Роберт Хау - Подруга энтропии

• Название: Подруга энтропии
• Автор: Роберт Хау
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2006

Герой на своем веку перебил столько посуды и других ценных вещей, что вполне заслужил звание кузнеца собственного несчастья.

---

- Во что?

- Помнишь вчерашнюю покойницу? Линду Забо? Она была профессором в Орегонском университете.

- На пенсии? - поинтересовался я.

- Нет. На штатной должности. Преподавала физику. Пришлось немного пошевелить мозгами, спешно меняя мнение о покойнице: она ведь жила в дыре всего на ступеньку выше приюта для бездомных.

- Тогда почему… - начал я, но Старр меня опередила:

- Понятия не имею. Зарабатывала она неплохо, и на счету одиннадцать тысяч. Имела приличную машину, «вольво» предпоследней модели. Хотя, кажется, дама была чуть не в себе.

- Подозреваемые уже есть? - спросил я, отчаянно царапая заметки в блокноте.

- Нет. И сдается, это все-таки не любовник. Она жила одна, соседи говорят, гости к ней не захаживали.

И тут я вспомнил про зебру.

- Не знаю, видела ли ты газету, - забормотал я. - Я процитировал твои слова…

- Видела. Про копыта.

- Извини, что так вышло.

Вместо того чтобы польстить, я выставил ее глупой.

- Не извиняйся. Я сказала о любовнике, зная, что ты это процитируешь. Мне и раньше случалось ошибаться.

Закончив разговор, я собрал блокноты, ручки и ключи и направился в Орегонский университет. Все равно надо получить пару-тройку фраз от коллег Забо для продолжения репортажа. А еще мне хотелось узнать, есть ли у них какие-нибудь соображения, почему преподавательница жила как бродяга.

Я уже бывал в университете по поводу разнообразных мелких преступлений: сексуальные домогательства, незначительные злоупотребления и ритуальные кражи талисманов футбольной команды противника. Оставив машину за кампусом (чтобы не пришлось обращаться в отдел по связям с общественностью за пропуском), я направился к Уилья-метт-холлу, где располагался физический факультет.

В просторной приемной было слишком жарко, и главное место в ней занимал деревянный стол, который выглядел так, словно его наспех сколотили из упаковочных ящиков. Дверь справа вела в помещение поменьше. За столом восседала студентка лет двадцати с волосами воронова крыла, постриженная под Бетти Пейдж, что напомнило мне о Мойре, и с броским пирсингом, который уж никак ее не напоминал. Когда я вошел, студентка листала глянцевый журнал.

Представившись, я спросил у девушки, знала ли она профессора Забо. Она ответила, мол, только мельком и, как полагается в подобных случаях, печально вздохнула. По ее мнению, мне лучше поговорить с профессором Шенком, тоже преподавателем физики.

Она провела пальцем по расписанию на доске.

- До десяти минут двенадцатого у него занятия. Потом до двух приемные часы.

Записав номер кабинета на желтой бумажке, она протянула ее мне.

- Подниметесь на один этаж, а потом, кажется, налево. Но у него могут быть студенты.

Эдгар Шенк оказался кругленьким англичанином в спортивных штанах, кроссовках и оранжевой вязаной кофте, настолько яркой, что резала глаз. Он был один в своем кабинетике, больше похожем на стенной шкаф; восседал за серым стальным столом на деревянной вертящейся табуретке, которую, кажется, купили на распродаже после пожара.

Я представился. Он, конечно же, уже знал, что Линду Забо убили.

- Разве не ужас? - вопросил он, жестом указывая мне на другую табуретку. - Просто в голове не укладывается.

- Вы близко знали профессора Забо?

- Очень. Не далее как на прошлой неделе мы с женой приглашали ее на обед. У нас с Линдой было общее расписание занятий, ну, более или менее, поэтому мы ездили на работу вместе. Ее машина вечно стояла сломанная.

Он снял оранжевую пушинку со штанов.

- Трагичная, поистине трагичная смерть. Вы, наверное, слышите такое всякий раз, когда кого-то убивают, и я понимаю, что каждая человеческая жизнь бесценна, но Линда была ярко выраженной индивидуальностью.

- Пожалуйста, поподробнее.

- Она была замечательным человеком, но главное - мозги у нее первоклассные. Чтобы остаться здесь, она отказалась от профессуры в Институте перспективных исследований. Знакомое название?

Я знал, что это крупный научный центр в Принстоне, штат Нью-Джерси, знаменитый тем, что там работали Эйнштейн и десяток других гениев, о чем и сказал Шенку.

- Вот именно, - кивнул он. - Что называется, высшая лига.

- Тогда почему она подвизалась здесь? Ей нравилось преподавать?

