Константин Сергиенко - Дни поздней осени

• Название: Дни поздней осени
• Автор: Константин Сергиенко
• Издательство: Издательство АСТ, Издательство Астрель
• Жанр: Детская проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-000258-0, 5-271-00428-7

Это повесть о таинственной и чистой любви, которую случилось пережить школьнице Маше Молчановой. Лето, респектабельная дача, размеренная жизнь состоятельных людей, ухоженный поселок. Только за соседним забором какой-то странный запущенный дом. Маша и ее сестра Аня называют дом Черной дачей. И вот однажды на Черной даче появляется странный человек. Любовь Маши и неприкаянного героя развивается стремительно, непредсказуемо. Тут и эмоциональный подъем, и вспышки отчаяния, и муки неразгаданной тайны...

---

...22.45. Читала, переводила. Было желание наведаться в «резиденцию», еще не совсем стемнело. Небо похоже на прохладное зеркало, и в нем прокалываются острые звезды. Долго смотрела в раскрытое окно. Одна звезда горит так настойчиво, словно хочет о чем-то поведать. Удивительное это ощущение — представить, что до звезды непостижимо далеко, что она вовсе не яркий камушек, а целая вселенная. Сейчас о смерти подумала. Неужели я тоже умру, как все? Невозможно!

16 июня. Суббота

Мрак, мрак. Я сегодня унылая. Предчувствия нехорошие мучают. Спала очень плохо, вскакивала. Казалось, падает потолок, кто-то лезет в окно и прочая чепуха. Проснулась в ужасном настроении. И погода под стать. Мокрый ветер, дождик сеется, холодно.

В зеркало на себя посмотрела, кошмар! Под глазами круги, лицо нездорового цвета. Хоть из комнаты не выходи. Напялила на себя старый свитер, забилась в угол кровати.

А тут как на грех Костычевы с визитом. Костычев-старший последнее время сошелся с моим отцом. Вместе гуляют, беседуют подолгу, а к ним подойдешь — замолкают. Заговорщики!

Мы с Аней позвали Диму на «еловую» террасу. Кое-как привела себя в порядок, даже покрасилась украдкой, но Аня, конечно, заметила.

Затеяли играть в «канасту». Дима, правда, сказал, что карты не очень любит, так что развлекались недолго. Потом пили чай, говорили. Меня все не оставляла смутная тревога. Пыталась понять, в чем дело, и наконец решила, что это связано с Черной дачей. Ветерок тревоги веял оттуда. Но что там могло случиться? Может, крыша протекла и книжки сейчас плавают в луже? Или, еще хуже, компания местных пьяниц наведалась туда с бутылками?

Дима на меня посматривал, и все не просто. Мечтала вот, чтобы в меня влюбились, а теперь и сама не знаю. Неспокойно мне, неспокойно!

На Димины взгляды почти не отвечала, и он стал угрюмым. Я вяло пригласила его заходить, но он ответил, что занят. Аня зло на меня смотрела, а когда Костычевы ушли, сказала:

— Ты хоть бы краситься научилась.

Я попыталась отшутиться, но Аня вовсе перестала со мной говорить. Как будто я виновата!

За обедом совсем плохо ела и получила выговор от мамы. Сплошные напасти! Пошла в мокрый сад, поскользнулась на корнях и шлепнулась, ободрав коленку. Это переполнило чашу. Села на лавку за можжевеловым кустом и разревелась. Так нехорошо стало, что даже на Черную дачу не пошла. Вернулась домой и залегла до вечера.

Перед сном. Немножко успокоилась. Лежу и в небо смотрю. Оно очистилось, в нем заблистала звезда. Нет, ощущение тревоги меня не покинуло. В чем же дело? Боюсь, не усну. И кошмаров ночных опасаюсь. Хоть бы с утра было солнце.

17 июня. Воскресенье

Сегодня потрясающий день! Случилось! Писать не могу до завтра.

18 июня. Понедельник

Итак, расскажу подробно. Событие стоит того. Вот уж не думала, не гадала! От возбуждения дрожу до сих пор, домашние обратили внимание, и мама спросила: «Что с тобой, Маша?»

А вот что со мной.

Утром вчера проснулась с тяжелой головой, снова кошмары мучили. Позавтракала, бесцельно прошлась по улице и очутилась на Черной даче. Сразу мне показалось: здесь что-то не так. То ли книжки иначе лежали, то ли ставни открыты больше. Быть может, наведался кто? Ничего удивительного, не одну меня тянет в заброшенный дом. Беспокойно стало. Пыталась разведать у господина Блютнера, но он, как всегда, отделывался молчанием.

Уселась в кресло, взяла в руки Пушкина. Тут вот и произошло. Сначала пахнуло ветерком, я услышала, как дверь отворилась. Замерла от страху, боялась голову повернуть, а сзади меня тихо сказали:

— Здравствуйте.

Я повернулась и, как слепая, ничего не вижу, в ответ лепечу:

— Здравствуйте.

— Я вам не помешал?

— Ничего, — говорю с перепугу.

Стоит человек, очень тихо стоит, с видом таким робким. И вежливо поясняет:

— Такое запустение, не знаю, как и устроиться. Приехал пожить.

Я принялась извиняться и бормотать. Мол, я соседка, зашла случайно, посмотреть, все ли в порядке, ведь дача давно пустует.

