Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

• Название: Орден куртуазных маньеристов (Сборник)
• Автор: Вадим Степанцов
• Жанр: Поэзия

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».

---

* * *

Я нынче увидал, братва,
Судьбы безжалостное жало:
Отрезанная голова
На шпалах буднично лежала.

Я размышлял, что человек,
Должно быть, шел себе по делу,
Но, не сумев сдержать разбег,
Вдруг электричка налетела.

И вот плачевный результат –
Лишился головы покойный,
Хоть машинист отнюдь не гад,
А человек весьма достойный.

Братан приобретает власть,
И “мерседес”, и черный пояс
Лишь для того, чтобы попасть
Под страшно лязгающий поезд.

Чтоб цепь случайностей прервать,
Над нами голос раздается
И хочет что-то втолковать,
Но втолковать не удается.

Стремится некто дать совет,
Но втуне всё его старанье,
Ведь проявляем мы в ответ
Лишь тупость и непониманье.

Наречьем дружеским, увы,
Никак братва не овладеет,
И с каждым днем ряды братвы
Безостановочно редеют.

* * *

Если кто-то тебе нагрубил,
Знай: прощение портит людей.
Если сразу его не убил,
То потом непременно убей.

Ведь в сердечной твоей глубине
Нездорово держать неприязнь,
Ведь не зря гуманисты в стране
Уничтожили смертную казнь.

Они дали тем самым понять,
Что отныне ты сам прокурор,
И судья, и притом исполнять
Сам же должен ты свой приговор.

Это трудно – ведь ты не юнец,
А побитый судьбой ветеран,
Но найдет грубиян свой конец
От бесчисленных резаных ран.

Впрочем, тыкай, кромсай или режь –
Лишь бы вышел из этого толк,
Лишь бы голос, проевший всю плешь,
Наконец захрипел и умолк.

Трудно липкую кровь замывать,
Трудно прятать ночные дела,
Но приходится вновь убивать,
Чтобы злоба нутро не прожгла.

Вновь нахальный возникнет дебил –
Умерщвленного вдвое тупей;
Если сразу его не убил,
То потом непременно убей.

* * *

Пускай несчастлив я, но это не причина,
Чтоб записать весь свет в число моих врагов.
Не следует вопить и проклинать богов,
А следует молчать, как истинный мужчина.

И лишь когда в мой дом, не соблюдая чина,
Тупица вломится, не снявши сапогов,
В моей душе кипит тяжелая кручина
И выйти норовит из тесных берегов.

И спрашиваю я: скажи, моя судьбина,
Затем ли я страдал, чтоб всякая скотина
Стремилась посетить меня в моей норе?
Коль в жизни ты меня ничем не ублажила
И наконец на одр последний уложила,
Так хоть не тормоши на роковом одре.

* * *

Предпочтенье порой отдается другим,
Но меня это, право же, вовсе не злит.
С одиночеством, даже и самым глухим,
Мне рассудок покорно мириться велит.

Вот соперник бумажником машет тугим,
А в моем кошельке только мелочь звенит.
Мне нельзя похвалиться признаньем мирским,
А другим монумент прежде смерти отлит.

Научившись оценивать трезво себя,
Отрицать не намерен заслуги других –
За соперников пью я на бедном пиру.
Если я их ругнул – это только любя,
Это только мозгов помраченье моих,
И охотно я ругань обратно беру.

* * *

Житейских не ищу побед,
И чествований, и триумфов –
Таким же был мой кроткий дед,
Рязанский поп Трофим Триумфов.

Не устремляюсь к славе я
И не ищу идейных схваток –
Была бы только попадья
Да верный маленький достаток.

Да знал бы, праведно служа,
Я благодарность от прихода,
Да гнусных умствований ржа
Не ела б нравственность народа.

Но снова я сбиваюсь с нот
В разгар божественного пенья:
Трофима вывели в расход,
Меня ж выводят из терпенья.

Всё происходит вопреки
Моим нехитрым пожеланьям,
Так как не приписать строки
Мне к бунтовщическим воззваньям?

