Марина Дяченко - Уехал славный рыцарь мой

• Название: Уехал славный рыцарь мой
• Автор: Марина Дяченко
• Жанр: Фэнтези

---

Он взглянул на меня поверх блюд и кувшинов, его глаза блеснули, оказавшись вдруг ясно-голубыми:

- О сеньора... Канистра солярки - королевский подарок по нынешним временам. Да благословит вас Господь!

Я подумала, что он - в высшей степени приятный и искренний человек.

* * *

- Значит, ваш сеньор в отъезде? - спросил монах, когда после ужина мы сидели во внутреннем дворике, попивая вино из деревянных кубков и слушая шелест фонтана. Я курила трубку.

- Он странствует, - коротко отозвалась я.

- Он посвящает свои подвиги вам, - тихо сказал монах. Не спросил, но констатировал.

- Да.

- В юности, - он вздохнул, - я тоже был рыцарем...

- Правда?

- Сейчас в это трудно поверить. Я отправился совершать подвиги во имя справедливости. Несколько мелких поединков прошло хорошо, но потом... Потом меня вышибли из седла и едва не убили - во имя дамы, моя сеньора, во имя прекрасной дамы. Я отнес ей мои доспехи и все мое имущество, как пожелал того победитель и как велит традиция... и постригся в монахи. И только много лет спустя мне открылась мудрость божественного промысла...

- Возможно, вы желали справедливости недостаточно сильно?

- Нет-нет! - он замахал руками, с рукавов рясы полетела дорожная пыль. - Дело совсем в другом... Дело в том, что справедливость... ах, сеньора, вы уверены, что в самом деле хотите это слышать?

- Разумеется.

- Справедливость возможна только в мире, где добро и зло - абсолютные, а не относительные величины. А в нашем мире, где забыли Господа, нет добра и нет зла. И справедливости нет. Не в том смысле, что она нарушена и ее следует восстановить - просто ее не существует. Мне следовало подумать об этом прежде, чем я опоясался мечом.

Он до сих пор переживает давнюю неудачу, подумала я.

- Возможно, все не так трагично, отец мой. Разве любовь - не добро? Разве нелюбовь - не зло? Разве это не абсолютные величины?

Он вдруг встал и поклонился мне с трогательной, чуть траченной молью галантностью:

- Ваша красота - добро, моя сеньора. Ваша доброта и щедрость... и ваше милосердие. Мне кажется, что рыцарь, совершающий подвиги в честь столь прекрасной дамы, должен быть непобедимым.

И снова поклонился, подметая рукавом рясы цветочный орнамент на плитках пола.

Рано утром он ушел, увозя обещанную канистру солярки и оставив на краю фонтана увядающий белый цветок.

* * *

- Сеньора! Побежденный рыцарь у ворот!

Медленно, с подобающей случаю надменностью я вышла на крыльцо и остановилась, пораженная

Весь двор был запружен повозками. Узлы и ящики, канистры и бочонки, овцы и мулы, и множество того, что Аманесер именовал емким словом "ресурсы". И среди этого великолепия - побежденный рыцарь.

Без доспехов, в простой дорожной одежде, он все равно был огромен. Возможно, он мог считаться переходным звеном от рыцаря к великану; такого я не решилась бы взвешивать - жалко весов. Да и не нужны были дополнительные измерения, чтобы узнать в нем, этом побежденном рыцаре, человека второго порядка.

У него были широкие скулы и высокий лоб с налипшими черными прядками. Правый глаз - карий, угрюмый. Левый - поврежденный: черная дыра с поблескивающим изнутри фотоэлементом. Мускулистые руки и плечи, мощный торс и узкие бедра. Левая нога отрублена по колено, из переплетения тканей и кабелей торчит сучковатая палка, небрежно обмотанная изолентой.

- Прекрасная донна Клара, - голос у побежденного рыцаря был под стать фигуре, низкий и раскатистый, - исполняя приказание Аманесера, рыцаря рассвета, вызвавшего меня на честный поединок и одолевшего твоим именем, приношу к стопам твоим все имущество мое, а также самое жизнь. Распоряжайся ими, как сочтешь нужным!

И он поклонился, чуть менее грациозно, чем недавно монах, но это и не удивительно - с отрубленной-то ногой! За секунду до поклона он занес правую руку за голову, а потом, склоняясь, вытянул ее перед собой, будто предлагая мне что-то. И замер в таком положении. Совсем замер - так могут застывать только люди второго порядка.

Выждав минуту, я сошла с крыльца и, осторожно обходя лошадей и мулов, подошла поближе.

Я остановилась в шаге от побежденного. Он стоял, согнувшись чуть ли не вдвое, и в этом положении голова его была чуть выше моей головы. Он смотрел в землю; ко мне была обращена макушка коротко остриженных, слипшихся "ежиком" волос. На ладони, обтянутой грубой боевой перчаткой, лежала маленькая вещь, о которой я уже догадалась.

