Камило Села - Мазурка для двух покойников

• Название: Мазурка для двух покойников
• Автор: Камило Села
• Издательство: Известия
• Жанр: Детектив
• Год: 1990
• ISBN: 5-206-00115-5

Место действия романа – глубокая галисийская провинция, жизнь которой предстает перед читателем в воспоминаниях и беседах многочисленных персонажей книги. В центре повествования два события: убийство двух местных жителей и акция возмездия, объединившая в общем стремлении к торжеству справедливости разноликих героев романа.

---

– Да, сеньор, но извините, сегодня сыграть не смогу, по правде, не знаю, когда смогу.

Басилиса Дурочка из заведения Тоналейры в Ля-Корунье, говорят, что в целом мире не сыскать такой шлюхи, но это ложь, никто этого не может знать, Басилиса Дурочка посылала шоколад и табак сержанту Антемилю, пока не надоело, Басилиса Дурочка так и не узнала, что сержант Антемиль умер, думала, что непостоянен, как все мужчины, кроме Хавьерито Пертеги, но он педераст и выполняет нетрудные поручения, годится и для того, чтобы получать пинки в зад.

– Тебе не стыдно, что у тебя яйца висят?

Дон Лесмес Кабесон Ортигейра, медик, практикующий мелкую хирургию, один из шефов «Рыцарей Ля-Коруньи», упал в море в порту, там, где однажды видели кита, и утонул, возможно, его толкнули, Долоринья Алонтра смеялась, когда ей рассказали.

– Это был слюнтяй, мучитель женщин, хорошо, что утонул.

День поминовения надлежит провести мирно, раньше был обычай играть на гаите и есть на кладбище бублики, мертвым сейчас очень тяжко, и никто не должен веселиться.

– Мертвые могут иногда беседовать?

– Никогда; говорят, что мертвые со временем еще больше мертвы, но я сомневаюсь.

В День поминовения 1939 года началась уже вторая мировая война, день святого Карлоса немного позже Дня поминовения, в день святого Карлоса в том году в доме сеньориты Рамоны собираются созванные Робином Лебосаном мужчины, двадцать два кровных родича: Раймундо, что из Касандульфов, никто никогда не называет его фамилии, потому что очень больно, это история, рассказывать которую долго и мучительно, Раймундо, похоже, избегает многословия, он невесел; четверо стоящих Гамусо, то есть Танис Перельо, что может одной рукой свалить быка, жена его упала с лестницы и сломала ногу, скорее всего приняла слишком много анисовой; Рокиньо Крего де Комесанья со своим знаменитым каральо, сейчас он немного сдал, но на вид не хуже прежнего; Матиас Чуфретейро, что уже давно не танцует; Хулиан Пахароло, часы, карманные и наручные, будильники с кукушкой, настольные и стенные; Селестино Карочи и Сеферино Фурело, близнецов Гамусо, нет, потому что священники; Бенетиньо Лакрау и Салюстио Михирикейро освободили как инвалидов, старший Гамусо, Бальдомеро Афуто, как известно, убит. Три Марвиса из Бринидело, Сегундо, Эваристо и Камило, молодцы по природе и великолепно ездят на самых упрямых конях, не держась руками; отца их, Роке, нет, уже стареет, остался в Эсперело со своей португалкой; дон Камило и артиллерист Камило, у дона Камило болят уши, сильно болят, но он молчит, это и так всем известно; дон Балтасар и дон Эдуардо, братья дона Камило, адвокат и инженер; Лусио Сегаде и трое старших сыновей его – Лусио, Перфекто и Камило, нелегко было убедить их, сами хотели свершить правосудие, никого не слушая; дядя Клето, он не здоровается за руку, опасаясь микробов; безногий Маркос Альбите, который приехал, вихляя по коридору в тележке, ее толкала дурочка из Мартиньи; Гауденсио Бейра не должен быть из-за слепоты; у Поликарпо из Баганейры, дрессировщика зверей, в кармане ручной крысенок, он из уважения не вынимает его; Мончо Прегисас на деревяшке, открывший омбу, дерево с листьями, как раковины; достопочтенный дядя Эвелио, иначе Хабарин (Вепрь), и, ясное дело, Робин Лебосан; кое-кто прибыл издалека, все в шляпах, картузах или карлистских шапочках, одним тыкают, другим выкают, дон Камило в круглой шляпе, пальто с волчьим воротником; гостям прислуживают сеньорита Рамона, Адега, ее дочь Бенисья, дурочка из Мартиньи и кузины Мончо Прегисаса, Георгина и Адела, слуг сеньориты Рамоны считать нельзя, очень старые; мужчины ужинают горячим и копченой свининой или запеченным в тесте мясом, на выбор, едят сыр, на сладкое айву и засахаренную дыню, когда бьет двенадцать, дон Камило делает знак и все замолкают и закуривают, дон Камило привез сигар на всех, женщины подают кофе и водку, потом уходят на кухню, ни одна не остается подслушивать за дверью, потому что жизнью мужчин распоряжаются мужчины, женщины знают это и почитают, есть дела, о которых женщине можно говорить только в постели, с одним мужчиной, да и то не всегда.

– Встанем все. «Отче наш…»

– «Хлеб наш насущный…»

Когда снова садятся – не все, не хватает стульев, дон Камило смотрит на Робина Лебосана.

