Нагиб Махфуз - Предания нашей улицы

• Название: Предания нашей улицы
• Автор: Нагиб Махфуз
• Издательство: Панорама
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1992

В сборник известного египетского прозаика, классика арабской литературы, лауреата Нобелевской премии 1988 года вошли впервые публикуемые на русском языке романы «Предания нашей улицы» и «»Путь», а также уже известный советскому читателю роман «»Вор и собаки», в которых писатель исследует этапы духовной истории человечества, пытаясь определить, что означал каждый из них для спасения людей от социальной несправедливости и политической тирании.

---

Впервые за время разговора Арафа обрел какую-то уверенность. Он спокойно пояснил:

— Язык волшебства понимают лишь те, кто знает его тайны.

— Значит, ты не откроешь мне этих тайн, даже если я пообещаю тебе полную безопасность?

Арафа внутренне рассмеялся, но сказал с серьезным видом:

— Я не обманываю тебя. Управляющий задумался, потом спросил:

— Сколько у тебя этих бутылок?

— Сейчас нет ни одной.

— Врешь, змееныш! — Управляющий даже заскрежетал зубами от злости.

— Обыщи мой дом, — предложил Арафа, — и ты убедишься, что я говорю правду.

— А ты можешь делать их?

— Разумеется!

Кадри в волнении стиснул кулаки.

— Я хочу, чтобы у меня их было много.

— У тебя будет их столько, сколько пожелаешь. Впервые они посмотрели друг на друга понимающим взглядом, и Арафа смело сказал:

— Мой господин намерен избавиться от проклятых футувв?

Странное выражение промелькнуло в глазах Кадри.

— Скажи-ка мне, что все-таки побудило тебя нарушить неприкосновенность Большого дома?

— Обыкновенное любопытство, — просто ответил Арафа. — Но я стал невольным виновником смерти слуги, и это разрушило все мои планы.

— Ты стал виновником смерти великого человека! — напомнил Кадри.

— Мое сердце разрывается от горя и раскаяния!

— Если бы нам дано было прожить столько, сколько прожил он, — пожал плечами управляющий.

«Подлый лицемер! Тебя волнует лишь имение», — подумал Арафа, а вслух сказал:

— Да продлит Аллах твои дни. А управляющий продолжал расспрашивать:

— Значит, ты проник в Большой дом лишь из любопытства?

— Да.

— А зачем убил Саадаллу?

— Потому что, как и ты, я хочу избавиться от всех футувв.

— Они узаконенное зло, — улыбнулся Кадри, — но ты вправе ненавидеть их за то, что они присваивают себе доходы от имения.

— Истинно так, господин мой.

— Ты можешь разбогатеть так, как тебе и не снилось, — многозначительно проговорил управляющий.

— Другой цели у меня нет, — лицемерно согласился Арафа.

— Зачем тебе надрываться из-за каких-то миллимов? Спокойно занимайся своим волшебством под моим покровительством, и у тебя будет все, что пожелаешь.

105

Они сидели втроем на тахте, и Арафа пересказывал свой разговор с управляющим. Аватыф и Ханаш слушали его, затаив дыхание, с волнением и страхом. Закончил Арафа такими словами:

— У нас нет выбора. Саадалла еще не похоронен. Если мы не примем предложение, нас ждет смерть.

— А если бежать? — предложила Аватыф.

— Он не даст нам убежать. За нами следят во все глаза.

— Отдавшись в его руки, мы тоже не будем в безопасности.

Арафа не ответил жене, хотя слова ее совпадали с его мыслями. Он обернулся к Ханашу.

— А ты что молчишь? Серьезно и печально Ханаш заговорил:

— Когда мы вернулись на нашу улицу, у нас были простые и скромные мечты. Потом все переменилось. У тебя родились огромные планы, и ты заставил нас поверить в них. Вначале я был против твоих замыслов, но все-таки помогал тебе без колебаний. Постепенно я сам в них поверил, и моей единственной мечтой стала мечта нашей улицы о счастье и избавлении от зла. Сегодня ты неожиданно предлагаешь нам новый план. Согласившись на него, мы превратимся в орудие порабощения нашей улицы, страшное орудие, с которым нельзя бороться и которое невозможно уничтожить. С футуввой все-таки можно бороться, его можно убить.

— К тому же, — добавила Аватыф, — мы и сами не будем в безопасности. Управляющий получит от тебя все, что ему нужно, а потом придумает способ разделаться с тобой, как сейчас он собирается разделаться с футуввами.

В глубине души Арафа был согласен с ними, те же мысли мучили его беспрестанно. Но он убежденно сказал:

— Я сделаю так, что он всегда будет нуждаться в моем волшебстве!

— В лучшем случае, — ответила Аватыф, — ты станешь его новым футуввой.

— Именно так, — подтвердил Ханаш, — футуввой, оружие которого не палки, а бутылки. Вспомни, как он относится к футуввам, и ты поймешь, что тебя ждет.

— Прекрасно! — в сердцах воскликнул Арафа. — Можно подумать, что я алчный честолюбец, а вы благочестивые скромники, поверившие мне как святому. Можно подумать, что я не проводил ночи напролет в дальней комнате, не подвергал опасности свою жизнь! И все это ради блага нашей улицы! Если вы отказываетесь принять предложение, так скажите, что делать!