Стихом толпу я осеню
И буду брать лабазы с бою,
И прочь затем засеменю,
Согнувшись под мешком с крупою.

Кто всё мне делал поперек –
Пусть он дрожит, на это глядя,
А славянин находит прок
В любом общественном разладе.

Кто в доллар воплощал и фунт
Мой труд угрюмо-безотрадный,
Пускай кричит про русский бунт,
Бессмысленный и беспощадный.

А мы, славяне, не дрожим
Перед общественной страдою,
Нам даже кроткий дед Трофим
С небес кивает бородою.

* * *

Спецслужбы – рассадник садистов,
Сломавших мне жизнь и судьбу.
В бореньях за правду неистов,
Я стал для них костью в зобу.

Теперь уж глушилки не глушат
Заморских врагов голоса:
Меня они волнами душат,
Искрятся от волн волоса.

Гудят наведенные токи,
Как в медной обмотке, в мозгу.
При этом в любые заскоки
Я впасть незаметно могу.

Разрывы, провалы, пробелы –
Такой стала память моя.
“Ну, что я там снова наделал?” –
Очухавшись, думаю я.

И слушаю близких рассказы,
Дрожа и пугливо крестясь.
По воздуху вражьи приказы
Доносит мне тайная связь.

И чтобы не слышать мне гласа,
Который толкает к беде,
Экранами из плексигласа
Себя я обвешал везде.

Я цепи повесил на пояс,
Чтоб вражью волну заземлять.
Отныне я больше не моюсь –
Нельзя мне себя оголять.

Я сплю теперь стоя, как лошадь,
Но этим меня не смутишь.
Туда, где Лубянская площадь,
Простер я насмешливо шиш.

Хитра ты, Лубянка, нет спора,
Любого обдуришь в момент,
Однако хитрее матерый,
С тончайшим чутьем диссидент.

Опять я в строю, как когда-то,
Храня диссидентскую честь,
И снова пишу я плакаты –
Коряво, но можно прочесть.

Заслышав мой шаг космонавта,
Все нос поспешают заткнуть.
Понятно! Ведь чистая правда
Не розами пахнет отнюдь.

* * *

Пропился я почти дотла
Весною, на Святой неделе,
Когда церквей колокола
Неумолкаемо гудели.

Восстал с одра я, нищ и гол,
Едва забрезжившею ранью.
Постиг я, Боже, твой глагол,
Зовущий смертных к покаянью.

Я знал – лицо мое собой
Являет крайнюю помятость,
Но с перезвоном над Москвой
Повсюду разливалась святость.

Я в храм направился бегом
И там, по Божьему глаголу,
Горячим прикоснулся лбом
Семь раз к заплеванному полу.

Молитвой душу я согрел,
На паперть вышел – и мгновенно
Слова знакомые узрел
На вывеске: “Пивная “Вена” “.

Готов, о Боже, жизнью всей
Тебе служить я, как Иаков, –
Зачем же создал ты друзей,
И пиво, и вареных раков?

Зачем ты, Боже, терпишь звон
И толстых кружек, и стаканов,
Зачем тобою вознесен
Хозяин “Вены” Тит Брюханов?

Вот он зовет: “Иди сюда,
Ведь я сегодня именинник”,
И мне не деться никуда,
Я задолжал ему полтинник.

Он весь лучится добротой,
Как будто искренний приятель,
И предлагает мне: “Постой,
Хлебни очищенной, писатель”.

Иду вкушать запретный плод
Неровной поступью калеки
И чую: сатана живет
В почтенном этом человеке.

Брюханов весел, маслянист –
Ехидна с обликом невинным,
Но час пробьет – и нигилист
Его взорвет пироксилином.

При всех сокровищах своих
Брюханов рая не добудет:
Единого из малых сих
Он соблазнил – и проклят будет.

Стакан с очищенной держа,
В душе взываю к силе крестной:
“Пускай вовеки буржуа
Не внидут в вертоград небесный”.

* * *