Борис Парамонов - Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода)

• Название: Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода)
• Автор: Борис Парамонов
• Жанр: Публицистика

---

Помню фильм, показанный после войны в СССР в качестве трофейного: голливудская музыкальная комедия "Первый бал" с Диной Дурбин. По ходу действия дочка богача открывала стенной шкаф, одним прикосновением приведя в движение дверь на колесиках, и во всю длину стены открывалось содержимое шкафа: неимоверное количество платьев. Зал дружно и почти полуобморочно ахал. Так вот, подобный шкаф имеется в доме любого американца, и так же набит, только что вещи ценой подешевле.

Представление о том, что технологическая цивилизация по самой своей природе тупикова, что в нее системно встроен грядущий кризис, далеко не ново, и соответствующие разговоры не вчера начались. Начались они в 60-х годах, и связаны с деятельностью так называемого Римского клуба - группы критически настроенных интеллектуалов, обеспокоившихся невеселыми перспективами безудержного экономического роста.

В России, в тогдашнем Советском Союзе адептом Римского клуба стал очень значительный человек - Александр Исаевич Солженицын. О самоограничении человечества он говорит давно, последний раз, сколько я знаю, в документальном фильме, ему посвященном, - "Жизнь не по лжи". Пример таких его высказываний я беру из достаточно давней его статьи 1973 года "Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни":

"Понятие о неограниченной свободе возникло в тесной связи с ложным, как мы теперь узнали, понятием "бесконечного прогресса". Такой прогресс невозможен на нашей ограниченной Земле с ограниченными поверхностями и ресурсами. Перестать толкаться и самостесниться - всё равно неизбежно; при бурном росте населения нас скоро к этому вынудит сама матушка Земля. Но насколько было бы духовно ценней и субъективно легче принять принцип самоограничения - прежде того, дальновидным самостеснением.

Нелегок будет такой поворот западной свободной экономике, это революционная ломка, полная перестройка всех представлений и целей: от непрерывного прогресса перейти к стабильной экономике, не имеющей никакого развития в территории, объемах и темпах (а лишь - в технологии, и то успехи ее отсеиваются весьма придирчиво). Значит, отказаться от заразы внешней экспансии, от рыска за новыми и новыми рынками сырья и сбыта, от роста производственных площадей, количества продукции, от всей безумной гонки наживы, рекламы и перемен. Стимул к самоограничению еще никогда не существовал в буржуазной экономике, но как легко и как давно он мог быть сформулирован из нравственных соображений! Исходные понятия - частной собственности, частной экономической инициативы - природны человеку, и нужны для личной свободы его и нормального самочувствия, и благодетельны были бы для общества, если бы только носители их на первом же пороге развития самоограничились, а не доводили бы размеров и напора своей собственности и корысти до социального зла, вызвавшего столько справедливого гнева, не пытались бы покупать власть, подчинять прессу. Именно в ответ на бесстыдство неограниченной наживы развился и весь социализм".

Хочется тут привести одну справку - весьма доходчивый и шокирующий образ, недавно мелькнувший на американском телевидении: если б все страны мира достигли американского уровня производства, то для снабжения его ресурсами понадобились бы три планеты Земля.

Тем не менее, Солженицыну можно и возразить. Главное возражение: провести такое самоограничение очень нелегко (если вообще возможно), и как раз субъективно труднее всего. В основе экономики по определению не могут лежать моральные постулаты, она движется иными мотивами. Известно из Макса Вебера, что моральные мотивы - протестантская этика способствовала созданию психологического типа рационального предпринимателя, но она никак не повлияла на имманентные законы самого капиталистического производства, руководимого прибылью и потребностью непрерывного роста. Не говоря уже о том, что на первых порах индустриальной революции, да и много позже экологическая проблема никак не вставала, представление об ограниченности земных ресурсов не входило в культурный горизонт. Господствовала, наоборот, самая некритическая вера в возможности неограниченного технического прогресса, каковой прогресс, предполагалось, есть лучшее средство от бедствий, им же причиняемых. (Еще и сейчас многие в это безоговорочно верят.) Помню, на уроках химии в советской средней школе с гордостью подносилась некая непререкаемая догма: химия не знает отходов. Надо ли напоминать, что химическое производство - самое грязное, что оно и есть отход по преимуществу, самые его продукты, вроде этих гнусных полиэтиленовых мешков? Ахматова говорила: скоро обыкновенное стекло будет казаться драгоценным материалом, стеклянный стакан станет произведением искусства. И как же эта химия взлетела в советском сознании (по крайней мере, в советской пропаганде) в начале 60-х годов, когда неугомонный Хрущев ввел ее в пресловутую формулу коммунизма: коммунизм есть советская власть плюс электрификация плюс химизация всей страны. После Хрущева химию из этой ленинской формулы выкинули, но в жизнь она, химия, победно вошла. Самое интересное, что зафиксировалось связанное с ней представление об отбросах, уже даже человеческих: людей, обвиненных за незначительные преступления, отправляли не в тюрьму, не в лагеря, а на стройки химической промышленности. Помню уже в горбачевские времена телерепортаж с одной из таких строек: женщина-репортер подошла к работяге, попавшему в кадр, и спросила у него, какой он специальности. На что работяга - человек с физиономией отчетливого алкаша - ответил с неописуемой словами ухмылкой: химик.

