Николай Барышников - Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944

• Название: Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944
• Автор: Николай Барышников
• Издательство: Johan Beckman Institute
• Жанр: Политика
• Год: 2002

«В подходе к освещению блокады Ленинграда в 1941–1944 гг. финские историки не однородны. Тем не менее прослеживается определенная общность их в подходе к трактовкам ряда важных событий, связанных с участием в ней Финляндии. При этом проявляется заметное раздражение по отношению к тем исследователям в стране и за рубежом, которые позволяют высказывать суждения, не соответствующие взглядам, которые стали уже по существу официальными в финской историографии».

Н. И. Барышников

---

Нетрудно понять, какую трудность вынуждены были испытывать на протяжении десятков лет те авторы книг, в которых приходилось объяснять, что продвижение финской армии осенью 1941 г. на ленинградском направлении после перехода старой государственной границы на Карельском перешейке и наступление восточнее Ладожского озера, являлись решением «оборонительных» задач.

Вместе с тем нельзя отрицать, что все же во взглядах целого ряда финских историков произошли изменения в трактовках описывавшегося ими периода войны, хотя они и продолжают традиционно пользоваться утвердившимся в литературе названием ее как «войны-продолжения». Красноречивым подтверждением тому является трилогия известно историка профессора Т. Полвинена «Финляндия в международной политике 1941–1947»,[42] где немало места отведено ленинградской эпопее. В самом начале первого тома, в подразделе «Ленинград и «рукопожатие на Свири»», где рассматривались агрессивные замыслы Германии, а также ее расчеты и я взаимодействие с вооруженными силами Финляндии, особо подчеркивалось положение о том, что «важнейшим с точки зрения успеха начального периода всей кампании должно было стать быстрейшее овладение Ле-ппнградом».[43] При этом автор конкретно указывает нате задачи, которые преследовались в данном случае финской армией в соответствии с согласованным с германским командованием оперативным планом.

Важно подчеркнуть, что профессор Полвинен явился одним из первых финских историков, обосновавших несостоятельность внедрявшейся до этого теории, согласно которой Финляндия оказалась якобы помимо своей воли вовлеченной в водоворот событий войны и двигалась по течению, уподобившись «сплавному бревну», схваченному бурным потоком реки.

Очередной прорыв через плотный заслон, образовавшийся в финляндской историографии, совершил другой известный по многочисленным работам исследователь — военный историк Сеппяля, опубликовавший книгу «Финляндия как агрессор. 1941 год». Раскрывая свою позицию, он отметил, что «о войне надо говорить правдиво и честно, поскольку она привела к гибели многие тысячи людей, принесла неизгладимые беды».[44] Являясь сам участником войны и пройдя в финской армии путь от рядового до старшего офицера — подполковника, возглавившего военно-научный отдел в генеральном штабе и преподававшего в Военной академии, Сеппяля был опытным исследователем, от выводов которого нельзя, естественно, отмахнуться. Он впервые в Финляндии дал, как профессиональный историк, реалистическое определение «войны—продолжения», назвав эту войну агрессией. Характерным для Сеппяля являлось то, что он считал недопустимым игнорирование обширной литературы своего восточного соседа о Второй мировой войне и, прежде всего, о сражениях за Ленинград, Карелию и Заполярье. Им осуждались те финские авторы, которые «изучают военную историю Советского Союза лишь по источникам западных стран».[45]

Но объективная критика традиционной направленности финской историографии не прошла для него бесследно. Сеппяля стал игнорироваться, как специалист, во влиятельных кругах историков страны, а новые его работы не встречают уже радушного приема в издательствах.

Вместе с тем особенно заметную роль среди исследователей, представлявших новое поколение историков Финляндии, начал играть профессор Охто Маннинен. В 1980-1990-х гг. он занял ведущее место среди финских ученых, глубоко исследующих события, связанные с участием Финляндии во Второй мировой войне. Владея русским языком, О. Маннинен серьезно изучил документы ряда российских архивов, а также получил хорошее представление о научной и мемуарной литературе, изданной в Москве, Санкт-Петербурге и Петрозаводске. Как и Сеппяля, он был избран в Санкт-Петербурге членом Ассоциации историков блокады и битвы за Ленинград. Книги и многие научные статьи Маннинена представляют несомненную ценность для российских историков, изучающих события Второй мировой войны и участие в ней Финляндии. В 1980 г. особое внимание приковала к себе изданная им книга «Контуры Великой Финляндии. Вопрос о будущем и безопасности Финляндии в политике Германии 1941 г.».[46] Само ее содержание является убедительным подтверждением тому, что «война—продолжение» имела агрессивную сущность. Важным признанием в книге было существование у финского руководства замыслов расширить территорию Финляндии за счет Советского Союза. По мнению премьер-министра Ю. Рангеля, высказанному в августе 1941 г., пишет автор, события должны были развиваться так, что «Германия заберет Ленинград», а «Финляндия получит на юге границу по Неве, а на востоке — по Онеге».[47]

