Мишель Зевако - Сын шевалье

• Название: Сын шевалье
• Автор: Мишель Зевако
• Жанр: Исторические приключения

Шевалье де Пардальян, которому уже за пятьдесят, появляется в Париже, чтобы отыскать своего сына, много лет назад похищенного неизвестным у служанки принцессы Фаусты.

Юношу зовут Жан, и он оказывается известным дуэлянтом и задирой — дерзким, но благородным.

Пардальян наконец находит сына и посвящает его в тайну огромного клада, спрятанного когда-то принцессой Фаустой в старинном монастыре на Монмартре.

---

В глазах Саэтты вспыхнуло пламя. Наконец-то она заговорила о том, что терзало ему душу. С наглой и одновременно раболепной фамильярностью, к которой она, видимо, давно привыкла, поскольку не обращала на это никакого внимания, он проворчал:

— Понятия не имею. Напротив, с нетерпением жду, когда вы соизволите просветить меня.

— Так вот, — произнесла Леонора все так же зловеще-холодно, — король вернулся в Лувр около полуночи… в полном здравии… — она подчеркнула последние слова, — и, кажется, даже в весьма хорошем расположении духа. Так мне сказали.

— Ничего не понимаю! — прорычал Саэтта.

— Тем не менее, — бесстрастно продолжала Леонора, — нечто необычное имело место. Господин де Прален, вызванный господином де Ла Вареном, стремительно оставил дворец вместе со своими гвардейцами около десяти часов вечера. Утверждают также, что на улице Арбр-Сек произошло настоящее сражение. Говорят, были раненые, в том числе Ла Варен. Наконец, в этом месте, как уверяют, побывал и начальник полиции во главе отряда из пятидесяти лучников.

Леонора, выдержав многозначительную паузу, устремила на Саэтту пристальный взор своих горящих глаз:

— Разумеется, мою неудачу можно объяснить тем, что король вышел из Лувра на два часа раньше времени, назначенного им самим. Но каким образом оказался у этого дома господин де Неви? Саэтта, может быть, ты скажешь мне, кому пришла в голову злосчастная мысль предупредить начальника полиции?

Саэтта пожал плечами с видом величайшего равнодушия и ответил безмятежно:

— Corbacco, синьора! Не сверлите меня таким убийственным взглядом! Вы же знаете, что вас я не предам никогда и ни за что! Господина де Неви предупредил я.

— Зачем? — с угрозой спросила Леонора.

— Затем, что у вас были свои планы, а у меня свои, — объяснил Саэтта с прежней невозмутимостью. — И вы должны понимать, corpo di Cristo [20], что мои планы не противоречили вашим… в противном случае я бы оповестил вас.

Леонора окинула его пронизывающим взором, но он с честью выдержал испытание. Мало-помалу гневное выражение исчезло с лица Галигаи. Она тихо сказала:

— Это правда, я заподозрила тебя. Я на мгновение забыла, что ты не можешь меня предать. Оставим это.

И она добавила с глухим раздражением:

— Тем не менее из-за тебя мой план провалился.

— Синьора, — серьезно промолвил Саэтта, — ваш план не провалился! Он всего лишь откладывается до более благоприятного времени. И в этой отсрочке нет моей вины, можете мне поверить. Черт возьми, я же не ребенок! Все было рассчитано так, чтобы господин де Неви опоздал со своим вмешательством. И планы ваши сорвались не из-за него. Нет, я убежден, что здесь вмешалась какая-то неожиданность, которую ни вы, ни я не смогли предусмотреть… Но я все выясню сегодня же.

Леонора напряженно размышляла. Она видела, что Саэтта говорит искренне. Впрочем, у нее имелись собственные резоны доверять ему, ведь, по ее собственным словам, он не мог предать.

— Ты полагаешь, дело в этом Жеане? — спросила она.

— Да, — холодно ответил Саэтта. — И нам необходимо это обсудить, поскольку я начинаю думать, что без вашей помощи не смогу достичь цели, к которой стремлюсь вот уже двадцать лет.

Галигаи с серьезным видом кивнула.

— Прежде всего, кто его родители? — спросила она.

— Он сын принцессы Фаусты.

Леонора не смогла скрыть изумления. С некоторым суеверным ужасом, удивительным для столь волевой женщины, и с очевидным благоговением она прошептала:

— Внучка синьоры Лукреции! Соперница Сикста V! Папесса!

Казалось, Саэтту привели в раздражение эти слова, полные нескрываемого почтения и смутного страха, ибо он резко оборвал супругу Кончини, воскликнув с неожиданной яростью:

— Да, именно она! Corbacco, синьора! В мире нет второй Фаусты!

Тоном, выражающим тайное восхищение, Леонора задумчиво произнесла:

— Теперь мне понятно, откуда такая непомерная гордыня у этого нищего бродяги! Сказывается порода!

И она спросила со жгучим интересом, пробудившимся при одном только упоминании имени Фаусты:

— А отец? Кто он? Какой-нибудь владетельный князь? Или король?