Правильно говорил великий Достоевский: все талантливые люди в России - запойные пьяницы. На химию их! В ресайклинг!

Солженицыну следует возразить еще в одном пункте - там, где он говорит о социализме, развившемся в ответ на бесстыдства капиталистической наживы. Вот тут как раз развитие капиталистической экономики нейтрализовало воинственный социализм - у него была выбита почва из-под ног: рабочие, так называемые пролетарии были интегрированы в общество потребления и сейчас пролетариями отнюдь не являются. Эту заслугу от технического прогресса не отнять: в развитых странах он ликвидировал бедность.

Вообще разговор о технологической цивилизации нельзя связывать с капитализмом и социализмом, он шире этих политико-экономических делений. В Советском Союзе негативные последствия технического развития сказались куда злокачественнее, чем на Западе.

Есть еще одно обстоятельство, которое значительно затрудняет вопрос о самоограничении. Это потребность в развитии стран Третьего мира. Об этом очень остро говорилось на недавней конференции в Иоганнесбурге. Векторы движения развитого Севера и отсталого Юга оказались разнонаправленными.

Тут и о России снова вопрос встает. Я недавно испытал шоковое ощущение, узнав, что объем промышленного производства в нынешней России ниже такового Южной Кореи. Как же тут самоограничиваться?

Разговоры о самоограничении на Западе, особенно в США, остаются разговорами и благими пожеланиями. Что-то не слышно о том, чтобы объявили национальную программу по созданию альтернативного топлива, типа той, какой был во время второй мировой войны Манхэттенский проект по созданию атомной бомбы. Как говорилось в одном популярном советском романе, покуда замечается обратное. Вот пример, взятый из книги Стефена Шворца "Два лица Ислама: Саудовский королевский дом на пути от традиционализма к террору"", выходящей в солидном издательстве Даблдэй (отрывки из нее печатались в газетах). В США есть организация NSUCAR (National Council on US-Arab Relations). Известно, что она распространяет ваххабистскую литературу и занимается поставкой фундаменталистски настроенных мусульманских священников из центра ваххабизма Саудовской Аравии в Соединенные Штаты. Сейчас она собирается провести конференцию с целью демонстрации мирных намерений американских мусульман и отмежевания от экстремизма. Спонсорами этой конференции выступают среди прочих компании Эксон, Шеврон, Локхид, Дженерал Дайнамикс, Коноко, Боинг, Нортроп Грумман - нефтяные и авиастроительные гиганты, больше других заинтересованные в сохранении нефтяного статус кво. Что по сравнению с этим значит тот факт, что идол молодежи кинозвезда Леонардо ди Каприо объявил себя борцом за экологию и ездит на электрическом автомобиле? Такие автомобили, кстати, доступны только богатым людям и для дела непригодны: скорость мала, и перезаряжать надо каждые два часа. Пока что это игрушка, - отнюдь не решение проблемы.

Тем не менее, можно указать на одно явление, имеющее некую символическую связь с ситуацией избыточного потребления в Америке. Я, по крайней мере, будучи поклонником концепции коллективного бессознательного, такую связь улавливаю. Это эпидемия так называемых eating disorders - нарушений питания, охватившая американскую молодежь, и не только молодежь. Это печально знаменитые анорексия - намеренное голодание, на определенном этапе делающееся необратимым и приводящее к смерти, и булимия - та же анорексия, прерываемая припадками обжорства, после чего следует искусственно вызванная рвота.