Андрей Ливадный - Процион

• Название: Процион
• Автор: Андрей Ливадный
• Жанр: Космическая фантастика

Здесь, на Проционе, свершилось немыслимое – творцы поменялись местами со своими созданиями. Носители искусственного интеллекта, используя технологию, созданную сгинувшими в лучине времен селенитами, воссоздали... людей. Лишенные памяти о прошлом, которого у них, в общем-то, и не было, они превратились в подопытный материал для андроидов. Лучшие из поколения созданных, Ян Ковальский и Мари Лерман, смертельно рискуя, пытаются найти ответ на вечные вопросы: кто мы? откуда появились? ради чего существуем? Неожиданную поддержку им оказывает смертельный враг, полковник Нагаев – сверхмашина и сверхчеловек в одном теле...

Независимый роман, который может считаться продолжением "Формы Жизни". Действие происходит позже "Колонии". В романе раскрыта судьба беглецов покинувших Солнечную систему на колониальном транспорте "Европа".

---

Иногда средь сюрреалистического пространства возникали знакомые очертания сегментов "Европы". Все они в той или иной степени пострадали от агрессивных условий внешней среды и не прекращающейся ни на минуту конкуренции между разнообразными анклавами машин.

Борьба… Извечная борьба начинается там, где появляются хотя бы малые частицы жизни, способные воспроизводить себе подобных.

От картин, что прорисовывали сканеры в серой мгле на фоне не прекращающейся ирреальной метели, бросало в озноб.

Что знали мы о планете, которую наивно считали своей, взирая на далекие пустыни с вершин зеленых холмов?

Мари не пугал вид вулканов, стихии виделись ей опасными, но понятными, а вот серебристые заросли и снующие средь отвалов переработанной породы механизмы казались чем-то пугающим, несущим неизвестное начало.

Мы должны будем найти способ обуздать их. Иначе, рано или поздно они заполонят всю планету…

А может так и должно случиться? – Промелькнула в сознании шальная мысль. – Разве не из такой примитивной, жестокой, не признающей правил борьбы за существование на Земле появились первые растения, животные и, наконец, люди?

Нелепые аналогии… – Подумала Мари, отгоняя жутковатое видение. Вокруг и так с избытком хватало впечатлений, чтобы держать в напряжении не только ее и Яна, – даже Дрейк чувствовал себя неуютно, хотя именно его пояснения, относительно окружающего фрагмента реальности звучали наиболее полно, убедительно, внося долю успокоения в души людей.

Вот и сейчас, закончив работать со сканерами, он встал из кресла, прошел по узкому проходу, мельком взглянул на контрольные мониторы боевых систем, введенных в полуавтоматический режим, и, не заметив ничего тревожного в показаниях датчиков, заглянул в водительский отсек:

– Ян, Мари кто-нибудь желает кофе?

– Я не откажусь. – Не поворачиваясь, ответил Ковальский, занятый управлением машиной.

Мари просто кивнула. Она уже давно не замечала, что относиться к Энтони как к человеку.

А вот он замечал.

Чувство вины перед людьми за время многомесячных скитаний постепенно притупилось, и как ни парадоксально – на его место пришла привязанность. Не привычка, не программное веление служить, а искренняя привязанность.

Поначалу Дрейк опасался осознанного чувства, пытался найти какой-то программный подвох, подталкивающий его сознание к повиновению, но нет, тревога была напрасной. Он не терял ни чувства собственного достоинства, ни моральной свободы, скорее наоборот – честные отношения, открытая приязнь делали его сильнее, словно внутри накапливался некий потенциал энергии, которую не обнаружишь ни одним сканером.

Уверенность. Люди называли это уверенностью в завтрашнем дне. Энтони постепенно начал чувствовать, что Мари и Ян не предадут его, не прогонят прочь, не посмотрят косо без причины.

Ничего подобного он не испытывал ранее.

Даже дружеские, взаимоотношения с Оулом, заново переосмысленные на досуге, сохранили в памяти чувство постоянной настороженности.

С Яном и Мари все происходило иначе.

Он научился понимать людей, не делать скоропалительных выводов из эмоций, направленных не на него лично. Например, осунувшееся, настороженное лицо Яна не соответствовало внутреннему миру Ковальского. Да он мог прикрикнуть, даже отпустить нелестное замечание по поводу какой-нибудь явной оплошности Дрейка, но проходила минута, и колючий взгляд оттаивал, в нем вновь читалась усмешка, и, проходя мимо андроида, он запросто мог присесть на корточки или протянуть ладонь со словами:

– Ну, что Энтони, проехали? Извини, погорячился.

Они были честны друг перед другом, вот откуда в сознании Дрейка постепенно росло, крепло чувство уверенности.