– Наш родич, Робин Лебосан Кастро де Села, который не солжет и не затемнит истины, сообщит нам.

Робин громко и очень подробно рассказывает то, что все мы уже знаем, и под конец спрашивает:

– Хотите, чтобы назвал вам имя того, кто убил Бальдомеро Афуто и Сидрана Сегаде?

– Да:

Робин опускает глаза.

– Да простит мне Бог. Его зовут Фабиан Мингела Абраган Каррупо, прозвище Моучо, на лбу у него свиная кожа, имя названо, и с этого момента ни один из нас не должен произносить его.

Молчание прервано дядей Эвелио, Хабарином:

– Говори, Камило.

Дон Камило, не произнося ни слова, с очень серьезным лицом тоже опускает глаза. От решения, хотя и ожидаемого, каждого пробрала дрожь.

– Кому велишь?

Дон Камило, так же молча, смотрит на Таниса Гамусо (Перельо), и тот поднимается и крестится.

– Да помогут мне Всевышний, апостол Сантьяго и наш родич святой Фернандес. Аминь. Когда услышите взрыв ракеты, дело будет сделано.

Сборище постепенно расходится, соблюдая порядок, три Марвиса из Бринидело уезжают тут же, путь далек; дон Валтасар и дон Эдуардо отправляются ночевать в Лалин, к своему дальнему родичу, священнику Фрейхидо, уезжают на автомобиле, ночь очень темная, тем лучше, меньше шансов, что полиция спросит пропуск; дон Камило уходит с дядей Эвелио Хабарином, артиллерист Камило ночует в доме Раймундо, что из Касандульфов, трое приезжих Гамусо проводят ночь со своим братом Танисом; все идет как надо, никто не говорит лишнего, в доме сеньориты Рамоны останется лишь Мончо Прегисас, у которого не хватает ноги, и Маркос Альбите, у которого не хватает обеих, ночь слишком глухая, чтобы безногим ходить по горам; Катуха Баинте спит, свернувшись, на крыльце, и над домом сеньориты Рамоны водворяется глубокий и безмолвный покой. Дон Камило, прежде чем уйти, велел передать попу Сеферино Гамусо, рыболову Фурело (святой Петр тоже ловил рыбу):

– Пусть отслужит мессу за упокой души того, кого я знаю. И пусть не спрашивает о том, о чем сам должен догадаться, пусть молчит как труп.

– Да, дон Камило.

Над домом сеньориты Рамоны опускается туман, стирая все произнесенные слова, еще плавающие в воздухе, одно за другим, память не сопротивляется туману, так лучше.

– Завтра поговорим?

– Нет, послезавтра, мне утром нужно в Карбалиньо.

Нельзя обвинять Дурную Козу за то, что спит с кем придется, вы знаете, кому Дурная Коза давала грудь, но не произносите его имени, каждый делает то, что ему остается делать, и никого это не касается, с кем она спит, важно только для нее самой, любая женщина вправе ложиться под кого хочет, если ей нравится. Ладно, допустим, выродков много, но этот – тот самый.

– Думаешь, Дурная Коза решилась бы спариться с кабаном?

– А тебе что до этого?

Льет без остановки со дня святого Рамона Нонато, покровителя игорного дома в Карбалиньо, на дороге в Ривадавию: в день, когда меньше всего ждут, посетителей начнет хватать полиция и сажать в тюрьму.

– Простите, дом на дороге в Ривадавию под покровительством не святого Рамона Нонато, а святого Макария, не надо путать.

– Ладно, все равно, святые разберутся.

Льет по-прежнему, неторопливо, на траву, крыши, стекла, льет, но не холодно, хочу сказать, не очень холодно, умел бы играть на скрипке, играл бы вечерами, умел на гармонике, играл бы и утром и днем, умел бы на аккордеоне, играл бы утром, днем и вечером, Гауденсио играет на аккордеоне лучше всех, раз уж не умею ни на скрипке, ни на гармонике, ни на аккордеоне, ни на чем, мне бы следовало умереть в детстве, чтобы не пришлось так много плакать обо мне, я провожу дни, пакостничая с кем могу, по утрам и вечерам я очень расстроен, иногда не могу пакостничать ни с кем, но все равно, у меня есть две руки для этого, мужчины должны утешаться тем, что дает судьба, все это уже записано до сотворения человека. Дон Самуэль Иглесиас Моуре – хозяин восковой мастерской на улице Падре Фейхо, дон Самуэль и его жена сами словно восковые, люди зовут его Селестиаль,[53] иногда дон Селестиаль идет к Парроче утешиться и послушать аккордеон, но ему не везет с музыкальными пьесами, очень любит мазурку, которую Гауденсио очень редко играет.

– Почему не сыграешь ее время от времени?

– А вам что до этого?

Селестиаль обычно берет Марту Португалку, он любит рассказывать ей небылицы.

– У нее большая грудь, хорошо отдыхаешь и получаешь много удовольствия. Португалки очень внимательны.

– Да, сеньор, все говорят. И очень почтительны.

– Это уж точно.

Дон Сервандо приходит раньше дона Самуэля, дону Сервандо не нужно соблюдать очередь, он депутат провинции, дон Сервандо дарит Марте Португалке фигурную свечу.