Николай Полунин - Харон

• Название: Харон
• Автор: Николай Полунин
• Жанр: Книги

Только сильнейшие экстрасенсы могут «почуять» его появление в Москве. Да еще цепь зверских убийств тянется кровавым следом за гостем из иной реальности – Хароном-перевозчиком, который должен лишь переправлять души через черную рекузабвения. Что заставляет его откладывать в сторону весло и возвращаться в мир, где он жил, любил и был Стражем? И кто он теперь: мститель, воздающий за зло, или предвестник скорого Апокалипсиса?

---

Он постоял немного, упершись в край помоста ладонями. Румпель, как водится, тот же. Или копия, неважно. Ударил по помосту кулаком, так что дерево загудело, быстро пошел обратно на бак. При этом завернул один раз к борту, чтобы окончательно убедиться в том, что заметил еще с берега, от сходен. Да, эта Ладья весел не имела.

«Самоходом пойдем. На двигателе типа водомета. Спереди дыра, позади отверстие. Черт, это, по-моему, тоже «выскочило». Ну, если так, как мне думается, то мне же и легче. Посмотрим еще, кто из нас пятнистее…»

Прогромыхав вниз в расступающемся потоке ползущих навстречу, Харон без всяких предисловий, сбоку, как вышло, заехал ближайшему танату по скуле. Ощутил, как у того отъехала челюсть. Сбитый танат уронил и своего напарника, что стоял рядом.

«Прелесть с ними, летят, как кегли. Но вы будете со мной разговаривать, танаты. Следующий».

Очередь на сходнях реагировала вяло. Некоторые даже не посмотрели. Впрочем, как раз поднимались «примороженные», кое-кто и двигался-то с закрытыми глазами. Высшая проба – с исчезнувших сотых линий. Один или двое тронули плечо соседа, указывая.

Закончив со следующим (левой в висок, правой, наискось, в скулу – как учили когда-то), Перевозчик сквозь поток прошел на другую сторону сходен, принялся за пятнистых тут. Он ничего не говорил, ни о чем не спрашивал. Он даже не торопился. После первого таната его заметили, после второго отступили, выхватив мечи. Толпа качнулась, потекла вбок. Наконец последний из четверки, оставив без внимания тела остальных, будто тут их и не было, невозмутимо и высокомерно сказал:

– Ну, что тебе еще надо, Перевозчик? Что ты бесчинствуешь? Нам это не нравится.

– А вот я разъясню, что мне надо, - Харон, увлекшись, сцапал и этого.

– Остановись, Харон! – властно сказали сзади. – Уймись, Перевозчик, мы будем говорить с тобой!

Оглянувшись – что ж за привычка все сзади подходить! – Харон процедил:

– Это еще как попросите. Я, – сделал ударение, – могу не захотеть.

Отпущенный высокомерный несколькими движениями оправил взбитую хламиду и вновь занял свой пост у сходен.

«Достоинство свое танаты блюдут, этого не отнять, – запоздало подумал Харон. – Не то что я».

Он отчего-то ожидал увидеть вновь того, с вывихнутыми пальцами, выбитым плечом. Но танат, окликнувший сзади, был целеньким, неповрежденным. А того, выходит, он все-таки окончательно обработал.

– Пятнистые, куда вы деваете своих после… ну, как из строя выйдут? Где у вас цех переплавки-перековки? Или – как мусор?

Перевозчик был верен себе.

– Не твое дело. Чего ты хочешь?

– Почему вы грузите на Ладью всех? У вас же был тан, я сам держал его в руках. Где это видано – сразу весь лагерь на Ту сторону? Им же к разным «пристаням», к разным Мирам.

– Не у одного тебя меняются планы, Перевозчик. Мы решили, – танат дробно рассмеялся, – последовать твоему примеру. Надо меньше предаваться пустым разговорам в горах. Новый оракул указал нам. Ладья станет заходить на разные «пристани», только и всего. Развезешь их, вернешься, и лагерь опять полон.

– Харон! Харон! – закричали из толпы, и Перевозчик не успел ответить танату.

Группа, в которой были и Гастролер, и Псих, и девушка-пифия, испуганно к Гастролеру жавшаяся, и виднелась макушка Локо из козьей шкуры, подходила к сходням. Рядом шли в той или иной степени «примороженные» индивидуумы, и группа выделялась. Звал Харона Листопад.

«Вот поэтому я и понял. Слишком они на этой Ладье собрались разные. И слишком много. Большого напряжения ума от тебя, Перевозчик, не понадобилось, надо признаться».

– Вот этих – сюда, - сказал он, еще не совсем понимая, верно ли поступает.

– Ты перестанешь делать нам назло, Перевозчик? – ощерился танат. – Сколько можно создавать трудности из одного своего каприза? Мы уважили твое мнение, отнесись и ты к нашему соответственно. Где твоя честь? Ты забыл свой долг!

– Не шипи, пятнистая крыса, все равно сделать ничего не можешь. – Харон наблюдал, как компания выворачивается из потока. – Как прикажешь тебя понимать – я не уважаю вас, танатов, или я не выполняю свой долг по отношению к Мирам? Миры - это вы? Государство - это я? Новая интерпретация старинной формулы из моего Мира – откуда вам ее слышать?