— Отец, — насмешливо промолвил Саэтта, — всего лишь скромный дворянин без титулов и состояния… но именно он стал тем камнем преткновения, о который разбились все замыслы и интриги Фаусты.

— Пардальян! — вскричала Леонора, всплеснув руками от восторга.

— Вы сами назвали его имя, — ответил Саэтта, поклонившись.

На какое-то мгновение Леонора погрузилась в раздумья, и на лице ее появилось умиленное выражение, которое она не пыталась скрывать — либо от охватившего ее удивления, либо от нежелания разыгрывать комедию перед Саэттой,

А тот, не сводя с нее глаз, все больше хмурился, чувствуя, как тревога сжимает ему сердце. Мысленно он спросил себя:

— Неужели она станет союзницей сына из благоговения перед матерью? Я этого не допущу!

Он быстро овладел собой, и на лице его появилось привычное выражение жестокого лукавства. Усмехнувшись, он еле слышно пробормотал:

— Твои восторги развеются, как дым, едва я скажу заветное слово!

В этот момент Леонора, подняв голову, устремила на своего браво пристальный взор и мягко произнесла:

— Расскажи мне, Саэтта, о том, что сделала тебе синьора Фауста… Должно быть, это мрачная и ужасная история, но мне хотелось бы ее узнать.

В этих простых словах Саэтте почудилась ирония, однако он ничем не выдал своих чувств, ответив с изумительной непринужденностью:

— В этой истории нет ничего мрачного и ужасного, как вы сказали. Напротив, она вполне заурядная… банальная… таких, вероятно, было очень много в жизни прославленной принцессы Фаусты… как и в жизни всех прочих владетельных особ.

— Неважно, — мягко, но настойчиво возразила Леонора, -ужасная или заурядная, я желаю… мне нужно ее знать.

— Понимаю, синьора, поэтому и не отказываюсь, — произнес Саэтта все тем же непринужденным тоном. — Однако, видите ли, эта банальная история для меня оказалась весьма мучительной… — Тут он заскрежетал зубами от бешенства, и голос его стал хриплым от волнения, сдерживаемого с трудом. — Очень мучительной… невыносимо мучительной… Тем не менее, я отдаю себе отчет в том, что для вас она не представляет особого интереса. Поэтому я прошу разрешения предварительно открыть вам одну маленькую тайну, а затем уже приступить к рассказу. Полагаю, тогда вы выслушаете меня с большим вниманием… и сумеете понять и одобрить мои побуждения.

Она кивнула с нескрываемым любопытством:

— Как хочешь, Саэтта. Говори, я готова слушать.

Быстро оглядевшись, словно желая убедиться, что поблизости нет нескромных ушей, Саэтта, понизив голос, без обиняков спросил:

— Поскольку вам известна история Фаусты, вы должны знать и о несметных сокровищах?

В черных глазах Леоноры вспыхнуло и мгновенно погасло пламя. Это действительно длилось одно мгновение, но для Саэтты этого оказалось достаточно, и он едва заметно усмехнулся. Галигаи поняла, что беседа окажется куда более интересной, чем она предполагала. Напустив на себя вид полного равнодушия, она небрежно заметила:

— Те самые сокровища, что, как шепчутся, спрятаны в Монмартрском аббатстве? Толки о них идут уже двадцать лет… что до меня, то я не особенно верю всем этим басням… Существует ли вообще этот пресловутый клад?

С внезапной серьезностью Саэтта воскликнул:

— Заблуждение, мадам! Сокровище существует, и никто не завладел им, ручаюсь вам в этом!

И, поглядев ей прямо в глаза, насмешливо добавил:

— Десять миллионов, синьора! Неплохой куш, а? Десять миллионов! Представьте, что будет, если такая сумма попадет в руки особы великого ума с непомерным честолюбием? Чего только она не достигнет! На какие вершины не поднимется!

Легкий румянец появился на бледных щеках Леоноры, и она сощурила глаза, словно ослепленная блеском этого золота, машинально повторив с задумчивым видом:

— Десять миллионов!

Саэтта с загадочной улыбкой на устах по-прежнему не спускал с нее взгляда. Вполне удовлетворившись произведенным впечатлением, он небрежно произнес:

— И это баснословное сокровище принадлежит Жеану Храброму… сыну Фаусты!

Леонора вздрогнула, будто от удара. Побледнев, как смерть, она крепко сжала губы, а в ее горящих черных глазах появилось изумление. Угрожающим тоном она произнесла:

— Десять миллионов этому бандиту? Этому разбойнику с большой дороги? Да ты рехнулся, мой бедный Саэтта! Новенькая прочная веревка, хорошенько смазанная жиром — вот что его ждет… и он еще должен быть счастлив, если его избавят от вполне заслуженных пыток!

Саэтта, ликуя в душе, насмешливо говорил себе:

— И вот все восторги рассыпались в прах! От благих порывов синьоры Леоноры не осталось и следа! Я так и знал!

Вслух же он произнес с притворным состраданием:

— Как вы разволновались, синьора! Неужели золото до такой степени привлекает вас?