Майкл Бейджент - Эликсир и камень

• Название: Эликсир и камень
• Автор: Майкл Бейджент
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-19566-1

Британские историки и археологи Майкл Бейджент и Ричард Ли, знаменитые своими исследованиями исторических «парадоксов», на этот раз решили окунуться в пучину магии и алхимии, чтобы понять, каким образом интерес к оккультизму, уже не раз на протяжении столетий развенчиваемый доктринами научного реализма, вновь набирает силу в двадцать первом столетии. Как традиции герметизма, зародившегося в Александрии две тысячи лет назад, прогрессируют в сегодняшнем цивилизационном пространстве, что завораживает в религии вуду, чем окончились поиски эликсира бессмертия и философского камня, кто такие современные масоны, в чем секрет магии рок-музыки, кем на самом деле были волхвы и маги, что такое «сакральный ландшафт»? Это далеко не полный перечень всего «оккультного», завесу над которым приоткрывают для читателей авторы книги.

---

Современный человек привык проводить границу между теологией и философией. Теология рассматривается как интеллектуальная формуляция, или рационализация, веры, как кредо, как система убеждений, касающихся божественного или непостижимого. В этом отношении теология считается попыткой описания божественного. Философия же, наоборот, воспринимается как нечто более «мирское» в традиционном понимании этого слова. Философия может быть абсолютно светской. Одновременно она может быть такой же метафизической, как любая теология, однако даже в этом случае в ней обязательно присутствие божественного. В большинстве религий теология считается божественной по своему происхождению. Философия же принадлежит человеку.

В Александрии на протяжении первых нескольких веков христианской эры – как, впрочем, и в течение двух последующих тысячелетий – такого разделения не существовало. Теология и философия были в той или иной степени взаимозаменяемы – или перекрывались до такой степени, что линии раздела между ними становились практически неразличимыми. По этой причине интеллектуальный климат Александрии формировался не только многочисленными религиями и культами, а также их теологическими концепциями, но и тем, что мы сегодня называем философскими системами. Эти системы пользовались не меньшим уважением и влиянием. Культы, секты и тайные школы Александрии дополнялись философскими учениями. Аристотель, который когда-то был учителем Александра Великого, имел множество последователей, и его учение впоследствии оставило глубокий след в христианской доктрине. Не меньшим уважением пользовался Платон – его рассматривали как еще более важное связующее звено между христианством и язычеством. У философов-мистиков, таких как Плотин, идеи Платона пережили второе рождение, приняв форму системы, которая впоследствии получит название неоплатонизма. Модными считались и другие философы, и особенно так называемые «досократовские» мыслители с более или менее мистической ориентацией, например Пифагор и Гераклит.

В Александрии различные культы, секты, религии, философские школы и системы сталкивались друг с другом, боролись друг с другом, взаимообогащались, питались идеями друг друга в динамичном и постоянно меняющемся интеллектуальном «бульоне». В результате этого взаимодействия возникали концепции, которые в настоящее время обозначаются общим термином «синкретизм». Александрийский синкретизм оказал решающее влияние на формирование и развитие западного сознания, западного мировоззрения и западных ценностей. Среди самых значительных продуктов александрийского синкретизма был сплав, который впоследствии кристаллизуется в западную магическую традицию, ту самую традицию, из которой вышел Фауст – в том виде, в каком мы его знаем со времен Возрождения. Эту традицию удобнее всего назвать герметизмом.

Загадки герметизма

«Веками, как вот он сейчас, глядели люди вверх на летающих птиц. Колоннада над ним смутно напоминала ему древний храм, а ясеневая палка, на которую он устало опирался, – изогнутый жезл авгура. Чувство страха перед неизвестным шевельнулось в глубине его усталости – страха перед символами, и предвестиями, и перед ястребоподобным человеком, имя которого он носил, – человеком, вырвавшимся из своего плена на сплетенных из ивы крыльях; перед Тотом – богом писцов, что писал на табличке тростниковой палочкой и носил на своей узкой голове ибиса двурогий серп.

Он улыбнулся, представив себе этого бога, потому что бог этот напомнил ему носатого судью в парике, который расставляет запятые в судебном акте, держа его в вытянутой руке, и подумал, что не вспомнил бы имени этого бога, не будь оно похоже по звучанию на слово «мот»[18].

(Перевод М. Богословской-Бобровой)

Так главный герой романа Джойса «Портрет художника в юности» Стивен Дедал представляет себе бога-покровителя герметической мысли. Герметизм получил свое название по имени человека, известного как Тот, Тот-Гермес, или Гермес Трижды Величайший. Еще до эпохи александрийского синкретизма Тот-Гермес считался реальной личностью. Так, например, Платон рассуждал о том, «был ли Тот богом или святым человеком»[19]. В александрийском синкретизме он часто (но не всегда) рассматривался как «смертный, который удостоился божественных откровений и в конечном итоге достиг бессмертия через самоочищение, но остался среди людей, чтобы открыть им тайны божественного мира»[20]. Позже – даже в восемнадцатом столетии – фигура, известная как Гермес Трижды Величайший, тоже считалась исторической личностью. К нему относились как к одному из древних мудрецов и часто сравнивали с Моисеем, Заратустрой и Пифагором. По мнению некоторых комментаторов, он превосходил этих трех мудрецов и был учителем Моисея.

