другой, он оказывал на Глеба безусловно терапевтическое действие. С одной, это он — наверняка, он — каким-то непонятным мне способом натолкнул Глеба на идею, как вылечиться от нашей энцефалопатии и вернуть нам рассудок. С другой, на какое-то время он отключает Глебу мозги и заставляет что-то сделать с двигателями. Вот, собственно…

Татьяна. Фриц, вы говорите так, как будто считаете, что этот спасатель — разумен?

Фридрих. Кхм!.. Я же это говорю с самого начала. Разумен в каком-то общем смысле, или это элементарный носитель распылённого интеллекта, или достаточно сложно запрограммированный микробот…

Бернар. Фриц! А где тело того паразита, которого…

Фридрих. Вот. И я о том же. Я не помню, командир.

Татьяна. До официальной передачи функций командир здесь я.

Фридрих. Понял, командир. Как прикажете обращаться к бывшему командиру?

Татьяна. Доктор, я вас прошу не ёр… о-ох… извините…

(Звуки общего замешательства.)

Бернар Кристиансен. Для протокола. Я Бернар Кристиансен, по триггеру 2Б — чрезвычайный комиссар Агентства внешней безопасности. Объявляю этот корабль и планету Близнец зоной потенциально опасного контакта. Прошу всех представиться.

Татьяна. Татьяна Сиверская, ксенолог.

Фридрих. Фридрих Голубовский, врач-ксенопатолог.

Малга. Малгожата Кац, военный советник.

Сильвия. Сильвия Кобчик, бортинженер.

Бернар. Ещё один член экипажа — в изоляторе, другой — заморожен… Командно-административные функции возвращаются ко мне. Татьяна, спасибо, вы неплохо справились в критической ситуации. Смена личностей обусловлена срабатыванием триггера 2Б: «Подозрение на неподготовленный тесный контакт с внеземным разумом». Фриц, насколько я понимаю, у вас личность осталась прежней, просто установился сервис-пак?

Фридрих. Именно так, командир.

Бернар. Тогда продолжайте.

Фридрих. Дело в том, что операцию я делал в том беспамятстве… предлагаю назвать состояние, в котором мы находились после высадки, «дисхронией».

Бернар. Лучше «синдром Голубовского».

Фридрих. Благодарю, но нет. Синдром ещё не описан, возможно… В общем, суета это. Дисхрония, и всё.

Бернар. Док сказал «в морг»…

Фридрих. Именно. Я не помню, куда дел препарат. Боюсь, что просто выбросил в лоток с использованными материалами.

Бернар. А лоток…

Фридрих. Скорее всего, отправил в утилизатор.

Сильвия Кобчик. Так, подождите! Если Глеб в отключке, а его ведёт эта тварь, которая в нём, а тварь не знает схемы корабля, но её тянет к… ну, к той, которую Фриц выкинул… то он как раз и упирается в дверь двигательного отсека — потому что она вот, как раз на прямой от бытовки к утилизатору! — открывает, входит, понимает, что это тупик, выходит… А дальше он куда пошёл? Вниз?

Татьяна. Нет. Он постоял и пошёл обратно.

Бернар. Я думаю, нам так или иначе придётся Глеба разбудить… Сильвия, прямо сейчас идите и займитесь дальнейшей проверкой двигателей — я записал, на чём остановился, работайте. Мне всё-таки не верится в то, что двигатели можно испортить голыми руками. Фриц, а вы…