Амур Бакиев - Легионы идут за Дунай

• Название: Легионы идут за Дунай
• Автор: Амур Бакиев
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-85S85-390-X

В 101 году нашей эры легионы римского императора Траяна перешли Дунай и вторглись на территорию дакийских племен. Борьбу даков против захватчиков возглавил правитель молодого государства – Децебал. Война длилась долго, но ее исход был предопределен. Через шесть лет кровавого противостояния Траян вплотную подошел и окружил столицу Дакии...

---

Матидия ревностно вмешалась в эту тираду:

– Однако легат в Аквинке ни разу не вынес нареканий его службе в легионе. Все тяготы армейской жизни Адриан выносит с истинно латинской доблестью. Что же до философских упражнений, то они не мешают ему оставаться настоящим римлянином.

– Сдаюсь, сдаюсь, Матидия. Моими учителями были старый астур Бороат и отравленные стрелы иудеев. И хотя я тоже изучал Цицерона и Сенеку, но все же не променяю их риторические размышления на уроки реальной жизни.

Марциана поднялась из-за стола.

– Будет вам, спорщики. И что это за мода – перечить принцепсу. Марк, я надеюсь, ты не прикажешь ее обезглавить? Сабина, жаворонок мой кампанский, посмотри, сколько там на клепсидре? Давным-давно пора спать. Помолитесь ларам и своему Гению и отправляйтесь в постель.

Траян ущипнул Сабину за ушко.

– Доброй ночи, тарраконская лань. Плотина, не надо звать рабов. Спокойной всем ночи.

В одном из светильников выгорело масло. Фитиль зачадил и погас. На зеленом покрывале стола остались лежать разбросанные серебряные монеты, игральные кости и кем-то из женщин забытый черепаховый гребень.

Когда стихли все шорохи в доме, вошли две рабыни и принялись наводить порядок. Увидели деньги. Молча переглянулись и сунули за щеку по сестерцию. У ворот зазвенел цепью и несколько раз громко гавкнул здоровенный германский пес.

4

Столы ломились от яств. В центре на продолговатых серебряных и бронзовых подносах возвышались целиком зажаренные кабаны, добытые на охоте накануне. Вокруг громоздились блюда поменьше, с жареными сонями, жирными германскими колбасами, лосиными языками и телячьими сердцами, фаршированными фисташками. Горками высились дрозды, начиненные яичными желтками с орехами. Белые и черные маслины, очищенные гранатовые зерна лежали в серебряных и золотых ведерках. Стеклянные египетские смесители искрились красным лугдунским вином. Амфоры на подставках были наполнены густым, почти черным фалерном[86]. Отполированные мраморные плиты пола посыпаны лепестками роз. Всюду неповторимый аромат нарда и аравийских благовоний.

Гости, по двое и по трое, входили в триклиний и по указанию раба-распорядителя занимали пиршественные ложа Пестрели пурпурные тирские одежды, голубые, шафрановые туники и короткие паллии. Слышалась чеканная латинская речь. Из двух соседних комнат, где расположились музыканты, гремел хор флейт. Туда-сюда сновали рабы, разнося подносы, уставленные кушаньями или розовой водой для омовений.

Звонко пропели букцины. Разговоры, как по мановению руки, смолкли. Раздался слаженный топот десятков ног. Пропала музыка. В залу, звеня оружием, вошли десять центурионов. Начищенные до зеркального блеска шлемы украшены черными орлиными перьями. Большие овальные щиты отделаны серебром. Навершия копий и древка окованы золотом. Следом маршировали двенадцать ликторов[87] и имагинариев[88], несших отлитые из электрума[89] изображения императора. Еще раз взревели трубы, и в толпу упали слова:

– Император Цезарь Нерва Траян Август Германский, принцепс римского народа!!!

Появился Траян. Высокого роста. Гладко выбритый. Волосы по старинной латинской моде коротко подрезаны надо лбом. Он стремительно прошел к своему месту на возвышении, между шпалерами вытянувшихся воинов. Рабы упали на пол, не смея поднять головы. Остальные приглашенные бурно приветствовали правителя Римской державы.

– Ave imperator! Ave! Ave!

Принцепс сделал разрешающий жест.

– Прошу всех устроиться на своих местах и приступить к вкушению пищи!

Вновь зазвучала музыка. Виночерпии окружили пирующих. Рабы внесли венки из свежих роз и возложили на головы присутствующих. Поднялся иссеченный шрамами старший жрец культа Гения императора из Колонии Агриппина.

– Предлагаю выпить за здоровье императора Нервы Траяна Августа и во славу его Гения! Да хранит его нам Юпитер Всеблагий Величайший!!!

– Ave! Ave! Ave! – закричали гости.

Траян распорядился послать жрецу золотую чашу от своего имени, что было встречено долгими несмолкающими овациями.

– Живи вечно! Будь счастливее Августа[90]!

