Window Dark - Время Красной Струны

• Название: Время Красной Струны
• Автор: Window Dark
• Жанр: Фэнтези

С появлением новой начальницы жизнь в летнем лагере становится невыносимой. Повсюду прорастают таинственные флаги, их становится всё больше, а дети превращаются в маленьких монстров. Главный герой начинает слежку за директрисой и выходит на подвал, где спрятана Красная Струна.

---

Лес стремительно бросился в глаза тёмными копьями веток, но расступился и поглотил меня, чтобы я смог увидеть, как меж столетних стволов скользит Бренда, легонько касаясь травы кончиками туфель. Бледное платье развевалось длинным шлейфом, к которому прицепились толстенькие коротышки в зелёных фраках. Их ручонки помахивали мне, а из-под высоких цилиндров сверкали таинственные звёзды глаз. И откуда-то доносилось многоголосое пение.

Лес отодвинулся, и я увидел Ядвигу с узким бледным лицом, обрамлённым густыми волнами чёрных волос. И глазища… Не карие! Огромные зелёные глаза пристально всматривались в переплетенье ветвей. А там, в обобранном малиннике пробирались сгорбленный всадник и ползущая на корточках лошадь. Оба беглеца забавно пыхтели, и оба воровато оглядывались.

Ну откуда свалились на мою голову три весёлые старушки? Почему нельзя было просто возникнуть в этом мире, залезть в дом, отыскать кнопку и нажать без всяких терзаний и угрызений совести? Кто они мне? Да никто! А вот не нажималась кнопка, да и всё тут.

— Стойте, — завопил я в бледную, искрящуюся изморозью пустоту, подхватившую меня, когда все картинки исчезли. — Я не могу. Я не отказываюсь. Нет-нет! Просто дайте мне… Дайте другую дверь!

Глава 37 Путь назад

— Хорошо, — раздался из холодной пустоты голос той, чьё платье составляли миллионы блёсток. — Только учти, что вторая дверь, как второй билет на экзамене. Сдавал уже экзамены?

— Не-е ещё, — выдавил я хриплым от волнения голосом. Руки покрывал липкий пот, выступивший перед тем, как я должен был нажать Красную Кнопку. Ну не смог я, не смог. Верю, что каждый из вас без зазрения совести вдавил бы свой палец в пластмассовую гладь. Но это вы. А я не такой, вот и всё.

Меня окружала влажная мгла. Только голос, как луч надежды, не давал мне испугаться по-настоящему.

— Если отказываешься от билета, который не знаешь, — ласковый голос слышался из пустоты неподалёку, — тебе просто дают второй. Но снижают оценку, как бы прекрасно ты не ответил. Готов, чтобы тебе срезали баллы?

— Готов, — слово вылетело мгновенно. Я ко многому был готов, только бы не возвращаться в мир, где продолжают жить три бабушки-старушки, три колдуньи, отдалившиеся от дел, века назад простившие и прощённые. И я, как ненароком залетевшая пуля, рикошетом бьющая в кого попало.

— Тогда иди, — разрешили мне.

И всё! И никаких больше инструкций, никаких указаний. Интересно, на что мне придётся нажать теперь?

Однако, первым делом следовало разобраться, где я нахожусь. Когда глаза привыкли к темноте, я убедился, что лампочка, освещавшая дверь, мерцает сквозь бледный пар далеко справа. Вторая, обозначавшая лестницу, нашлась почти за моей спиной. Ну хорошо, а где остальные? Где Колька Сухой Паёк? Где Говоровская? Где, в конце концов, наша распрекрасная Элиньяк? Ну ладно, от Кольки-бояки можно ожидать поступка и посквернее. Но об Эрике я думал лучше. Да и Инна, если уж ей взбрело в голову бегать за мной, могла бы и подождать. Конечно, командир исчез, и все врассыпную бросились наверх, как это сделал Сухпай в наш первый заход. Ведь так?

Я злился специально, чтобы не бояться. Чтобы отогнать от себя склизкие мысли, что являюсь единственным выжившим после нападения чешуйчатых кошек. Но кошки ведь бросились за мной. Все до единой. И произошло это…

… Как раз после того, как я сам приказал остальным отступать!

Оставалось два варианта. В первом я по-геройски распахивал дверь, пробирался к Красной Струне в гордом одиночестве и получал Нобелевскую премию мира, как Горбачёв. Впрочем, с таким же успехом я мог получить шикарнейший венок на собственную могилу. Если, конечно, найдутся добрые люди, которые вытащат моё тело и похоронят где-нибудь с храбрыми танкистами из задушевных песен.

В одиночку двери открываются слишком большой ценой.

Поэтому я решил поступить иначе и медленно побрёл к лестнице. Предварительно мои глаза ощупали каждый подозрительный бугорок из тех, что я мог разглядеть. Никаких следов чешуйчатых кошек не обнаружилось.

— Что слепошарые, будете знать, как со мной связываться, — гордо пробормотал я вполголоса и зашагал быстрее.

