Данте Алигьери - Божественная комедия (илл. Доре)

• Название: Божественная комедия (илл. Доре)
• Автор: Данте Алигьери
• Жанр: Европейская старинная литература
• Год: 1892

«Комедия», ставшая для потомков «божественной книгой» — одно из величайших художественных произведений, какие знает мир. Это энциклопедия знаний «моральных, естественных, философских, богословских», грандиозный синтез феодально-католического мировоззрения и столь же грандиозного прозрения развертывающейся в то время новой культуры. Огромный поэтический гений автора поставил комедию над эпохой, сделал ее достоянием веков.

---

Песнь тридцать четвертая

Круг девятый — Четвертый пояс (Джудекка) — Предатгели благодетелей — Люцифер — Три пасти Люцифера — Предатели величества божеского и человеческого — Центр вселенной — Восхождение к южному полушарию

1

Vexma regis prodeunt inferni*
Навстречу нам, — сказал учитель. — Вот,
Смотри, уже он виден в этой черни».

4

Когда на нашем небе ночь встает
Или в тумане меркнет ясность взгляда,
Так мельница вдали крылами бьет,

7

Как здесь во мгле встававшая громада.
Я хоронился за вождем, как мог,
Чтобы от ветра мне была пощада.

10

Мы были там, — мне страшно этих строк, —
Где тени в недрах ледяного слоя
Сквозят глубоко, как в стекле сучок.

13

Одни лежат; другие вмерзли стоя,
Кто вверх, кто книзу головой застыв;
А кто — дугой, лицо ступнями кроя.*

16

В безмолвии дальнейший путь свершив
И пожелав, чтобы мой взгляд окинул
Того, кто был когда-то так красив,

19

Учитель мой вперед меня подвинул,
Сказав: «Вот Дит* , вот мы пришли туда,
Где надлежит, чтоб ты боязнь отринул».

22

Как холоден и слаб я стал тогда,
Не спрашивай, читатель; речь — убоже;
Писать о том не стоит и труда.

25

Я не был мертв, и жив я не был тоже;
А рассудить ты можешь и один:
Ни тем, ни этим быть — с чем это схоже.

28

Мучительной державы властелин
Грудь изо льда вздымал наполовину;
И мне по росту ближе исполин,

31

Чем руки Люцифера исполину;
По этой части ты бы сам расчел,
Каков он весь, ушедший телом в льдину.

34

О, если вежды он к Творцу возвел*
И был так дивен, как теперь ужасен,
Он, истинно, первопричина зол!

37

И я от изумленья стал безгласен,
Когда увидел три лица на нем;
Одно — над грудью; цвет его был красен;

40

А над одним и над другим плечом
Два смежных с этим в стороны грозило,
Смыкаясь на затылке под хохлом.

43

Лицо направо — бело-желтым было;
Окраска же у левого была,
Как у пришедших с водопадов Нила.*

46

Росло под каждым два больших крыла,
Как должно птице, столь великой в мире;
Таких ветрил и мачта не несла.

49

Без перьев, вид у них был нетопырий;
Он ими веял, движа рамена,
И гнал три ветра вдоль по темной шири,

52

Струи Коцита леденя до дна.
Шесть глаз точило слезы, и стекала
Из трех пастей кровавая слюна.

55

Они все три терзали, как трепала,
По грешнику;* так, с каждой стороны
По одному, в них трое изнывало.

58

Переднему не зубы так страшны,
Как ногти были, все одну и ту же
Сдирающие кожу со спины.

61

«Тот, наверху, страдающий всех хуже, —
Промолвил вождь, — Иуда Искарьот;
Внутрь головой и пятками наруже.

64

А эти — видишь — головой вперед:
Вот Брут, свисающий из черной пасти;
Он корчится — и губ не разомкнет!

67

Напротив — Кассий, телом коренастей.*
Но наступает ночь;* пора и в путь;
Ты видел все, что было в нашей власти».

70

Велев себя вкруг шеи обомкнуть
И выбрав миг и место, мой вожатый,
Как только крылья обнажили грудь,

73

Приблизился, вцепился в стан косматый
И стал спускаться вниз, с клока на клок,
Меж корок льда и грудью волосатой.

