Марина Дяченко - Оскол

• Название: Оскол
• Автор: Марина Дяченко
• Жанр: Фэнтези

---

Собеседник грузного сидел в темном углу, отблеск свечей играл на его выдающихся скулах.

- Привязать, - проговорил грузный медленно и внятно. - При-вя-зать...

Слышать его было страшно, но собеседние не испугался. Оплывали свечи.

- Десять лет назад... - скуластый помолчал. - Мы дрались с Осколом против общего неприятеля, дрались спина к спине. Наших ребят полегло с полсотни, а те, что выжили... часть захотела остаться с Осколом, часть - со мной. Он сказал тогда - "Вы пожалеете"... Мы не слушали. Ведь он пришел издалека... мы не знали тогда, ЧТО он такое.

Новый шарик лег на желтую груду; мужчина с седеющими висками прикусил губу:

- И?..

- Нас было девятнадцать, - его собеседник усмехнулся. - Спустя десять дней в живых осталось двое. Прочие перемерли, призывая Оскола, как мамку... И мы пожалели, ох как пожалели... что ушли от него. А пуще - что повстречали его на свете...

- Ты выжил, - сказал грузный.

- Да... Я и еще один парень, мы с ним побратались... Мы выжили. А год назад мой побратим, Лабан, явился к Осколу, хотел наняться воеводой, возомнил... что свободен... Одной встречи хватило. Теперь это самый жалкий из его рабов. Потерял и душу и волю, не умеет даже петлю на шее затянуть... То же ждет и меня, господин. Я не могу встречаться с Осколом. Никогда.

Заколебались огоньки свечей - это грузный втянул в себя воздух:

- Ты отказываешься, Сотка? Ты оставляешь меня?

Скуластый отвернулся:

- Придется заключать с ним союз, господин.

Желтый шарик скатился со стола в темноту.

- Я мало берег Яну, - глухо проговорил грузный. - Все гадалки пророчили ей счастливую судьбу... Гадалки врали.

- Мы заключим союз, господин, - с нажимом повторил скуластый. - Оскол или кто другой... Все равно пришлось бы отдавать ее. А Оскол силен и щедр.

Тяжелый кулак с грохотом опустился на стол, и брызнули во все стороны восковые шарики. Разлетелись, застучали по полу дробным дождем.

- Я не в рабство отдаю свою дочь, - проговорил грузный, овладев дыханием. Что станет с ней, если этот мерзавец раньше времени сдохнет?! Ведь он старше ее на двадцать лет! Что, если его пырнут кинжалом или угостят отравленным стилетом? Что станет с моей дочерью?!

Скуластый молчал.

- Иди на замок, - сквозь зубы сказал грузный. - Бери войско и ступай.

Свечи догорали.

- Все его люди, - раздумчиво проговорил скуластый, - от воеводы и до грязного дворового мальчишки... предпочтут умереть. Чтобы взять Оскол, надо идти по трупам.

- Значит, ты пойдешь по трупам, Сотка.

Скуластый помедлил и встал:

- Как будет угодно светлому князю.

*

"...была подобна рыси - столь же необуздана, дика и непокорна. И рвалась она из рук надсмотрщиков и заботливых соглядатаев, и не принимала пищи, и не желала видеть рядом господина своего похитителя - но на любую рысь найдется клетка, на любую птицу плетется сеть. И проходили дни; и ужас поселился в душе юной пленницы..."

*

Среди ночи она оторвала голову от горячей подушки. Она не спала и секунды; у тлеющего ночника несла вахту красивая бесстрастная женщина, компаньонка и страж в одном лице. Монументальные черты и полная неподвижность делали ее похожей на статую, и только пальцы, сновавшие над рукоделием, разрушали столь зловещее впечатление.

- Эй...

Женщина не шелохнулась, только большие глаза ее блеснули белками.

- Это ПРАВДА, что про него говорят? Истинно так? И ты тоже?..

- Я люблю господина, - ловкие руки ни на мгновение не прерывали работы. - Я знаю, что умру в его отсутствие. Все мы умрем без него.

Девушка криво усмехнулась:

- Скоро сюда явится Сотка...

Полные губы рукодельницы чуть дрогнули:

- Никому не взять Оскола... Здесь каждый сражается за себя. Здесь никому не нужно помилование...

- Никому не нужна свобода?!

Замок жил ночной жизнью. Далекие скрипы. Приглушенные шаги.

- Зачем свобода руке, если пробито сердце... - женщина опустила глаза. Свобода вырванного глаза, отрубленного уха...

- И ты его любишь?!

- Не только я люблю господина, но и господин любит меня... Это просто...

Девушка долго маялась, прежде чем задать следующий вопрос:

- А я... тоже умру? Я теперь... как все вы? Я ЗАВИСИМА от него? Да?!

Рукодельница помедлила. Даже работа в ее руках чуть приостановилась.

