Андрей Щупов - Приглашение в ад

• Название: Приглашение в ад
• Автор: Андрей Щупов
• Жанр: Боевая фантастика

Из подземного Бункера, расположенного в подмосковных лесах, обезумевший полковник Вий от скуки наносит ядерные удары по крупнейшим мировым столицам. Именно благодаря таким вот буйным сумасшедшим планету постигла тотальная катастрофа. Чудом вырвавшийся иззловещих ядерных подземелий боец Артур обнаруживает, что еще недавно цветущий мир задыхается от радиации, эпидемий и голода, а останки человеческой цивилизации раздираются на клочья разнообразными бандитами, мутантами и невероятными чудовищами.

---

Вот так!.. Он тоже станет участником общего дела. Зениток у них не нашлось. Подонки!..

Скорость стремительно нарастала, самолет начинало медленно вращать, машина все больше заваливалась к земле. Пупырчатая пестрота раздавалась вширь, закручивалась головокружительным винтом. Пилот выжал из себя ухмылку. Ему начинало казаться, что он влетает в гигантскую оптическую лупу, заранее намечая место своего падения. Лучше бы, конечно, угодить в квартал из ухоженных. Или в какой-нибудь элитный дворец. Чтобы в пыль и в щепки! И чтобы было кому полюбоваться его последним аккордом!

От рева, переходящего в визг, от беспрерывного кружения носом пошла кровь. Пилота начало рвать на стекло, на собственные колени. Но было уже все равно. Как там ни крути, а он выдержал, дотянул до точки в этом затянувшемся предложении. Потому что без точки — все чепуха и бессмыслица. Везде нужна своя точка — четкая, по возможности яркая. Еще бы суметь досмотреть до конца! Ведь это его сценарий и его роль! Роль, кстати сказать, последняя…

Несущиеся навстречу жестяные спины домов, макушки кирпичных завалов, пучки антенн заставили пилота зажмуриться. Это вышло рефлекторно, как от мошки, попавшей в глаз, и, увы, своей последней точки пилот так и не увидел.

* * *

Приглушенный расстоянием взрыв приподнял над подушкой кучерявую мальчишечью голову. Какое-то время Санька прислушивался, не зная, показалось ему или нет. Но, кажется, все снова было тихо. Ночь успела заметно посветлеть, за окнами занималось утро. Родив протяжный вздох, больше похожий на зевок, Санька пошарил под сшитой из ватника подушкой, проверяя на месте ли силки. Все было на месте. Черта лысого Вадим их у него получит! Если понадобится, будет перепрятывать каждую ночь. Пусть попыхтят поищут!..

В коридоре шумно всхрапнул Егор. Вот и этот тоже! Как мясо крысячье или голубиное жрать — ничего, помалкивает, а после Вадиму поддакивает, словно и не жрал ничегошеньки.

Перевернувшись на другой бок, Санька закрыл глаза и попробовал вспомнить сказку, рассказанную накануне Егором. То есть, это, конечно, для салажат говорилось, чтоб не хныкали, но и он тоже послушал. Очень уж складно излагал Егорша. И все какую-то небывальщину. Может, оттого и интересно, что неправда. Правды-то кругом — хоть залейся, а это особенное — сказка…

…Высоко, высоко над землей, три раза обернувшись вокруг планеты, лежит облачный океан. Белый, как первый снег, мягкий и пушистый. Нет в нем ни бурь, ни течений. Смирный это океан, и звезды над ним яркие, крупные, точно орехи, а солнце такое, что и взгляд вверх не поднять. Из птиц туда залетают только самые отчаянные, потому как негде им остановиться и передохнуть, кроме как на мачтах высотного парусника. Корабль тот из легчайшего дерева, с парусами из чистого шелка. И живет он в вечном плавании, скользя по облакам вслед за солнцем. Ночь торопит моряков, ребяткам приходится трудиться на совесть. Догнать солнышко, ой, как не просто. Солнце бежит быстро — быстрее самых скоростных самолетов. Но морякам помогает ветер, а корабль у них ходкий. В час, когда парусник нагонит солнце, случится чудо, и время побежит вспять. Сначала наступит вчерашний день, а потом позавчерашний… Двигаясь назад, моряки догребут до того времени, когда все можно было еще изменить, когда улицы не покрывались грибной слизью и не гуляли по улицам ужасные ветряки. И вот тогда моряки спустят шелковые паруса, а корабль их плавненько приземлится, причалив к верхушкам деревьев.

— И они все исправят? — обязательно спрашивал кто-нибудь из малолеток. Егор хмыкал в усы и рассудительно говорил:

— Исправлять надо будет людям. А морячки… Морячки будут загорать и ждать, когда снова пробьет их время…

Санька нахмурился и вздохнул. Все непонятно в этой сказке! Абсолютно все!.. Если океан — это облака, то что тогда такое земля? Дно океана? Или нечто другое? И что это за морячки такие, что разгоняют свой парусник быстрее самых быстрых самолетов? Да и как они все туда попали? Корабль ведь нелегкая штука! По воде еще ладно, а по облакам?… Врет, пожалуй, Егор. То есть, конечно, врет! Но ведь надо как-то успокоить мальцов. А если Санька слушает, так это так — от нечего делать. Вон и Вадим с Панчей, когда ночуют в башне, тоже уши рады развесить…

Нудно и тягуче затрезвонил будильник. Чертыхаясь, Санька сполз на холодный пол, нашарив в полумгле кирзовые сапоги, сунул в них ноги. Снова он проснулся первым, — ему и ставить чайник, а после будить население водонапорной башни.