Он смотрел на них с вызовом, Оба молчали. Его мучила боль, и мир представлялся ему кошмаром. Все испытания, выпавшие на его долю, он воспринимал как кару за смерть деда, и это увеличивало его страдания. Аватыф в полном отчаянии шепнула:

— Надо бежать!

— Но как?!

— Не знаю, но тебе это будет не труднее, чем проникнуть в дом Габалауи.

— Управляющий ждет нас, за нами следят, что можно придумать?

Наступило молчание. Ужасное молчание, подобное безмолвию могилы, в которой покоился Габалауи.

Ханаш вздохнул и, словно прося прощения у кого-то, сказал:

— У нас нет выбора. Оба прошли в заднюю комнату и принялись набивать стоявшие там бутылки песком и осколками стекла.

— Нам следует, — заметил Арафа, — договориться об условных знаках, которыми мы будем записывать результаты наших опытов. Мы заведем секретную тетрадь и станем все заносить в нее, чтобы в случае моей смерти наши усилия не пропали даром. Я хочу, чтобы ты овладел всеми тайнами волшебства. Мы не знаем, что готовит нам судьба.

Они старательно продолжали работать, но Арафа заметил нахмуренные брови Ханаша и решил открыть ему свои намерения.

— Этими бутылками мы уничтожим футувв, — объяснил он.

— Это не принесет пользы ни нам, ни нашей улице! — возразил Ханаш.

Не переставая работать, Арафа стал убеждать Ханаша:

— Видно, истории поэтов тебя ничему не научили. Если в прошлом были люди, подобные Габалю, Рифаа и Касему, то отчего в будущем не могут появиться такие же?

— Были времена, когда я считал тебя похожим на них. Арафа сухо засмеялся.

— А когда я потерпел поражение, ты перестал так думать?

Ханаш промолчал.

— Я не буду походить на них по крайней мере в одном. У них были на нашей улице последователи. Меня же никто не понимает. Касем мог привлечь человека на свою сторону одним ласковым словом. Мне же требуются долгие годы для того, чтобы обучить одного человека своему ремеслу и сделать из него последователя.

Он закончил набивать бутылку, закупорил ее и, подставив под свет фонаря, сказал, любуясь делом своих рук:

— Сегодня она устрашает сердца и наносит раны, а завтра может стать орудием убийства. Я же говорил тебе, возможности волшебства беспредельны!

106

Кто наш главный футувва? Со дня похорон Саадаллы жители улицы не переставали задавать друг другу этот вопрос. Снова каждый род счал хвалить своего футувву. Члены рода Габаль утверждали, что их Юсуф — самый сильный и теснее других связан родством с Габалауи. Рифаиты заявляли, что их род — самый благородный на улице, так как ведет начало от человека, которого Габалауи похоронил в своем доме и собственными руками. Члены рода Касем напирали на то, что они единственные в свое время не использовали плоды победы и собственных интересах, а позаботились обо всей улице, что лишь при Касеме улица была единой и законом на ней были справедливость и братство.

Как обычно, разногласия начались с перешептываний в кофейнях, потом смута охватила всю улицу, и жители ее приготовились к самому худшему. Ни один футувва не смел теперь пройтись по улице в одиночку. Если же проводил вечер в кофейне или в курильне, то лишь под охраной подручных, вооруженных дубинками. Поэты в кофейнях восхваляли футувву своего квартала. Владельцы лавок и бродячие торговцы с мрачным видом прикидывали будущие убытки. Ожидание беды и страх перед завтрашним днем заставили людей забыть и смерть Габалауи, и убийство Саадаллы. И права была Умм Набавийя, торговка вареными бобами, когда она во всеуслышание сказала:

— Видно, конец света не за горами. Счастлив тот, кто уже нашел свою смерть!

Однажды вечером с крыши одного из домов квартала Габаль прозвучал голос:

— Эй, люди, послушайте! Давайте рассудим здраво. Квартал Габаль самый древний на улице, а Габаль был первым из ее великих сынов. Никому не будет обидно, если Юсуф станет главным футуввой.

В ответ из кварталов Рифаа и Касем понеслись насмешки и грязные ругательства, а мальчишки немедленно собрались в кучку и стали распевать:

Эй, Юсуф, паршивая вошь,
Куда ты, безмозглый, ползешь?

Люди вконец ожесточились. От открытой схватки удерживало лишь то, что в споре участвовали три стороны, три противоборствующие силы. Поэтому либо два квартала должны были объединиться, либо какой-нибудь из кварталов — добровольно отказаться от соперничества. Но события начались вдалеке от самой улицы. Два торговца, один из квартала Габаль, другой из квартала Касем, встретились в Бейт аль-Кади, между ними завязалась драка. В результате первый потерял глаз, а второй зубы. В Султанских банях возникла драка между женщинами из трех кварталов. Голые, они набросились друг на дружку, царапали ногтями щеки, рвали зубами руки и животы, таскали одна другую за косы. В ход пошли кувшины, мочалки, куски мыла и щетки для массажа. Драка закончилась чем, что две женщины упали в обморок, у третьей случился выкидыш, а остальные все были в синяках и ранах.