Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

• Название: Орден куртуазных маньеристов (Сборник)
• Автор: Вадим Степанцов
• Жанр: Поэзия

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».

---

* * *

Я не оспорю ничего,
Хоть в спорах мы поднаторели:
Бессилье, низость, хвастовство
В нас укрепились и созрели.

Нам было многое дано,
Но нам к былому не вернуться,
А клятвы наши все равно
Позором нашим обернутся.

Бессильный вспыхивает гнев,
Погаснув в зряшном сожаленье.
Еще сложиться не успев,
Мы погрузились в разложенье.

Но, жизни агрегат большой
На ряд нелепиц разлагая,
Не уследили за душой,
И вот она уже другая.

Святыни жизни отомстят
За оскорбленное величье
И исподволь в душе взрастят
В отместку горечь безразличья.

Есть вне меня иное <я>,
Что мыслит, действует, страдает;
С усмешкою душа моя
За ним бесстрастно наблюдает.

И что б ни делалось со мной -
Душа, вне этой круговерти,
Как мокрый голубь под стеной,
Покорно ожидает смерти.

* * *

Нет, я не мошенник, не лодырь,
А всем моим бедам виной
Болезнь под названием <йодурь>,
Вполне овладевшая мной.

Вползла она в мозг осторожно,
Чтоб после его затопить;
Ее ощутить невозможно,
Но трудно и не ощутить.

Она несказанной истомой
В моем поселилась мозгу,
И кажется жизнь незнакомой,
Ее я понять не могу.

Упорно я мыслить стараюсь,
Но что же осмыслить я смог?
Лишь клочьями мыслей играюсь
Подолгу я, как дурачок.

И властно усталостью странной
Все члены мои залило;
Разболтанно, как деревянный,
Я двигаюсь так тяжело.

И некая плотская тайна,
А вовсе не я виноват,
Что падок я стал чрезвычайно
До всяких порочных услад.

Повадлив до них по-кошачьи,
Впиваюсь в них, словно шальной -
И зенки тараща лешачьи,
И волосы вздыбив копной.

В расслабленном и разнородном,
Вдруг в теле воспрянет родство;
Я весь в наслажденье животном,
В восторженном возгласе: <Йо!>

Восторг, заменяясь довольством,
Исчезнет затем без следа,
Но долго еще с беспокойством
Хожу я туда и сюда.

* * *

Ваш норов споры услаждают,
Вам любо поиграть словами,
Но вас слова не убеждают,
И спорить бесполезно с вами.

Воспринял веру ваш рассудок
В свое особое значенье -
Так зачинается ублюдок,
Хромое умозаключенье.

И чуть на свет оно явилось,
Как тут же подтверждает зримо:
За скорби родов и за хилость
Лишь пуще детище любимо.

Я говорю себе, насупясь:
Вмешаться надо было сразу,
Когда вам диктовала глупость
Не действия, а только фразы.

Коснеют на губах упреки,
Понятно, что они бесплодны,
Раз вы являете пороки
Так горделиво и свободно.

Поступки ваши - сплошь нелепость,
А речь лишь глупость возвещает, -
Здесь только крайняя свирепость
Стать верной мерой обещает.

Мои черты, плывя, как тесто,
Вдруг потеряют очертанья,
Чтоб вскоре снова встать на место,
Но в новом - страшном сочетанье.

При виде моего замаха,
Как над открывшеюся бездной,
Разымчивая нега страха
Затопит ваш состав телесный.

И вмиг всей плотью вы поймете,
До крайних нервных разветвлений,
Что целость этой нежной плоти
Превыше слов и убеждений.

* * *

Вопи, отчаянье мое,
Нам вновь приходится бежать,
Опять проклятое зверье
Нас начинает окружать.

И я бегу. Проходят дни -
Не отстают мои враги.
В меня вцепляются они,
Чтоб растерзать мои мозги.

Враги хотят меня догнать,
Чтоб вырвать у меня язык,
Но я спокоен - убегать
И отбиваться я привык.

Меня настигнет их толпа,
Я оборачиваюсь к ним.
Я размозжу им черепа,
Оставшись сам неуязвим.