В настоящее время принято считать, что в действительности не существовало одного-единственного прототипа Тота-Гермеса. Доказано, что многочисленные тексты, которые приписываются ему, принадлежат перу различных авторов и написаны на протяжении большого промежутка времени. Однако все эти авторы приписывали свои произведения богу в обличье человека с головой ибиса. Они представляли свои учения как написанные им, продиктованные им или, в крайнем случае, как одобренные им.

В древней египетской мифологии человек с головой ибиса носил имя Джеути. Каким образом оно превратилось в имя Тот – по словам Джойса, напоминающее ирландское ругательство, – так и осталось загадкой. Возможно, именно так его слышали греки или так его было проще выговорить. Точно так же осталось непонятным, почему Тот был «трижды величайшим». Некоторые герметические тексты дают основания предположить, что тройное величие является следствием его трех реинкарнаций. Однако это тройное величие, похоже, признавалось задолго до того, как были написаны эти тексты. Одна из надписей, датируемая 172 годом до нашей эры, гласит: «Тот, трижды великий»[21]. В еще более древней надписи третьего века до нашей эры встречается упоминание о «Тоте, Трижды Величайшем»[22]. В древнеегипетском искусстве он обычно появляется в облике, который описан в отрывке из романа Джойса – как человек с головой ибиса. Однако иногда его изображали просто в виде ибиса. Как бы то ни было, а ибис считался у египтян священным символом. Ему посвящались многочисленные культы, а убивший ибиса наказывался смертной казнью. Однако это было не единственное воплощение Тота. Его часто изображали в виде белой человекообразной обезьяны или белого бабуина.

Как египетское божество Тот выполнял несколько функций. Он был богом Луны, и его символами считались рогатый месяц и серебро. Он играл роль психопомпа – то есть инициатора большинства тайных мистерий. Он служил проводником душ в загробный мир и стражем этого мира; в его власти было взвешивать души умерших, чтобы определить их посмертную судьбу. Ему приписывалось изобретение письменности, и его часто изображали – как в отрывке из Джойса – исписывающим табличку при помощи тростниковой палочки. Вследствие того, что письмо воспринималось как магия – как «слова бога», или «божественные слова», – Тот также считался богом магии, величайшим волшебником, который доверял секреты своего искусства своим последователям среди людей.

В определенных отношениях сфера деятельности Тота пересекалась с сферой деятельности греческого бога Гермеса. Поэтому во времена династии Птолемеев он был объединен с греческим божеством, имя которого было присоединено к его имени. Однако Тот-Гермес был более величественной фигурой, чем его греческий собрат. Папирус из Александрии

«представляет нового синкретического Гермеса как некую космическую силу, как творца неба и земли, всемогущего властелина мира. Управляя судьбой и справедливостью, он также является владыкой ночи, богом смерти и того таинственного, что за ней следует, – поэтому его часто связывают с Луной (Селеной) и Гекатой. Он знает «все, что происходит под небесным сводом и в недрах земли», и его почитают как того, кто посылает пророчества. Многие из магических заклинаний, адресованных Гермесу, предназначены для того, чтобы извлечь скрытую информацию, причем нередко с помощью бога, который должен явиться во сне»[23].

Многочисленные работы, приписываемые Тоту-Гермесу или связанные с ним, часто отличаются туманностью и многословием. Многие из них заполнены материалом, взятым из разных источников. Многие пересекаются или совпадают с другими религиями, культами, философскими учениями и школами, характерными для александрийского синкретизма. Так, например, известны семнадцать основных диалогов под общим названием Corpus Hermeticum. До нас дошли около сорока отрывков и фрагментов, собранных вместе примерно в 500 году нашей эры и вошедших в «Агиологию» Джона Стобея. Известны также три текста, написанные на коптском языке на папирусе и найденные в 1945 году вместе с другими рукописями в египетской библиотеке Наг-Хаммади. Три других фрагмента дошли до наших дней только в виде цитат у первых христианских теологов. Сохранилось большое количество прикладных работ, например в области астрологии и алхимии. И наконец, есть еще два очень важных труда, написанных позднее. Один из них – это трактат по магии и астрологии «Пикатрикс». Другой, и, вероятно, более известный, называется Tabulasnmragdina, или «Изумрудная скрижаль». Последний труд обычно считался наиболее сжатым и в то же время полным изложением герметической философии.