На минуту Санька ощутил себя взрослым. Они спали, он бодрствовал, — стало быть, главным человеком здесь был пока он.

Выйдя в коридор и перешагнув через разбросанные ноги Егора, Санька затенькал клювиком желтобокого умывальника. Вода оказалась ледяной, и, решив, что мыться следует в меру, он тут же потянулся к пахнущему уксусом полотенцу. Трепетно содрогнулись окна, и, бросившись к затуманенному стеклу, Санька увидел одиноко разгуливающий ветряк. Небольшой, с колесо среднего трактора, туманный и пыльный, он скользил по улице, чуть виляя по тротуару, всасывая в себя лужи и скелетики опавших листьев, оставляя за собой серый рассыпчатый след. Миновав башню, ветряк шатко свернул в проулок. Отлипнув от стекла, Санька поскреб полотенцем за ушами и покосился на мерно вздувающийся живот Егора. Наверное, спит и видит очередную сказку. Прямо дите малое!..

Повесив полотенце на гвоздь, Санька макнул палец в сажу на печной плите и осторожным движением, прочертил на лице Егора усы.

Вот так, и еще пару завитков, как у гусаров…

Одно полезное дело было сделано, и, вытерев палец о клочок ветоши, Санька чуть ли не бегом устремился вниз по лестнице, отперев тяжелую дверь, высунул наружу вихрастую голову. Бдительно и неспешно огляделся. Осторожности за эти годы он тоже научился. Это стало второй натурой жителей Воскресенска, а возможно, и не только Воскресенска. Схлопотать пулю здесь можно было в любое время суток. Без предупреждения, без особых причин. И не обязательно шальную. Пули заселили атмосферу наравне с мухами, шмелями и стрекозами. И все же по утрам в городе было преимущественно тихо.

Притворив за собой дверь — ту самую, по которой с полгода назад компания подвыпивших «бульдогов» молотила колунами, пытаясь прорваться внутрь, Санька бегом припустил в сад. О том, что было когда-то, думать не хотелось. Вздорное это было время — смутное, неспокойное. На улицу нос боялись высунуть. К башне, Санька это хорошо помнил, подкатило сразу несколько автомобилей, облепленных вооруженными молодчиками. Шикнув тогда на Саньку, Вадим с Егором деловито подтащили к одному из окон тяжелый станковый пулемет. За пулеметом пристроился Егор, а Вадим с автоматом и гранатами, набитыми прямо под рубашку — в точности как набивают пазухи ворованными яблоками, полез на самый верх. Лебедь с Санькой так и остались на ступенях, обхватив плечи ладонями, слушая перестук собственных зубов. И было на самом деле страшно. А когда раздались первые и оттого особенно резкие выстрелы, Лебедь даже попытался заткнуть уши — не для того, чтобы не слышать, а для того, чтобы не пропустить в себя страх. Санька отлично его понимал и, глядя на стреляющих друзей, только поражался, как у них хватает духу не трусить. Однако когда Панча крикнул им, прося принести цинковую коробку с патронами, они, пригнувшись, бросились в оружейную комнату и нужную коробку быстренько нашли, подтащив к самому окну. Тогда-то впервые Саньке познал цену настоящей храбрости, уяснив, что и под пулями можно делать что-то важное, не теряя головы и самообладания. А главное, он понял, что страх — штука неизбежная, при всей своей неизбежности все же преодолимая.

Ежась от росы, бусами рассыпанной по траве, он сорвал пару ржавого цвета крыжовниковых ягод и, порыскав среди разросшейся зелени, надергал салатных листьев напополам со стрелками переросшего лука. Когда-то хозяином здесь был Лебедь, однако в последнее время человеческие руки не доходили до грядок и сорняков, — сад рос и цвел сам по себе, что необычайно нравилось Саньке и залетной мелюзге, с которой в подобных зарослях можно было играть во что угодно.

Чуть дальше, в самом углу сада притулилась их маленькая печальная тайна — кладбище, организованное Вадимом. Началось все с того, что кого-то там похоронили прямо во время боя, а дальше пошло-поехало. Квадратики могилок метр за метром стали отвоевывать площадь у сада, все ближе подходя к владениям Саньки. Возле могил крыжовника было больше всего, но туда Санька почти не забирался. Боязно было. Боязно и одиноко…

Внаклон добравшись до заветной полянки, наглухо прикрытой сверху ветками яблонь и смородиновых кустов, Санька высунул голову наружу. Сейчас он абсолютно ничем не рисковал. Это местечко было идеальной позицией. Его не видел никто, он же мог смотреть на башню со стороны. Если бы кто-то подкрадывался к ней или пытался затаиться поблизости, Санька наверняка бы разглядел диверсанта. Но все действительно было тихо, и возле броневика, разрисованного поверх обычной камуфляжной мазни рожицами, сказочными фигурками и детскими шариками, никто не крутился. Удовлетворенно шмыгнув, той же самой тропкой, раздвигая мокрую, липнущую к коже листву, Санька двинулся обратно.