И где бы я ни проходил,
Я беспощадно их давлю.
Теперь мне отдых только мил,
Я только логово люблю.

Самонадеянность моя,
Тебя я понял наконец:
Как среди этого зверья
Певцом останется певец?

Неуязвимость? Что за бред,
Что за мальчишеская блажь!
На мне живого места нет,
А свора только входит в раж.

И поражение - во всем,
Везде, во всяком пустяке,
В погибшем замысле любом
И в ненаписанной строке.

И нудно нервы станут ныть,
И мне придется продавить
Слезу из глаз, и в горло - ком,
И боль бессилья будет бить
Об стенку хрупким кулаком.

* * *

Друзья, вы, верно, удивитесь:
В разгар совместного веселья
Я брошу вас - без объяснений,
С какой-то непонятной целью.

Но, отыскав меня придется
До немоты вам удивиться,
Поняв, с каким никчемным сбродом
Мне больше нравится водиться.

Беспочвенным самодовольством
Так и сочатся эти хари,
Толкуя только о богатстве
В алкоголическом угаре.

И потому с пренебреженьем
Здесь на меня взирает каждый,
Но я-то ничего не вижу,
Снедаемый веселья жаждой.

Себя виду я так нелепо,
Что вас стыда терзают муки.
Вы удержать меня хотите,
Но я отбрасываю руки.

Вы мне хотите только блага
И справедливы ваши речи,
Но я через плечо со злобой
Вам грязной руганью отвечу.

Друзья, простите за обиду,
За грубый хохот швали пьяной,
За то, что я их одобренья
Прошу, как гаер балаганный.

Сумейте здесь судьбу увидеть:
Взяв на себя вину большую,
Самонадеянность отрину
И соль раскаянья вкушу я.

Себя я безрассудно трачу,
Но не затем, что впал в измену:
Хочу пройти опустошенность,
Чтобы всему постигнуть цену.

* * *

Как хорошо быть стариком,
Слабоколенным, мокрогубым,
И сладострастием сугубым
При этом мучиться тайком.

Любить беседы про разврат,
Клеймя развратных ядовито,
И злобой проникаться скрыто,
Когда хоть в чем-то возразят.

И тело слабое свое
Так сладко окружать заботой
И в нем фиксировать с охотой
Урчанье, спазмы, колотье.

Как опьяняет этот страх
Вдруг подающей голос хвори,
И горе близким, если горя
Я не замечу в их глазах!

Как сладко жить среди обид,
Повсюду ущемленья видеть
И страстно близких ненавидеть,
Невинный делающих вид.

На притеснения пенять
Всем встречным - это ль не отрадно,
Коль изо рта притом нещадно
Мясным душком их обдавать.

Как упоительно судить
Людские слабые деянья
И правоты своей сознанье
Не в голове, - в крови хранить.

Всех колебаний прежних лет
Уляжется досадный ропот,
И сладко утверждать свой опыт
И мудрости являть расцвет.

* * *

Не собираюсь быть спокойным
И ставлю то себе в заслугу.
Друг друга хоть совсем сожрите,
Но моего оставьте друга.

Ваш ум, что чужд любой приязни,
Всё разъедающий, как щелочь,
На то лишь годен, чтобы в каждом
Под стать себе увидеть сволочь.

И хоть убоги ваши чувства,
А ум бессилен, словно евнух,
Вы друга моего клеймите
В сужденьях лицемерно-гневных.

Он себялюбец, вы кричите,
Который занят лишь собою, -
А вы привлечь его хотите
Пустою вашей похвальбою?

Он ядовит? Я соглашаюсь:
Вас раскусить однажды надо -
И навсегда и смех и слезы
Приобретают привкус яда.

Он жаден? Видно, те не жадны,
Что пропивают, портят, дарят,
Что лишь берут, а для возврата
Палец о палец не ударят.

Да, он богат, - как те богаты,
Кто получает по работе
И кто чужого не присвоит,
А вы лишь этим и живете.

Самих себя не разумея,
Вы судите чужие свойства,
Чем просто мирно гнить в болоте
Дурацкого самодовольства.

* * *