76

Когда мы пробирались там, где бок,
Загнув к бедру, дает уклон пологий,
Вождь, тяжело дыша, с усильем лег

79

Челом туда, где прежде были ноги,
И стал по шерсти подыматься ввысь,
Я думал — вспять, по той же вновь дороге.*

82

Учитель молвил: «Крепче ухватись, —
И он дышал, как человек усталый. —
Вот путь, чтоб нам из бездны зла спастись».

85

Он в толще скал проник сквозь отступ малый.
Помог мне сесть на край, потом ко мне
Уверенно перешагнул на скалы.*

88

Я ждал, глаза подъемля к Сатане,
Что он такой, как я его покинул,
А он торчал ногами к вышине.

91

И что за трепет на меня нахлынул,
Пусть судят те, кто, слыша мой рассказ,
Не угадал, какой рубеж я минул.

94

«Встань, — вождь промолвил. — Ожидает нас
Немалый путь, и нелегка дорога,
А солнце входит во второй свой час».*

97

Мы были с ним не посреди чертога;
То был, верней, естественный подвал,
С неровным дном, и свет мерцал убого.

100

«Учитель, — молвил я, как только встал, —
Пока мы здесь, на глубине безвестной,
Скажи, чтоб я в сомненьях не блуждал:

103

Где лед? Зачем вот этот в яме тесной
Торчит стремглав? И как уже пройден
От ночи к утру солнцем путь небесный?»

106

«Ты думал — мы, как прежде, — молвил он, —
За средоточьем, там, где я вцепился
В руно червя, которым мир пронзен?

109

Спускаясь вниз, ты там и находился;
Но я в той точке сделал поворот,
Где гнет всех грузов отовсюду слился;

112

И над тобой теперь небесный свод,
Обратный своду, что взнесен навеки
Над сушей и под сенью чьих высот

115

Угасла жизнь в безгрешном Человеке;*
Тебя держащий каменный настил
Есть малый круг, обратный лик Джудекки.

118

Тут — день встает, там — вечер наступил;
А этот вот, чья лестница мохната,
Все так же воткнут, как и прежде был.

121

Сюда с небес вонзился он когда-то;
Земля, что раньше наверху цвела,
Застлалась морем, ужасом объята,

124

И в наше полушарье перешла;
И здесь, быть может, вверх горой скакнула,
И он остался в пустоте дупла».*

127

Там место есть, вдали от Вельзевула,
Насколько стены склепа вдаль ведут;
Оно приметно только из-за гула

130

Ручья, который вытекает тут,
Пробившись через камень, им точимый;
Он вьется сверху, и наклон не крут.

133

Мой вождь и я на этот путь незримый
Ступили, чтоб вернуться в ясный свет,
И двигались все вверх, неутомимы,

136

Он — впереди, а я ему вослед,
Пока моих очей не озарила
Краса небес в зияющий просвет;*

139

И здесь мы вышли вновь узреть светила.*

Чистилище

Песнь первая

Выход из Ада к подножию горы Чистилища

1

Для лучших вод подъемля парус ныне,
Мой гений вновь стремит свою ладью,
Блуждавшую в столь яростной пучине,

4

И я второе царство* воспою,
Где души обретают очищенье
И к вечному восходят бытию.

7

Пусть мертвое воскреснет песнопенье,*
Святые Музы, — я взываю к вам;
Пусть Каллиопа, мне в сопровожденье,

10

Поднявшись вновь, ударит по струнам,
Как встарь, когда Сорок сразила лира
И нанесла им беспощадный срам.*

13

Отрадный цвет восточного сапфира,
Накопленный в воздушной вышине,
Прозрачной вплоть до первой тверди мира,

16

Опять мне очи упоил вполне,
Чуть я расстался с темью без рассвета,
Глаза и грудь отяготившей мне.

19

Маяк любви, прекрасная планета,
Зажгла восток улыбкою лучей,
И ближних Рыб затмила ясность эта.*

22

Я вправо, к остью,* поднял взгляд очей,
И он пленился четырьмя звездами,
Чей отсвет первых озарял людей.*

25

Казалось, твердь ликует их огнями;
О северная сирая страна,
Где их сверканье не горит над нами!*

28

Покинув оком эти пламена,
Я обратился к остью полуночи,*
Где Колесница* не была видна;

31

И некий старец* мне предстал пред очи,
Исполненный почтенности такой,
Какой для сына полон облик отчий.

34

Цвет бороды был исчерна-седой,
И ей волна волос уподоблялась,
Ложась на грудь раздвоенной грядой.

37

Его лицо так ярко украшалось
Священным светом четырех светил,
Что это блещет солнце — мне казалось.