В одном из своих выступлений, состоявшемся на научной конференции в Санкт-Петербурге в январе 1992 г., Маннинен подчеркивал: «В годы войны мечтания о «Великой Финляндии» явно оживились. В связи с большими победами Германии в начале войны, когда речь шла о разгроме Советского Союза, Финляндия приготовилась к тому, что Восточную Карелию присоединят к ней». Но далее, входя в противоречие с фактами, изложенными в своей книге «Контуры великой Финляндии», он сказал: «О присоединении Ленинграда и Ингерманландии финское руководство не помышляло — оно учитывало и то, что число жителей одного только этого города равнялось населению всей нашей страны».[48]

В своих работах профессор Маннинен не ставит все же вопроса о том, насколько правомерно определение «война-продолжение». Но, ссылаясь на «образ мышления финнов», а также на «их цели в период битвы за Ленинград», он говорит: «В нашей стране участие Финляндии в этой войне объясняется тем, что, напав на нее в 1939 году, И. В. Сталин заставил отдать Советскому Союзу Карельский перешеек и другие территории. У нас возник страх утраты независимости, и Германии было легко привлечь Финляндию на свою сторону. Финляндия — существует такое мнение — не могла избежать участия в войне против Советского Союза».[49] Тем самым Манниненом затушевывается агрессивная направленность войны 1941–1944 гг. В этом существенное отличие его позиции от выводов, сделанных в работах Сеппяля.

До конца XX столетия в финляндской историографии не произошло перемен в определении реальной сущности участия страны в 1941–1944 гг. во Второй мировой войне. Капитальный труд — трехтомник «Нация в войне», подготовленный коллективом авторов под руководством известного историка профессора О. Вехвиляйнена и изданный в 1989–1992 гг.,[50] не изменил установившихся подходов при оценке происходивших событий, оставив их в том виде, который был дан изначально определением «война—продолжение». Название и прежнее отображение сущности войны сохранилось и в энциклопедическом издании 1995 г. «Маленький великан истории Финляндии».[51]

Видно, что проблема, касающаяся отображения в истории реальной сути войны Финляндии в 1941–1944 гг., все еще сохраняется и будет, очевидно, существовать до устранения противоречащего истине определения ее в виде оборонительной и отрицания по существу цели захвата, исходя из реализации великофинляндских идей, значительного пространства северо-запада СССР. В этом отношении судьба Ленинграда представлялась в Финляндии далеко не в такой тональности, как это сейчас иногда пытаются изображать. Реально с финской стороны проявлялось стремление участвовать в битве за город во взаимодействии с Германией. Вместе с тем, что касается термина «война—продолжение», то такое название может быть допустимо лишь в том случае, если изменить определение, как оборонительной с финской стороны, самой сути «зимней войны».

Об «обособленном» характере войны

С точки зрения участия Финляндии в блокаде Ленинграда следует также отметить, что в этом отношении в финской исторической литературе утвердилось положение об «обособленном» по отношению к Германии ведении войны (erillissota), то есть своей, а не совместной с нею. Причем такое определение распространяется как на саму битву за Ленинград, так и в целом на всю т. н. «войну—продолжение». При этом делается ссылка, что отсутствует какое-либо официальное соглашение о союзе Финляндии с Германией в войне против СССР. Как по этому поводу отметил в своих мемуарах один из наиболее влиятельных руководителей страны периода войны В. Таннер, «война Финляндии была обособленной и ни в коей степени не связанной с войной между великими державами». По словам Таннера, с Германией «ничто не связывало, кроме только общего противника».[52]

В свою очередь Маннергейм писал, что «помимо экономической стороны, которую правительство вынуждено было учитывать, определяя свою позицию по отношению к предложениям немцев, не существовало никакой зависимости, базирующейся на каких-либо договорах или достигнутых совместных решениях, и, прежде всего, в военном отношении».[53]

В понятии «обособленная война» особый акцент делался на внешнеполитическом аспекте. Как отмечал историк Ю. Сеппенен, война, которую вела Финляндия, «являлась параллельным с Германией восточным походом». Поясняя сказанное, он отмечал, что Финляндия придерживалась «своего рода нейтралитета», выражавшегося в далеко идущем внешнеполитическом курсе: «поддерживать действия против Востока, сохраняя нейтралитет по отношению к Западу».[54] Имелось при этом в виду, что с США Финляндия не воевала, а с Англией лишь официально, а не на деле находилась в состоянии войны (с 6 декабря 1941 г.).