На лестнице я притормозил. Я не должен выбегать из подвала, будто за мной несётся Змей Горыныч о двенадцати головах. Мне следовало выйти солидно, не торопясь, будто все великие дела уже сделаны, и серые гномы вот-вот притащат лавровый венок, точно подогнанный под размеры моей головы.

Когда я преодолевал последний пролёт, то услышал, как возле входной двери притормозила машина. «Скорую помощь вызвали, — мелькнуло в голове с радостным испугом. — Во дают люди!»

Мне представилась картинка, как из белой ГАЗели вылетают два могучих санитара, швыряют меня на носилки и радостно затаскивают в кузов, пахнущий тысячью пролитых медикаментов. Поэтому я, прежде чем выйти, осторожно выглянул, прижавшись к холодному дереву косяка.

Ага, разбежался! Будут тебе вызывать скорую, две скорые, десять, сорок, пятьсот восемьдесят семь скорых по твою душу. Шагах в десяти стояла старенькая машина, по контурам напоминавшая четыреста двенадцатый «Москвичонок». Присмотреться тщательнее не давало почти полное отсутствие света. Кто-то, уже вылезший из машины, протягивал другому, ещё сидящему, несколько раскрытых веером бумажек. Вероятно, зелёные прямоугольнички десяток. Хлопнула дверца. Фыркнул мотор. И под весёлое урчание «Москвичонок» канул в промозглую темноту ночи.

Оставшийся зябко пожал плечами и направился к двери, ведущей в подвал. Вернее, направилась. Тёмная юбка до колен негромко хлопала по ногам, обутым в высокие сапоги. Я тихонько отполз в тьму простенка, искренне надеясь, что кто бы ни пробирался в подвал, он (вернее она) пройдёт мимо, не заметив мою, сжавшуюся от мрачных предчувствий персону. Уши вслушивались в цоканье каблуков. Вдруг звуки исчезли, словно таинственная незнакомка передумала спускаться в подвал и зашагала в небеса по невидимым нормальным людям ступеням. Вот она проходит мимо второго этажа. Вот попутно легонько касается карниза крыши. А вот и облака уже под её ногами. Небеса совсем близко, если по ночам не спишь, а охотишься за Красной Струной.

Но куда же она делась на самом-то деле?

Я никак не решался выглянуть, лишь вслушивался в тревожную тишину.

Постойте, постойте. А куда же делась моя, спасённая от слепошарых котищ троица? Не разбрелись же они по домам, скорбно взвывая о Кубе, безвременно оставившем мир на откуп тёмным силам. Вот ведь… У меня даже культурных слов не нашлось в адрес исчезнувших товарищей. Могли ведь выставить пост у двери и караулить по очереди, если боязно спускаться и шариться впотьмах, чтобы разыскать тело невинно убиенного Егора Ильича.

Ну мои-то ладно, а куда делась та, которую привёз «Москвичонок». Тогда я и понял, как могут жечься мысли. Как ворочаются они внутри, как пекут, как заставляют идти на самые неразумные поступки. Ну ведь умный человек просто отсиделся бы возле двери до утра, не так ли? Так то умный, а я, дрожа от возбуждения, выбрался из тьмы и опрометчиво шагнул наружу.

Если там и выстроили волшебную лестницу, уводящую к небесам, то я её не заметил. Потому что сразу же столкнулся с Электричкой. Сердце плаксиво стукнуло и вместе с душой провалилось куда поглубже. Меня вынесло прямо на главного врага.

— А, Егор Ильич, — металлические нотки прогнали тишину из переулка, и я увидел как блеснули зубы в хищной улыбке. — Не спится?

— Да вот, — хмуро сказал я, надеясь словами прогнать глухую волну отчаяния. Гулял тут мимо, и дай думаю…

Мой сарказм ничуть её не обескуражил.

— Не находишь, что наши пути, — улыбка стала и шире, и страшнее, — стали совпадать весьма странным образом?

— Чего там, — беспечно махнул я рукой, хотя всё внутри так и ныло от тоскливой волны. — Вы — начальница. Куда вы, туда и мы, малые да неразумные.

— Не надо, — господи, мне и неведомо было, что улыбка может оказаться такой большущей, а к ней прибавьте ещё багровый блеск глаз, да тёмную массу тела, нависшую надо мной скалой, готовой вот-вот опрокинуться. — Не надо на себя наговаривать. Это я насчёт малых.

Я не ответил. Только вздохнул глубоко. Насчёт малых, это я загнул. Даже в первом отряде меня поставили бы в середину строя. Ну, и что теперь будет?

— Зачем ты сюда явился?

— А вы зачем? — говорят, что нападение — это лучшая защита. — Не боитесь оставлять лагерь без присмотра? А вдруг завтра флаги не поднимут?

— Глупый вопрос, — презрительно выдала Электричка. — Вспомни, как ты жаждал поднять флаг. Представься возможность коснуться ещё одного, ты бы не отказался. Ни за что на свете. Поэтому сам знаешь, завтра будет КОМУ поднимать последние флаги. О флагах я беспокоюсь меньше всего. Куда более меня заботит Струна.