Особенно неистовствовали давние соратники принцепса легаты легионов Верхней Германии и префекты вспомогательных когорт. Их радовало, что Испанец совсем не изменился. И даже на первое торжество, посвященное вступлению в права императора, он явился не в длинном императорском одеянии, а в легионарной тунике. Пусть дорогой, сшитой из шелка, но все-таки тунике и пластинчатом панцире тусклого серебра. Всем видом Траян словно говорил: «Да, я – принцепс римского народа. Но прежде всего я – солдат. Был и останусь им всегда». Тридцатишестилетний Авл Корнелий Пальма сказал соседу:

– Два долгих года я ждал этого часа. Наконец-то у римского народа есть правитель, достойный его величия.

Собеседник – командир отряда мавретанской конницы Лузий Квиет – залпом осушил ритон.

– О чем говорить? Видел бы ты лица солдат, когда они приносили присягу новому принцепсу. Они ликовали. Да и то сказать, во время последней дакийской войны после того, как маркоманны с квадами прорвали лимес, Траян дрался в первых рядах, с рядовыми, пил простую воду и ночевал в центуриатных палатках. Нерва мудро поступил, усыновив Траяна, иначе бы легионы рейнского лимеса разорвали бедного сенатора на части.

– Добавьте к этому его честность! – вмешался в разговор третий. – Год назад он приказал распять на кресте легионного квестора и его подручных либрариев за недостачу денег в похоронном мешке. «Мошенников, ворующих сестерции, назначенные для погребения товарищей, надлежит предавать позорной рабской казни!» – таковы были его слова. Помяните, Траян Германский еще добавит к своему титулу не одно почетное имя.

До лежащего за соседним столом молодого племянника императора Публия Элия Адриана долетали обрывки беседы. Бородатый, в отличие от остальных, юный трибун – латиклав II легиона Помощник – смотрел на гостей умными карими глазами и покачивал головой в такт прекрасной мелодии флейт.

Пиршество затянулось далеко за полночь. После шестой и последней перемены блюд, состоявшей из огромных выловленных в Рейне осетров, пирующие получили подарки. Золотые и серебряные чаши, дорогое оружие, одежды, меха.

Захмелевший Гай Кассий Лонгин оттолкнул своих сотрапезников.

– Гай! Молчи! Во имя бессмертных богов и твоей матери! Гай!

Презрительная усмешка искривила губы военачальника:

– Рожденным рабами не понять квирита. Император! У римского гражданина Гая Кассия Лонгина есть к тебе вопрос!

Это была дерзость. Траян медленно вперил в храбреца тяжелый взгляд. Гости затаили дыхание. Адриан приподнялся на локте. Многие из присутствующих помнили, чем кончались подобные поступки два года назад, при Домициане.

– Слушаю тебя, Кассий Лонгин!

– Как свободнорожденный римлянин я хочу знать, каким правителем ты будешь для своих подданных?

Принцепс оглядел собравшихся. На лицах у них были написаны ужас и ожидание. Траян понимал этих людей. Мрак Домициановых казней еще не рассеялся в их душах. Голос властелина заполнил помещение:

– Я хочу быть таким императором, какого бы желал себе сам!

Назавтра ответ Марка Ульпия Траяна повторяла вся империя от Британии до Египта. От Пальмиры до Геркулесовых столбов[91].

5

Охотник подпрыгнул, вцепился руками. Повиснув всем телом, отломил засохший корявый сук. Бросил на землю. Подпрыгнул снова. Треск ветки. Еще. Еще. Когда набралась достаточно высокая куча, вынул из кожаных ножен широкий кельтский кинжал, присел возле нее и настрогал тоненьких стружек. Удар кремнием о лезвие того же кинжала. Брызнули искры. Запахло палеными волокнами высушенного трута. Человек втянул в легкие побольше воздуха и дунул. К сверкающей точке приложил пучок мха Потянуло дымком. Дунул во второй раз. Что-то затрещало, язычки пламени взметнулись вверх. Пока костер разгорался, путник снял с убитого зайца шкурку, выпотрошил тушку, время от времени вытирая окровавленные пальцы комьями снега. Готового зайца насадил на сырой, гладко оструганный прут, отгреб пылающие головни, приладил мясо жариться. Достал из мехового германского мешка серебряную флягу с вином, печеный хлебец и только после этого присел на заготовленные ветки.

Траян любил один бродить по лесам, взбираться на горы, пропадал порой по нескольку дней. И в этот раз ему хотелось побыть одному. Подумать о будущем. Предупредив жену, чтобы его не искали, принцепс взял тенктерский[92] лук и колчан со стрелами и ушел в лес.

Огонь с урчанием пожирал валежник. Дичь зарумянилась с одного бока, испускала дразнящий дух. Император перевернул ее на другую сторону и уставился на угли.

«Сенат спрашивает: когда я прибуду в Рим? Что им ответить? Что мне вообще сейчас делать в столице? Войска присягнули Цезарю Нерве Траяну. Нет, за власть опасаться нечего. Есть проблемы поважнее. Казна полупуста. Из средств государственного и личного казначейства не выплатишь даже жалованья легионам. А платить надо. Иначе жди беспорядков. Уже почти месяц, как я стою во главе государства, а все не выдал воинам положенной донативы[93]. В когортах скопилось много ветеранов, которым пора в отставку.