— Да, очень давно, — сказал он.

— А вы хозяин?

Глупо как-то вопрос прозвучал. Он только плечами пожал. Я, разумеется, подхватилась и бочком-бочком к двери. А он говорит:

— Я вас знаю. Вы были на концерте Шостаковича.

И тут я его разглядела. Тот самый человек в мешковатом костюме!

— Я даже слышал, как вас зовут. Кажется, Маша? Я подтвердила.

— В таком случае зовите меня Алексеем, — сказал он.

Я порывалась уйти, но он все стоял в дверях:

— Вам тут не попадалась серебряная цепочка? Старинная.

Какая еще цепочка? Подумает, что я взяла. Ужасно так неудобно.

— На вас было малиновое платье, — сказал он. — Я так и думал, что когда-нибудь вас увижу.

Ну, в общем, еще раз извинилась и помчалась домой. Только там обнаружила, что томик Пушкина с собой унесла. Ограбление совершила!

В постели лежу, размышляю. Вот так встреча! Он уже взрослый, одет как-то странно, совсем немодно. Столько лет не был на даче и вдруг появился. Спросить бы у мамы, кто тут жил. Но самое удивительное, что видела его на концерте. Запомнила, а он запомнил меня. Зачем он приехал, что будет делать в заброшенном доме? Почему он сказал: «В таком случае зовите меня Алексеем»? В каком случае? Цепочку старинную ищет. Это после стольких лет отсутствия! Или придумал просто?

0.30. Не могу заснуть. Свет включила. С каким удивлением смотрел он на всех в консерватории! Весьма непонятный человек, но, кажется, не нахал. Был со мной вежлив, даже боязлив. Выходит, теперь мне закрыта дорога на Черную дачу. А жаль, я уже привыкла. Господин Блютнер будет скучать без меня. Впрочем, может, тот человек нанесет нам визит, сосед все-таки. Попросит шланг для поливки цветов или еще что. Поживем — увидим. А сейчас постараюсь заснуть. Уже девятнадцатое наступило. Мне по душе это число.

19 июня. Вторник

Болею. Температура к вечеру поднялась.

День начался с поездки в Москву. Костычев-старший пригласил нас на открытие выставки молодых художников. Поехали я и папа, Дима, разумеется, с нами.

Это было на Кузнецком Мосту в Доме художника. Папа и Костычев-старший всю дорогу беседовали, мы с Димой молчали. Он обижался за холодный прием накануне, я продолжала размышлять о Черной даче.

На Кузнецком Мосту было вполне торжественно, речи говорились. Столько художников сразу я никогда не видела. Картин, признаться, не разглядела. Уж слишком много народу, так я смотреть не умею. Осталось впечатление красочности, буйства форм.

Костычева тут многие знают. То и дело к нам подходили, а в конце концов увлекли в какую-то мастерскую. Мы там побыли немного и отправились на дачу.

За городом разразилась гроза. Да еще какая! Промокли насквозь. Дима накрыл меня своим пиджаком, но пиджак превратился в мокрую тряпку.

Дома мама согрела чаю, а меня начало трясти. Простудилась! Аня поставила мне горчичники, очень заботливо это сделала. У сестрицы моей неровный характер. Иногда сурова, язвительна, иногда кротка и ласкова, как сегодня. Залезла ко мне под одеяло, прижалась. Тут бы мне и рассказать про Черную дачу, но что-то мне помешало. Так вот всегда. Душа готова раскрыться, а рот на замке.

Решила переводить, но в голове все путалось, температура росла. Я скрючилась под одеялом, затосковала. Аня притащила магнитофон и поставила концерты Моцарта. Среди наших кассет это единственная с записью классики. Надо будет еще записать. Проигрыватель на дачу не повезешь, а кассетник очень удобен.

Сейчас уже поздно, и мне совсем что-то нехорошо. Как еще сумела писать. Почерк ужасно корявый.

21 июня. Четверг

Вчера дневник не брала, болела отчаянно. Весь день температура под 39. Вызывали врача. К вечеру выпила аспирин, пропотела и стало легче. Аня читала мне вслух, но, признаться, я плохо слушала. Неясные образы носились в голове. Во время короткого сна причудилось, что мы с Димой входим в какой-то парк.

Сегодня мне лучше, спускалась к чаю. Завтра день летнего солнцестояния. Мне почему-то всегда хотелось его отметить, только не знаю как. Жалко, что этот день омрачен началом войны. Тетя Туся, между прочим, на фронте была, у нее две медали.

Делать сегодня нечего — читай да пиши. Но я только в потолок смотрю, какие-то мысли ухватить пытаюсь, да они ускользают как рыбы. Перечитала запись от 17 июня. «Сегодня потрясающий день! Случилось!» А что, собственно, случилось? Ничего. Какой-то отпрыск хозяев наведался на заброшенную дачу. Бог даст, ему не понравится и он уедет. Да, может, он никакой не хозяин вовсе. Дальний родственник или знакомый. Это все-таки странно, столкнуться в консерватории, а потом за пятьдесят километров на даче. И еще совпадение с моим «англичанином». Джил в заброшенном доме, Джил представляет, как входит незнакомец. Все это случилось со мной. Жаль только, «принц» староват, неухожен и робок. Впрочем, что-то в нем привлекает. Интересно, он все еще там или сбежал в город?