40

«Кто вы, и кто темницу вам открыл,
Чтобы к слепому выйти водопаду?* —
Колебля оперенье* , он спросил. —

43

Кто вывел вас? Где взяли вы лампаду,
Чтоб выбраться из глубины земли
Сквозь черноту, разлитую по Аду?

46

Вы ль над законом бездны возмогли,
Иль новое решилось в горней сени,
Что падшие к скале моей пришли?»

49

Мой вождь, внимая величавой тени,
И голосом, и взглядом, и рукой
Мне преклонил и веки, и колени.

52

Потом сказал: «Я здесь не сам собой.
Жена сошла с небес, ко мне взывая,
Чтоб я помог идущему со мной.

55

Но раз ты хочешь точно знать, какая
У нас судьба, то это мне закон,
Который я уважу, исполняя.

58

Последний вечер* не изведал он;
Но был к нему так близок, безрассудный,
Что срок ему недолгий был сужден.

61

Как я сказал, к нему я в этот трудный
Был послан час; и только через тьму
Мог вывести его стезею чудной.

64

Весь грешный люд я показал ему;
И души показать ему желаю,
Врученные надзору твоему.

67

Как мы блуждали, я не излагаю;
Мне сила свыше помогла, и вот
Тебя я вижу и тебе внимаю.

70

Ты благосклонно встреть его приход:
Он восхотел свободы,* столь бесценной,
Как знают все, кто жизнь ей отдает.

73

Ты это знал, приняв, как дар блаженный,
Смерть в Утике, где ризу бытия
Совлек, чтоб в грозный день* ей стать нетленной.

76

Запретов не ломал ни он, ни я:
Он — жив, меня Минос* нигде не тронет,
И круг мой — тот, где Марция твоя*

79

На дне очей мольбу к тебе хоронит,
О чистый дух, считать ее своей.*
Пусть мысль о ней и к нам тебя преклонит!

82

Дай нам войти в твои семь царств,* чтоб ей
Тебя я славил, ежели пристала
Речь о тебе средь горестных теней».

85

«Мне Марция настолько взор пленяла,
Пока я был в том мире, — он сказал, —
Что для нее я делал все, бывало.

88

Теперь меж нас бежит зловещий вал;*
Я, изведенный силою чудесной,*
Блюдя устав, к ней безучастен стал.

91

Но если ты посол жены небесной,
Достаточно и слова твоего,
Без всякой льстивой речи, здесь невместной.

94

Ступай и тростьем опояшь его*
И сам ему омой лицо, стирая
Всю грязь, чтоб не осталось ничего.

97

Нельзя, глазами мглистыми взирая,
Идти навстречу первому из слуг,*
Принадлежащих к светлым сонмам Рая.

100

Весь этот островок обвив вокруг,
Внизу, где море бьет в него волною,
Растет тростник вдоль илистых излук.

103

Растения, обильные листвою
Иль жесткие, не могут там расти,
Затем что неуступчивы прибою.

106

Вернитесь не по этому пути;
Восходит солнце и покажет ясно,
Как вам удобней на гору взойти».

109

Так он исчез; я встал с колен и, страстно
Прильнув к тому, кто был моим вождем
Его глаза я вопрошал безгласно.

112

Он начал: «Сын, ступай за мной; идем
В ту сторону; мы здесь на косогоре
И по уклону книзу повернем».

115

Уже заря одолевала в споре
Нестойкий мрак, и, устремляя взгляд,
Я различал трепещущее море.

118

Мы шли, куда нас вел безлюдный скат,
Как тот, кто вновь дорогу обретает
И, лишь по ней шагая, будет рад.

121

Дойдя дотуда, где роса вступает
В боренье с солнцем, потому что там,
На ветерке, нескоро исчезает, —

124

Раскрыв ладони, к влажным муравам
Нагнулся мой учитель знаменитый,
И я, поняв, к нему приблизил сам

127

Слезами орошенные ланиты;
И он вернул мне цвет, — уже навек,
Могло казаться, темным Адом скрытый.

130

Затем мы вышли на пустынный брег,
Не видевший, чтобы отсюда начал
Обратный путь по волнам человек.

133

Здесь пояс он мне свил, как тот назначил.
О удивленье! Чуть он выбирал
Смиренный стебель, как уже маячил

136

Сейчас же новый там, где он сорвал.

Песнь вторая