Николай Полунин - Харон

• Название: Харон
• Автор: Николай Полунин
• Жанр: Книги

Только сильнейшие экстрасенсы могут «почуять» его появление в Москве. Да еще цепь зверских убийств тянется кровавым следом за гостем из иной реальности – Хароном-перевозчиком, который должен лишь переправлять души через черную рекузабвения. Что заставляет его откладывать в сторону весло и возвращаться в мир, где он жил, любил и был Стражем? И кто он теперь: мститель, воздающий за зло, или предвестник скорого Апокалипсиса?

---

Опять загрохотало, в несколько стволов. Очереди были длинные, до упора. Роман сидел с открытым ртом.

Свобода и Власть. Воля и Идея.

Нужно было только наполниться ими, ощутить их в каждой своей клеточке, каждой точке своего существа, в самом дальнем завитке мозга, превратить в единый всплеск. Обратившись в них, сменив ненужную слабую плоть, он единым толчком выбрасывал импульс преображенной через него Идеи высших, направляемый его собственной Волей в назначенного им к уходу из Мира.

Теперь назначал он сам. Он не знал формулы «Кесарь не осудит невинного», ее иезуитского двойного смысла, но ему не мешало ею пользоваться. Все по-прежнему происходило таким образом, что никто никогда на него бы не подумал: решение (или просто минутное желание, уж он-то мог себе это позволить, Избранный!), концентрация Воли и Идеи, срыв непостижимого импульса, и – он спокойно оставляет ничего не подозревающего «кандидата», участь которого только что была решена. Эффект от воздействия, дарованного свыше, сказывался с замедлением – несколько десятков минут, несколько часов, несколько суток. Сперва он осторожно наводил справки, затем перестал. Жалкие смертные списывали могущество Избранного на необъяснимые несчастные случаи. Разве могли они постичь?

Оставались и прежние. Обладатели, носители непостижимых Избранному признаков. С ними не нужно было прибегать к Воле и Идее, но он открыл для себя новый вид самоутверждения: возможность показать свое настоящее лицо. Он стал предупреждать. Не всех, но тех лишь, о которых мог предположить, что у вновь найденного субъекта может достать воображения, чтобы если не поверить, то хотя бы выслушать, не прерывая воплями и попытками отделаться с помощью милиции.

Он нашел, что ему все-таки не хватает собеседника, и таким образом восполнял пробел. Иногда получалось. Особенной отметки заслуживает совсем недавний случай, когда он смог почуять сразу нескольких, по цепочке, одного за другим, и одному из них рассказал. Этот показался способным понять. Этому он даже продемонстрировал, как превращается сам Избранный в миг наибольшей концентрации Воли и Идеи, объект для которых выбрал совершенно произвольный. Он частенько стал практиковать подобное, просто чтобы убедиться, что его Воля не изменяет ему. Он и о своих дальнейших шагах поведал этому, белому как бумага от увиденного. Последнее время его обычная осторожность стала ему изменять. До нее ли Избранному – когда и Мир этот становился тесен.

Высшие уже дали намек: для Избранного готовится новое место, более значимое, более возвышенное. Место, где от его Воли будут зависеть многие Миры. Его чутье говорило ему об этом.

Но сперва – последнее испытание.

Что охрана откроет огонь без предупреждения, Михаил не ожидал, и первые две пули попали в цель, взбив у него на груди пуловер. Полыхнуло болью, дыхание зашлось. Он вскинул руки к шарфику, и вывернувший сбоку третий охранник, огромный, как стена, угостил его целой очередью. Монголоид Алана – это был он – жал на спуск, видя перед собой человеческую фигуру, а шесть пуль впились уже в трехголового чудовищного пса.

Не впились – коснулись. И исчезли в нем, не причинив вреда.

Крайней головой зафиксировал Игната, онемевшего, застывшего, с искаженным лицом. Белее мела, Игнат глядел на возникшую рядом химеру. Подсечка хвостом – чтобы ненароком не задело.

Вздыбил змей ошейника, оскалился всеми тремя пастями, прыгнул на противника. Там еще прибавилось, двое влетели со двора, двое из боковой двери, один ссыпался вслед по лестнице, но, едва увидя, с воплем кинулся обратно. Это только в кино запросто воюют с призраками и ожившими кошмарами.

Монголоид – молодец, отчаянный, либо наоборот, до последнего тупой – послал удар стопой в правую голову. Быстрота удара была невидима человеческому глазу: десятые, сотые доли секунды. Правая голова следила за плавно приближающейся подошвой ботинка с подковкой на каблуке. При желании Зверь мог бы посчитать рубчики на подметке. Клыки нехотя, как зависшую в воздухе, перекусили щиколотку. Отделившаяся нога в ботинке взлетела, кувыркаясь. Монголоид грохнулся под лапы Зверя.