– Харон, мы знали, что ты не бросишь, – проговорил Листопад, оказываясь рядом. – Я говорил им… говорил ведь? – обернулся он к остальным.

Раскрылись за белой голубкой ужасные скалы,
Герои, беду миновав, к плечу подставляют плечо.
Борей и Зефир наполняли их парус,
Вокруг нереиды им пели, и песня
Иною была, чем коварные звуки сирен,
В пути вдохновляя и силы даря,
Добраться к руну золотому Колхиды обильной,
Страны винограда,* –

(*Здесь – Аполлоний Родосский, «Аргонавтика», III в. до н. э. (пер. Н. Мамонтова))

сказал Псих.

– Как поешь, когда тебе хвост прищемить. «Плечо…» Уж я тебе подставлю, погоди.

– Братан, все пучком! – Гастролер.

– Как же это вы, такие смелые, на Ладью-то поплелись? Ладно, позже. - Харон обвел всю компанию пальцем и указал им в сторонку, а подумав чуть, вообще махнул, чтобы убирались.

– Ты поплатишься, Перевозчик! – возник между ними танат.

– Не грози. Хуже, чем есть, вряд ли выдумать. Эти останутся. А то вам будет скучно с самими собою. Их до моего возвращения и покараулите, чтоб даром не проедаться, забаловались вы, меня уже не слушаетесь, – Харон выразительно похлопал рукой по бедру, где висел кошель с Ключом.

Гастролер, который все выглядывал кого-то в общем потоке, вдруг нырнул туда, вытащил за рукав неопрятного толстячка. Харон узнал Брянского.

– Ну, сокровище. Он-то вам зачем? Брянский был совсем не тем вертлявым бойким

приставалой, что встретился Харону. Обычные «примораживающие» трансформации коснулись его щедрой рукой. Он, должно быть, уж и не разговаривал.

– Нельзя его отправлять, – говорил Листопад. – Мы без него, Харон, знаешь, как без рук. Это ничего, что он почти не узнает. Это ему не мешает.

– Мужик рулит свою фишку, – подтвердил Гастролер, заботливо устанавливая Брянского прямее.

Последние из последней процессии втянулись в ладью, на ее широкий трап, на палубу, где, наверное, стало не повернуться. Харон окинул взглядом опустевший лагерь. Вдруг… нет, это не было обманом зрения в неверном свете. Панорама палаток на фоне Горы задрожала, и по ней побежали волны, совершенно точно, как там, в Мире, только не произошло замены на негативное изображение. Ошалело ругнулся Гастролер, охнул Листопад, Псих забубнил себе под нос. Танат рядом, и на посту у сходен, и все они, торчавшие на очистившейся набережной, дернулись разом как-то очень синхронно, как бы повторяя одно и то же движение, которое Перевозчик не сумел уловить. Волны бежали, бежали не концентрические круги, а прямые, как переливающиеся складки исполинского занавеса. Локо раскинул руки и застыл так, будто распятый. Все шире, шире расходилась эта рябь, отхватывая все большее, большее пространство, подбираясь. Вот уже фигурки танатов на дальнем конце качнулись, расплылись. Харон нашел в себе силы оглянуться, чтобы посмотреть на Реку, на даль Того берега – там пока было спокойно, рябь шла с этой стороны. Луны заплясали в небе танец, которым начиналось их схождение над Переправой. Взвизг – Харон не разобрал чей, ропот позади, над головой – с загруженной Ладьи…

Кончилось. Все на местах. Ничего не прибавилось, ничто не исчезло. Сбившаяся кучка Локиной компании. Перевозчик, постепенно приходящий в себя. Танат, который вертит в пятнистых пальцах Ключ.

Харон схватился за мешочек – его Ключ был на месте. Даже развязал, чтобы посмотреть.

– Можешь не сомневаться, Перевозчик, у нас точно такой же. Их два. Пусть уж один достался тебе, но наш всегда притянет его обратно через Реку. Они одинаковые, две половинки одного.

Танат спрятал свой. Довольно осклабился. Он или делал вид, что ничего экстраординарного не происходило только что, или… или уже свершившееся событие сделалось для таната, для всех танатов чем-то само собою разумеющимся, тем, что было всегда и будет всегда, единственно правильным и возможным. Как Река. Как Миры. Как все. Харон впервые почувствовал, что ему трудно удерживать свой рассудок в повиновении.

– Харон, ты видел? – Листопад.

– Ну, бля… ну, потухни свет… – Гастролер.

– Бойтесь! Бойтесь мерцающей ночи! Она ослепляет. – Локо.

Они кинулись к нему, эти остающиеся в лагере. Даже танат вынужден был посторониться, но его все равно толкнули. Конец заведенному порядку, конец равновесию.

«Кого-то в этой компании перестало хватать», – подумал Харон.

– Ну куда, куда прете! Сказано – в лагерь! Сидите где-нибудь, чтоб вас найти можно было, как вернусь. Все, свободны. – Харон вновь позабыл, что его не слышат. – А ты, пятнистый…