Джеймс Боллард - Кокаиновые ночи

• Название: Кокаиновые ночи
• Автор: Джеймс Боллард
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-10320-1

Чарльз Прентис, популярный автор книг о путешествиях, вынужден отложить поездку в очередную экзотическую страну и срочно лететь на испанское Средиземноморье – вызволять из тюрьмы своего брата, управляющего спортивным клубом в курортном местечке Эстрелья-де-Мар. Но по приезде оказывается, что Фрэнка Прентиса обвиняют не в даче взятки, не в неуплате налогов, а в жестоком убийстве пяти человек; и что самое странное – он своей вины не отрицает. Горя желанием докопаться до истины, Чарльз погружается в лабиринт лжи и недомолвок, мелкой преступности и отпускных пороков, шизофрении и конспирологии…

---

Хеннесси явно начал уставать от меня и, не отрываясь, смотрел на свой автомобиль.

– Что нам оставалось делать? Возникла ужасная паника, люди разбегались кто куда, падали в бассейн. Ни у кого не было времени даже подумать о полиции.

– А как насчет Фрэнка? Он был здесь?

– Еще как. Мы стояли рядом во время тоста за здоровье королевы. После этого он отправился бродить среди гостей, как обычно. Не могу с уверенностью сказать, что я видел его в возникшей суматохе.

– Ну, а за пару минут до начала пожара? Скажите мне, кто-нибудь видел, как Фрэнк поджигает дом?

– Конечно, нет. Это просто немыслимо.– Хеннесси повернулся и ошеломленно уставился на меня.– Ради всего святого, дружище, ведь Фрэнк – ваш брат.

– Но его обнаружили с бутылкой эфира в руках. Вам это не показалось странным?

– Это было спустя три или четыре часа, когда в клубе появилась полиция. Ее могли подбросить в его квартиру. Кто знает?

Хеннесси похлопал меня по плечу, словно успокаивая разочарованного члена синдиката Ллойда.

– Послушайте, Чарльз, постарайтесь осмыслить все это. Поговорите с людьми. Все расскажут вам то же самое, потому что так и было. Никто не думает, что это сделал Фрэнк, и непонятно, кто же устроил этот пожар.

Я подождал, пока он обойдет бассейн и поговорит с Мигелем. Несколько банкнот перешли из рук в руки. Испанец сунул деньги в карман с гримасой отвращения. Почти не сводя с меня глаз, он шел за нашей машиной, пока мы ехали мимо засыпанного пеплом теннисного корта. Я чувствовал, что ему хотелось поговорить со мной, но он молча открывал ворота; напряжение испанца выдавало лишь едва заметное подергивание щеки, обезображенной шрамом.

– Парень явно нервничает, – заметил я, когда мы покатили прочь.– Скажите, на этой вечеринке был Бобби Кроуфорд? Этот ваш профессиональный теннисист?

Хеннесси ответил с неожиданной готовностью.

– Нет, его не было. Он остался в клубе, чтобы поиграть в теннис со своей машиной. Не думаю, что он был в восторге от Холлингеров. Да и до него чете Холлингеров не было дела…

Хеннесси довез меня до клуба «Наутико» и оставил мне ключи от квартиры Фрэнка. Когда мы расставались у дверей его кабинета, он был явно рад от меня отделаться. Чувствовалось, что я потихоньку стал надоедать членам клуба. Тем не менее Хеннесси не сомневался, что Фрэнк не мог учинить этот пожар или сыграть хотя бы незначительную роль в заговоре с целью убийства Холлингеров. Признание, каким бы нелепым оно ни казалось, остановило ход времени. Все только и думали о моем брате, признавшем себя виновным, и ни о чем ином даже не задумывались, словно забыв об опустевшем особняке и его обитателях, погибших в огне пожара.

Я потратил вторую половину дня на то, чтобы привести в порядок квартиру Фрэнка. Я поставил книги на полки, застелил постель и поправил помятые абажуры. По отпечаткам ножек на коврах в гостиной я догадался, где стояли до обыска софа, кресла и письменный стол. Расталкивая мебель по местам, я чувствовал себя реквизитором на темной сцене, подготавливающим декорации для завтрашнего спектакля.

Колесики мебели встали в свои привычные вмятины, но в остальном в мире Фрэнка по-прежнему царил хаос. Я повесил его разбросанные рубашки в платяной шкаф и аккуратно сложил старинную ажурную шаль, в которую нас обоих заворачивали еще младенцами. После смерти нашей матери Фрэнк вытащил эту шаль из свертка одежды, которую отец предназначил для дома призрения в Эр-Рияде. Это кружево старинной выделки, унаследованное от нашей бабушки, было тонким и сероватым, словно аккуратно сотканная паутина.

Я сел за стол Фрэнка и стал перелистывать корешки его чековых книжек и квитанции от покупок по кредитным карточкам, надеясь найти какой-то след его причастности к смерти Холлингеров. Ящики стола были набиты старыми приглашениями на свадьбы, напоминаниями о возобновлении страховки, открытками от друзей, посланными с курортов, французскими и английскими монетами. Была среди этого хлама какая-то медицинская карта с перечислением давно уже просроченных противостолбнячных и противотифозных прививок, и другие мелочи повседневной жизни, которые мы сбрасываем, как змея старую кожу.