- Вы - нет, - сказала она наконец. - Вы еще не успели... привязаться к нему. Привыкнуть. Должно пройти время...

- Три недели?!

- Или меньше.

Тишина. Подрагивал пламенем ночник.

- Если я сейчас убегу, - сказала девушка почти спокойно, - у меня есть шанс...

Рукодельница улыбнулась уже откровенно:

- Вам не убежать. Это Оскол.

- Мой отец озолотит тебя...

- К чему мне золото, если я не могу жить без Яра? Я не предам его. А упущу по недосмотру - он посадит меня в подвал, и я не увижу его долго, долго... Нет. Я буду внимательна.

- Если Сотка возьмет замок...

- Он не возьмет. И знайте, княжна... Ви говорили с Яром достаточно, чтобы назавтра ощутить его отсутствие. Не знаю, сколь сильна ваша воля - случалось, уже после нескольких дней люди не могли противиться... ТЯГЕ. Предпочитали скорее сдаться, чем терпеть.

- Я предпочту умереть, - сказала девушка сквозь зубы.

Женщина опустила глаза, и спицы в ее руках замелькали быстрее.

*

"...А тем временем воевода, тот, что служил старому князю, собрал свое войско и двинулся в путь. И пока тянулось большое войско лесом и степью, все думал воевода - как одолеть замок? Ведь с того дня, как выстроили Оскол, никому еще не удавалось взять его ни приступом, ни измором, а хитростью и подавно... Но знал воевода, что дни текут, что княжна гибнет, и если не взять замок сразу, то вскорости поздно будет..."

*

- ...Зачем вы так поступаете со мной? За что? Чем я провинилась, неужели только тем, что мой отец способен собрать войско сильнее вашего?

Голос ее был как вода. Внешне спокойный поток - за минуту до буйных порогов.

Яр Сигги Оскол оторвал глаза от потрепанной рукописи, лежавшей у него на коленях; Яна сидела на подоконнике, отделенная от весеннего неба только тонкой позолоченной решеткой.

- Чем я обидела вас, Оскол? Почему вы делаете ЭТО со мной?

Она говорила ровно. Даже аристократический холодок слышался в ее голосе, сквозняком проходился по комнате, вплетался в поток ветра, льющийся из окна; Оскол молчал.

Девушка рывком поднялась. Прошла через всю комнату, остановилась перед запертой дверью; костюм для верховой езды, тот самый, в котором ее взяли, делал ее похожей на подростка. Узкие бедра, узкие плечи, гневно сузившиеся глаза.

- Пустите меня!!

И она ударилась в дверь всем телом. Секунда - и она ударилась бы снова, но он успел перескочить через резной столик и ухватить ее поперек туловища.

- Княжна...

От нее исходил еле слышный древесный запах - будто она искупалась в березовом соке.

- Княжна... Никто не обидит вас. Никто не причинит вам зла.

Она вырвалась.

Он подумал, что она похожа на белку. Настороженная, в любую секунду готовая оказаться на противоположной стороне комнаты. Пусти ее в лес - только хвост мелькнет; теперь, в неволе, ей остается крутить колесо бессмысленных разговоров и кидаться со стены на стену...

Он подобрал с пола рукопись. Уселся в кресло и закинул ногу на подлокотник; когда-то он всерьез собирался покорить весь мир. Когда-то чужая привязанность давала ему силу, и он ощущал себя едва ли не всевластным...

- Княжна... Не надо бояться. Ничего страшно с вами не происходит. Сотни людей так живут - и ничего...

Ему захотелось прополоскать рот - такими фальшивыми получились слова.

Она снова метнулась из угла в угол.

Шаги за дверью. Возбужденные голоса.

- Господин... Чужое войско под холмом!

Он не удержался и снова посмотрел на нее.

Со всем своим торжеством, со всей гордостью, на которую способна семнадцатилетняя девушка, княжна Яна вскинула точеный подбородок и заглянула ему в глаза:

- Это Сотка! Вот и все, Оскол.

*

"...и порядки в замке, и людишек многих знал; послал он посольство под белым флагом, но только для виду. Понимал, что похититель не отступится; не уговоры, не договоры - иная цель была у посольства, тайная. Кому надо знак передали - и явился к воеводиному костру из замка человек. В ночь..."

*

- ...и тебе удачи, побратим мой Лабан.

- Нет моей удачи, Сотка. Не дразни демонов, призывая пустоту.

Прикрыв глаза, можно было поверить на секунду, что костер горит посреди безлюдной степи, и что кроме этих двоих, примостившихся по разные стороны пламени, в округе нет ни души. Ни людей, ни лошадей, ни заостренной стали.

- Открой нам ворота, побратим, - скуластое лицо Сотки оставалось бесстрастным.

Его собеседник отвернулся:

- Ты предлагаешь мне славную смерть? Во искупление жалкой жизни?