Преодолевая невольный страх, я заглянула рыцарю в лицо. На висках его темнели круглые синяки. Правый глаз смотрел в пространство. На месте левого была абсолютная тьма. Ни один мускул не сокращался.

Контакты на висках, подумала я. Что с ним проделал Аманесер, прежде чем послать ко мне? Побежденный рыцарь стоял, склонившись в "поклоне верности" жесте безграничной покорности и полного доверия, с которым люди второго порядка когда-то обращались к своим инженерам.

Я обошла рыцаря кругом. Разъем обнаружился за правым ухом. Вертикальный разъем, вроде как замочная скважина. Сейчас, согласно древней традиции, мне надлежит вставить чип на место и сказать побежденному, что его присяга принята.

Я снова обошла преклоненного - еще и еще. Слуги наблюдали за мной в священном ужасе. Мулы ревели, требуя воды и покоя.

Я протянула руку и вырвала чип из одетых в перчатку пальцев.

- На верстак, - скомандовала слугам, указывая на побежденного рыцаря. Вынуть аккумулятор, да поживее!

Слуги повиновались.

Вечером того дня у нас уже была отличная дальнобойная пушка, способная снимать моховых звезд - да и вообще, кого бы то ни было - чуть ли не с вершины холма.

* * *

Я рассказывала Аманесеру обо всем, что происходило в доме. Не знаю, много ли он слышал - половинки мутного зеркальца плохо держали сигнал. Иногда я могла видеть рыцаря, как будто он был рядом, и слышала голос, произносящий мое имя. Иногда я видела только туман и слышала только атмосферные разряды.

Каждую ночь я оставляла свечку на окне - чтобы мой рыцарь мог увидеть ее издалека.

Побежденные приходили один за другим, порой каждый день, порой с интервалом в долгие недели. Среди разнообразных рыцарей и оруженосцев попадались колдуны - этих я выходила рассмотреть поближе. К сожалению (а может быть, к небывалому счастью), Аманесер жестко программировал их, прежде чем отправить ко мне: у всех, кого он присылал, имелись следы от контактов круглые синяки на висках, иногда на лбу. Бедняги являлись - часто истощенные, забывшие о воде и сне, одержимые одним желанием - принести мне свою покорность вкупе с имуществом. Я отпускала их: мне стоило только сказать "Ты свободен", как осмысленное выражение возвращалось в их глаза. Но если кодовое слово говорил кто-то другой - или если мой голос оказывался охрипшим от фруктового льда, как это случилось однажды в полдень, запущенная Аманесером программа продолжала работать...

Когда пришельцы оказывались людьми из плоти, я всегда предлагала им помощь - услуги лекаря, еду и воду, кров на ночь. Они смотрели на меня с ужасом и почти всегда отказывались.

- Прекрасная донна Клара! Исполняя приказание Аманесера, рыцаря рассвета, вызвавшего меня на честный поединок и одолевшего твоим именем...

- Прекрасная донна Клара! Исполняя приказание Аманесера, рыцаря рассвета...

- ...приношу к стопам твоим все имущество мое, а также самое жизнь...

- Прекрасная донна Клара...

Два раза на холме появлялись моховые звезды и один раз - костлявый аббат. Пушка работала безотказно. В поклаже одного из побежденных нашелся тюк великолепного табака - я выпускала колечки дыма и ждала, когда вернется Аманесер.

* * *

- Сеньора! Побежденный рыцарь... тьфу, это оруженосец... у ворот!

Я со вздохом поднялась с подушек. Заложенная Аманесером программа требовала, чтобы побежденный приносил свою верность лично мне. Передавать благосклонность через слуг было бесполезно и негуманно - рыцари, оруженосцы или колдуны продолжали стоять у порога под палящим солнцем, ожидая донну Клару собственной персоной. Один старый изможденный колдунишка, которого я заставила подождать каких-то полчаса, помер, едва получив свободу. Стоило мне отпустить его на все четыре стороны, как он облегченно вздохнул и рухнул в пыль...

А сегодня с утра припекало, как в аду. Я накинула кружевную мантилью и вышла на крыльцо чуть поспешнее, чем всегда.

Было тихо - если сравнить с тем тарарамом, который обычно поднимался всякий раз, когда в ворота стучал побежденный. На этот раз посреди двора стоял ровно один мул, нагруженный двумя тюками, а рядом с ним - человек первого порядка, тощий чернявый юноша со шляпой в руке.

Он не был запрограммирован - это я поняла с первого взгляда. Он был напуган, измучен, может быть, слегка побит - но у него не было ни синяков на висках, ни программы в мозгу. Поэтому при виде меня он не завел, как положено, "прекрасную донну Клару", а замер, разинув рот, будто от сильного удивления.