Он понимал что Ян и Мари – это еще не человечество, но они научили его главному: открытости, своим примером день ото дня убеждая, что жить без страха, без фальши и натянутости намного проще, и от этого становишься лишь сильнее…

Достаточно необычные мысли для андроида, но от них никуда не спрячешься, перед Энтони так же открывалась новая реальность, в которой кроме пугающей враждебности тысяч разнообразнейших механоформ существовали они – Мари и Ян, воспринимавшие его как равного, нуждавшиеся в помощи Дрейка, равно как и он нуждался в них.

…Вернувшись в водительский отсек с двумя кружками крепкого кофе, Энтони сел в свободное кресло, за вспомогательной навигационной панелью, и, взглянув на приборы, предложил:

– Ян ты мог бы временно включить автопилот. Зона сканирования относительно спокойна.

– Да, пожалуй… – Ковальский сделал переключение на пульте управления вездеходом и потянулся, разминая затекшие мышцы. – Никогда не думал, что своими глазами увижу подобное, – произнес он, повернувшись вместе с креслом к откидному столику, куда Энтони поставил кофе.

– Ты о машинах?

– Да, обо всем. – Ян взял кружку, сделал небольшой глоток и добавил: – Видели заросли четверть часа назад? Когда вездеход поднимался по оползню?

Мари кивнула. Зрелище действительно не для слабонервных. Густые сплетения металлизированных растений каким-то образом воспринимали продвигавшуюся мимо машину, они издавали явственный звук скребущего друг о друга металла, когда вдруг начали поворачиваться, нацеливая в сторону вездехода имевшиеся на некоторых "ветвях" шишкообразные наросты. Не прошло и секунды как несколько таких утолщений вдруг взорвались, выпустив в медленно передвигавшуюся машину струи серебристой взвеси.

– Колонии микромашин не опасны. – Неожиданно заявил Дрейк. – Я постоянно сканирую заросли, изучая их структуру.

– И к каким выводам ты пришел?

– Они не паразиты, как предполагалось раньше. Структура отдельно взятой частицы достаточно проста, но, объединяясь в колонии, они могут образовывать разнообразные, сложные системы.

– Мне непонятно почему они стремятся прижиться на живых существах или механизмах. – С нотками неприязни произнес Ян.

– Это их предназначение. – Ответил ему Дрейк. – Микромашины созданы гениальным конструктором. В них заложена функция симбиоза. Они идеальные защитные механизмы, одинаково подходящие как для биологических, так и для механических форм. Я не вполне разобрался, как построен механизм их избирательности, то есть я еще не понимаю, каким образом они отличают поврежденный механизм от полностью исправного, или зону ранения от здорового участка кожи, к примеру.

– Симбиоз предполагает обоюдную выгоду. – Заметила Мари. – Ну, я-то ее чувствую – она выразительно согнула локоть, – а где их жизненный интерес? Или это все-таки запрограммированная функция?

– Не представляю столь гибкой программы. – Ответил Дрейк. – Скорее в них заложен механизм выживания, который толкает микромашины на поиск источника энергии. Тепло твоего тела, Мари, является надежным бесперебойным источником питания. Так же как энергетические цепи любого механизма. Как только я смогу выделить систему их "избирательности", позволяющую микромашинам правильно определять объект внедрения, анализировать поврежденную структуру и восстанавливать ее, становясь незаменимым компонентом организма или механоформы, то смогу обоснованно утверждать, что они не только безопасны, но и полезны в плане выживания.

– Кстати ты прав. – Согласился Ян. – Серебристую субстанцию сдуло с брони вездехода, небольшие пятна остались лишь там, где были выщерблины.

– Думаю, единственное, чего следует опасаться, – это их бесконтрольного размножения. – Продолжил свою мысль Дрейк. – Не зря автоматика медицинского модуля обработала искусственно воссозданный сустав Мари, констатировав, что "колония микромашин стабилизирована". Хотя… – он сделал неопределенный жест – здесь еще непочатый край исследований…

Их разговор прервал тревожный сигнал автопилота.

Ян залпом допил кофе, мигом обернувшись к приборной панели.

– Сегмент! – Через некоторое время сообщил он. – Дрейк посмотри, что у нас по карте? Мари попробуй определить читаются ли маркеры?

Действительно впереди, прямо по курсу вездехода возвышался покатый, похожий на огромную, наполовину погруженную в податливый туф дольку апельсина, автономный сегмент "Европы".

– Магнитные маркеры не читаются. – Сообщила Мари.

– До зоны вероятного приземления модулей экипажа еще семьдесят километров. – Произнес Дрейк. – Но мы уже в пределах вероятных погрешностей.

– Угу… – Ковальский сосредоточенно манипулировал системами локации. – А вот это уже интересно. Такого мы еще не встречали, верно?

На включившемся резервном экране появилось укрупненное, очищенное компьютером от помех изображение прилегающей местности.

Бесплодную вулканическую равнину, там, где скрывалась засыпанная постепенно спрессовавшимся пеплом воронка, выбитая при жесткой посадке модуля, покрывали многочисленные фрагменты различных машин.