- Господи Боже, нет! - хохотнул он. - Конечно, Линда могла бы преподавать где угодно, но как исследователь представляла гораздо большую ценность: отличный теоретик и одновременно хороший экспериментатор.

- У нее была лаборатория в кампусе?

- Нет, она говорила, что работает дома, но в такое трудно поверить, правда? Нужно иметь целое состояние, чтобы приобрести хотя бы малую долю того оборудования, которым оснащены наши скромные лаборатории. Да, наш факультет, скорее, второго класса, хотя и пользуется уважением среди коллег. Я сам неплохой экспериментатор. А меня она превосходила на порядок, уж поверьте мне.

Необычное признание, особенно для человека из мира науки. В Шенке не было ничего от непризнанного гения.

- Почему вы так говорите? - спросил я.

- Ну, она время от времени помогала мне кое в чем, - отозвался он. - Превосходно управлялась с оборудованием. Не какой-то там хороший наладчик, но истинный талант в разработке и конструировании.

- Не хочу показаться невежливым, - продолжал допытываться я, - но если все это так, то почему она работала у вас?

- Долг перед близкими, по всей видимости. У нее тут есть семья, хотя мы никогда никаких родственников не видели.

- Какая у нее специализация?

- Она читала вводные курсы и вела пару семинаров по квантовой физике, - объяснил он. - Но в душе была математиком-теоретиком. Она много говорила о своей работе, но я понимал не более половины. А ведь меня считают хорошим специалистом. - Вид у Шенка стал грустным. - Я, наверное, лезу не в свое дело, но, кажется, Линда переживала какую-то личную драму. Она как будто была не способна взять себя в руки и решиться что-нибудь опубликовать. Во всяком случае, последние пять лет.

- А вы не могли бы в общих словах объяснить, над чем она в последнее время работала? - спросил я.

- Боюсь, я ничего, кроме общих слов, сказать не смогу. Она увлеклась чем-то, что назвала ЛЭВами, «локализованными энтропийными возмущениями». Так она именовала участки пространства, в которых энергия практически отсутствует и никакого полезного выхода уже получить невозможно. Концепция интересная, но несколько противоречивая. «Очаги» энтропии, содержащиеся внутри системы, но не испытывающие на себе ее воздействия и сами на нее не воздействующие. Словно чашку замерзшей воды поставили в духовку, а жидкость не нагревается и духовка не остывает. Но расчетов и формул в основе теории я так и не увидел. Может, оно и к лучшему. В колледже у меня был курс исчисления, но из него я помню лишь запах шампуня Мэрибет О'Холлрен и то, как два семестра ее волосы дразняще колыхались над моей партой.

- А откуда берутся эти «очаги» энтропии? Какого они размера? Мы имеем в виду микроскопический уровень?

- О Боже! - Шенк горестно махнул рукой. - Это же все теория. Кто знает, какого размера они были бы в реальном мире, если бы вообще возникли. Линда считала, что их уравновешивает скопление темной энергии в другом измерении. Все это сплошные домыслы и не имеет отношения к математике, - поспешно добавил он. - Слушайте, мне сейчас пришло в голову, что всего этого в газете лучше не печатать. Выйдет отвратительно и нечестно по отношению к ее памяти.

Шенк еще кое-что рассказал про работу Забо (тоже не для печати), но у меня уже голова шла кругом. Когда он остановился, чтобы набрать воздуха, я поспешил закончить беседу и с извинениями откланялся.

Я уже стоял на пороге, когда он снял с полки видеокассету и протянул ее мне.

- Возможно, она будет вам полезной. Это запись лекций Линды последнего семестра.

Пока я был в университете, вечная морось Юджина снова взялась за свое. Тем не менее к машине я выбрал обходной путь. Мне хотелось поразмыслить над словами Шенка, и, даже невзирая на дождь, я радовался, что не торчу в редакции. Подавляющая часть рабочего времени репортера проходит у телефона в лабиринте кабинок, которые пришли на смену открытым помещениям прошлого десятилетия. Эта новая мода меня возмущает - нередко к неудовольствию заведующей редакцией.

Если забыть про плаксивое небо и случайные порывы ветра, стоял приятный весенний день. Не холодный, градусов пятнадцать, и в воздухе витал пьянящий запах распускающейся листвы. Юджин расположен в самом центре долины Уильяметта, протянувшейся с севера на юг поймы между Береговыми хребтами и Каскадными горами. Каскадные горы сохраняют здесь теплый, влажный приморских климат, превращая долину в своего рода теплицу под открытым небом.

Природа Юджина намного богаче нью-йоркской. Вдоль улиц, окружающих университет, тянутся ряды огромных старинных деревьев: ясени, каштаны, клены и, наверное, с десяток разновидностей хвойных - ели, пихты, сосны и можжевельники. Их стволы поросли мхом, и дождевые капли с успокаивающим звуком шелестят в густой листве.