Охранники поливали очередями с трех сторон, пальцы просто свело на оружии. Пули, что не поглощались телом Зверя, разносили массивные панели стен, перила, витражи в простенках, цветочные вазоны, бра, свисающие над центром холла хрустальные сегменты длинной люстры, миниатюры, фотографии в рамках, рикошетировали от верха стен и потолка, вышибали снопы искр о металлические детали отделки. Упала пальма в кадке, драгоценные китайские вазы в рост человека, раскрошенные, обрушились сотнями черепков. У одного из стрелявших был сбалансированный «абакан», полностью лишенный отдачи, охранник водил им, как водяным шлангом, пули со смещенным центром тяжести, разлетаясь, творили страшное.

Зверь дождался, пока кончатся патроны, и в несколько движений нейтрализовал всех. Он даже не убивал, не калечил. Хватило оплеух, наносимых, правда, так, что у одного все же лопнули позвонки. Один из «мальчиков» Антонины, самый румяный и здоровый, кровь с молоком, упал в обморок, как только средняя голова посмотрела ему в глаза своими плошками.

«Игнат?!»

Тот лежал, где свалился, пальцы на затылке, лицо в ворсе ковра по самые уши. «Вставай, отец Игнатий, так и быть, не оставлю, хоть и не нужен ты мне. Вперед, к машине, мне оборачиваться еще рановато…»

Игнат почувствовал, как его толкают, переворачивают. Чудовище стояло над ним, возвышалось в сизой пороховой гари. Не помня себя, Игнат встал сначала на четвереньки, затем, машинально пригибаясь, выпрямился в рост. Больше не стреляли. Холл был разбит. Тела по углам. Фантастическое чудище подталкивало его огромной лапой. Игнат вжал голову в плечи, закусил кулак, чтобы не закричать.

Зверю надоело. Он согнул кистевой сустав, чтобы не задеть когтями, и отвесил Игнату пинок, от которого тот пролетел к самым дверям. Одновременно Зверь очень по-человечески мотнул средней головой, указывая на выход. Что-то мешало ему. Это волочилось тело монголоида, что вцепился в ошейник. Вздувшиеся почерневшие до локтей руки оплетены змеями, раз за разом всаживавшими ядовитые зубы в плоть, которая уже дымилась. Он отвалился, когда Зверь ударил боком о дверной косяк. Так и не издавший ни звука Будда, с полуобугленными руками и хлещущим кровью обрубком ноги, был еще жив.

На воротах никого. Игнату, подгоняемому Зверем, пришлось самому откатывать створки перед «Чероки». Он почти ничего не видел, его шатало от тошнотворного неконтролируемого ужаса.

Второй раз Игнат оказывался во власти этого отвратительного состояния, тем более мерзкого, что видел себя, ударившегося в панику, как бы со стороны. Видел и ничего не мог поделать. Потому что опять его настиг такой Зверь. Почти такой. Страшнее.

Из всех оставшихся наверху оружие было только у Пантелея, но и его узкий и тонкий спецназовский «М-13» не понадобился. Пантелей держал его в опущенной руке, сам выглядывая вниз сбоку занавеси из желтой парчи. Алан стоял у соседнего окна.

– Какой… отдал приказ стрелять?

– Что там? – подал голос Роман из-за кресла, куда спрятался.

– Быстро он их. Похоже, всех до единого. Вылезайте, он только что ушел. Из ворот выезжают, слышите?

– Быть не может! – Антонина. – Да мои мальчики кого хочешь…

– Ручонки у твоих мальчиков коротки. Но я посмотрел. Марат предупреждал не зря. Черт побери, где Марат?

Марат Сергеевич, бледный, зажимая плечо, ввалился в дверь. Из рукава черного пиджака текло, кровь казалась особенно алой.

– Пантелей, – прошептал он серыми губами, – Пантелей, не вздумайте его останавливать.

К нему бросились, усадили.

– Не вздумайте, – шелестели губы. – Вы и представить не можете, что…

– Могу, не беспокойтесь! Куда вас? Тоня, воды, да пиджак с него снимите!

– Нет, – упрямо проговорил Марат Сергеевич, – никто из вас… – Богомолов не сумел сдержать стон, когда руку с раздробленным локтем попытались освободить из рукава.

– Поздно, – сказал Алан, который смотрел наружу. Все подняли головы, и даже Олег, сидевший безучастно во время стрельбы. – Поздно. Посмотрите. – Отдернув парчовую гардину, Алан указал в окно.

Несмотря на осветление столовой, все увидели зарево, разгоравшееся в черноте за стеклами. Фасадом, куда выходили окна столовой, дом был повернут к Москве.

– Конечно, Валентина Михайловна, не беспокойтесь, – в десятый раз повторила Инка, стоя в прихожей. Она никак не могла распрощаться.

– Как же мне не беспокоиться, Инночка, как не беспокоиться! Что творится? Что происходит? Зачем нужно было срываться, лететь? Ты не ребенок, в конце концов, могла бы и сама… А у тебя на самом деле все хорошо?

– Да все нормально, Валентина Михайловна, все нормально.

– Нет, я не понимаю, зачем это было нужно. Всего на одни сутки, тратить такие деньги…