Удивительно, что люди инспектора Кабреры не заметили маленький пакетик кокаина, спрятанный в конверте, наполненном заграничными марками, которые Фрэнк отклеивал с заморской почты и собирал, вероятно, для ребенка какого-нибудь сослуживца. Я подержал в руках полиэтиленовый пакетик, испытывая искушение воспользоваться этим забытым тайным запасом, но был слишком выбит из колеи посещением дома Холлингеров.

В центральном ящике лежал старый фотоальбом, который мать завела еще девочкой в Богнор-Риджис [19]. Его обложка, похожая на коробку шоколадных конфет, и плотные листы мраморной бумаги с рамками в стиле «ар-нуво» казались такими же далекими, как чарльстон и «Испано-Сюиза» [20]. На черно-белых снимках была вечно чем-то обеспокоенная маленькая девочка, тщетно пытающаяся построить замок из камешков на каком-то галечном пляже, или сияющая застенчивой улыбкой возле отца, или катающаяся на ослике в разгар детского дня рождения. Скучный, лишенный солнца мир был неудачным началом для ребенка, так явно стремившегося стать счастливым, и недостаточной подготовкой к браку с честолюбивым молодым историком и арабистом. Каким-то зловещим предзнаменованием веяло от того, что последняя фотография в альбоме была сделана через год после ее прибытия в Эр-Рияд, словно оставшиеся пустые листы напоминали годы, не заполненные ничем, кроме растущей депрессии.

После обеда в малолюдном ресторане я уснул на софе с альбомом на груди и проснулся только после полуночи, когда какая-то веселая компания выплеснулась из дискотеки на террасу плавательного бассейна. Двое мужчин в белых смокингах брызгали друг на друга водой из бассейна, поднимая бокалы за здоровье своих жен, которые в это время стояли, раздевшись до белья, на трамплине для прыжков в воду. Пьяная молодая женщина в золотистом узком платье прошла, пошатываясь, вдоль края бассейна, сняла туфли на шпильках и швырнула их в воду.

В отсутствие Фрэнка члены клуба стали вести себя еще более распущенно, а «Наутико» превратился в любопытное сочетание казино и борделя. Выходя из квартиры, чтобы вернуться в Лос-Монтерос, я заметил охваченных страстью влюбленных, ломившихся во все подряд запертые двери в коридоре. Почти весь персонал уже отправился домой, в ресторане и залах для игры в бридж было темно, но светомузыка дискотеки освещала переливчатым светом пятачок у входа. На ступенях стояли три молодые женщины, одетые в мини-юбки, сетчатые колготки и ярко-красные топы, как непрофессиональные шлюхи. Я догадался, что они были членами клуба, направлявшимися на костюмированную вечеринку, и уже собрался подвезти их, но они были слишком увлечены чтением каких-то телефонных номеров.

Автомобильная стоянка не была освещена, и мне пришлось двигаться среди рядов машин, отыскивая на ощупь дверной замок взятого напрокат «рено». Сев за руль, я прислушался к мерзкому приглушенному гулу ночной дискотеки. В «порше», стоявшем неподалеку от моей машины, на передних сиденьях прыгала громадная белая собака, явно расстроенная шумом и жаждавшая возвращения своего хозяина.

Я стал шарить по приборной доске в поисках ключа зажигания. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядел, что в «порше» была не собака, а мужчина в смокинге кремового цвета, который с кем-то боролся, придавив его к пассажирскому сиденью. На какую-то минуту грохот дискотечной музыки смолк, и я услышал негромкий крик женщины, словно она задыхается и в изнеможении ловит ртом воздух. Вцепившись в обивку крыши машины над головой мужчины, она судорожно рванула ее.

Только теперь я сообразил, что в двадцати футах от меня насиловали женщину. Я включил фары и дал три длинных гудка. Едва я поставил ногу на гравий, дверца «порше» распахнулась, ударившись о стоявшую рядом с ним машину. Несостоявшийся насильник выскочил из машины, его смокинг был содран с плеч отчаянно сопротивлявшейся жертвой. Он промелькнул в свете фар «рено» и метнулся в темноту. Я кинулся за ним, но он промчался по небольшому холмику возле ворот, небрежным движением плеч набросив на себя смокинг, и исчез в ночи.

Женщина осталась на пассажирском сиденье «порше», ее голые ноги торчали из раскрытой двери, юбка была задрана на талию. На светлых волосах поблескивала слюна насильника, с размазанной губной помадой она была похожа на ребенка, вволю наевшегося варенья. Она натянула на бедра порванное нижнее белье, согнулась вдвое, и ее вытошнило на гравий. Потом она выпрямилась и стала шарить рукой по заднему сиденью. Отведя в сторону порванную обивку крыши, она достала свои туфли.

В нескольких шагах от меня была будка, в которой днем и вечером сидел дежурный, следивший за порядком на стоянке. Я перегнулся через стойку и щелкнул главным выключателем освещения площадки. Все ее пространство залил поток флюоресцирующего света.