Window Dark - За гранью мира алая заря

• Название: За гранью мира алая заря
• Автор: Window Dark
• Жанр: Фэнтези

---

— Я тебя боялась, а ты — неплохой!

— Вот! — кивнул гриф. — Ты поверила, что так оно и есть. Соджобо проиграл не потому, что у тебя были шансы на побег. Страх, навеваемый им, не сломил тебя. А заставить твою душу ему поверить не вышло. Поэтому ни одна провокация не поймала тебя на крючок. Мне же ты поверила. А, поверив, проиграла. Теперь ты не можешь противостоять мне. Я перестал быть врагом. Дорога закрыта, а сделать мне ты ничего не можешь. Вот какой финал у нашей сказки. Вот почему ни одна из птиц, ни живая, ни мертвая, не может победить меня в эту ночь! Ну а после финала, каким бы он ни получился, я предпочитаю отдыхать без посторонних.

Развалистой походкой пьяного матроса гриф направился к Маруше. Острие клюва холодно сверкнуло в лучах вырвавшегося на мгновение обрезка луны, который моментально нырнул в одеяло мечущихся облаков, чтобы не угодить в ненужные свидетели.

На Марушу накатило мертвое оцепенение. Не хотелось взлетать. Не хотелось Заоблачной Страны. Не хотелось вообще ничего. Мир маленькой птички готовился обрушиться во тьму, и последние секунды протекали скучно и пусто. Еще чуть-чуть, и кривой клюв полоснет по хрупкой шее, отрывая голову. Ну и пускай! Невидимая липкая паутина опутала не столько крылья, сколько душу. А гриф приближался. Гриф величественно вышагивал. Оставалось всего пять шагов или один сорочинный взмах крыла с небольшим перелетом.

Из-под скрюченного куста выкатился комок серебристого тумана, замер, преградив дорогу страшной птице, и несколько раз нервно стукнул хвостом о землю. То ли мокрая земля поглотила стук, то ли призрачный кот истратил положенные ему звуки давным-давно. Весело зажглись мягким светом два сапфировых глаза.

— Пшшел сс дорроги, — презрительно скривился Тот, Кто Сидит На Качелях. Ведомо ли тебе, мертвый кошак, что вершится моя ночь. Сейчас я — властелин мира, и я не позволяю котам-призракам перечить мне в Ночь Пустозвона.

Кот сжался в комок, а потом прыгнул. Гриф злобно щелкнул клювом, надеясь оборвать полет одним ударом. Но кот метил не в громадную птицу. Призрачное тело пронеслось над пернатым и опустилось на осиротевшее сиденье качелей.

— Для тебя идет Ночь Пустозвона, — мягко сказал он. — А для меня — Ночь Первого Снега. Ты же знаешь, что Первый Снег сильнее Звона, ушедшего в Пустоту. Ждущие зиму радуются приходу любимого времени года. А остальные радуются просто так. Потому что красиво!

— Что ты врешь! — каркнул гриф, поворачиваясь к Маруше спиной. — Нет никакого снега. И ты тоже знаешь, что мне под силу остановить любой снег, пока он не коснулся земли. Снег не помеха для Того, Кто Сидит На Качелях.

— Но ты не сидишь, — усмехнулся кот. — Сейчас на твоем месте я. Ты покинул качели, утратив свою сущность. А без сущности любой всего-навсего пустышка, у которой нет силы даже на то, чтобы вдохнуть и выдохнуть.

— Сейчас я займу надлежащее мне место, — клацнул гриф, взлетел, тяжело оторвавшись от земли, и черной массой сбил маленький комок призрачного тумана.

Но было поздно. Повсюду царил снег. Падали белые хлопья, тая на темной земле. А на смену им спешили все новые и новые крохотные покрывальца, старающиеся укутать пожухлую и продрогшую траву. Белая метель облепила со всех сторон страшную птицу и превратила ее в бесформенный снежный ком. Качели теперь поскрипывали не жестоко, а жалобно.

— Пойдем, — тихо сказал кот. — Нельзя бездумно тратить время. Особенно в последнюю ночь.

39

— Почему снег пошел именно сейчас? — встрепенулась Маруша.

— Я его вызвал, — степенно отозвался кот.

— Как можно вызвать снег? — не поверила птичка.

— Старые привычки, — вздохнул кот. — Давным-давно, я заказывал тем, кого любил, звездное небо или Луну. Только на Солнце меня никогда не хватало. Солнце — слишком дорогое удовольствие для обычного кота.

— И что тебе говорили?

— Ничего. Они же не знали, что в этот вечер на небо должна наползти серая пелена, из которой сыпется нудная нескончаемая изморось. Они чувствовали сказку, когда смотрели на звезды. Или на Луну. Луны бывают очень разные, но я всегда выбирал самые красивые. Чудеса творим мы сами. Очень часто мы можем такое придумать, что другому покажется самым настоящим волшебством.

— А первый снег — это дорого?

— Ты сказала, первый снег? Маленько не так. Он звучит, как Первый Снег. Да, он несомненно дорог. Запомни навсегда, что все первое весьма дорого. Я бы даже сказал, невыносимо дорого, если бы мне самому не пришлось это выносить.

— А что послужило платой? — не унималась Маруша. Ей тоже вдруг захотелось заказать Луну. Не прямо вот сейчас. А когда-нибудь для кого-нибудь. Когда будет для кого.

— Кусочек души, — бесстрастно сказал кот.

— Так ты же мертвый, — удивилась птичка.

— Мертвый — не значит пустой, — неодобрительно покачал головой кот. Пустыми являются равнодушные души. Они — ноль, пустота без всякого значения. А мертвая душа — хоть и отрицательная величина, но величина. И в большинстве случаев заметно отличная от нуля.

Двор остался позади. Снег скрыл и качели, и кусты, и траву, и пятиэтажки. Казалось, ничего уже не осталось в мире, кроме миллионов снежинок, сыплющихся с темного неба. Как это ни покажется удивительным, внезапно снег тоже остался позади. По бокам чуть слышно вздыхала тьма. Впереди обозначился высокий и крутой холм, покрытый колючей травой, укрывшей черную землю странным волнистым одеялом.

— Мне кажется, что третья ночь никогда не закончится, — пожаловалась Маруша. — И заря не наступит. А без зари я не смогу попасть в Вирию.

— На самом деле, сейчас Вирия очень близко от тебя.

— И где же она? Я думала, что путь в нее открывается только на заре. Помнишь, как в тех стихах, что читали искалеченные утки.

— Она за холмом, — непонятно ответил кот. — Поднимись на вершину, увидишь сама. А как увидишь, так сможешь взлететь. Там и поймешь, куда уводит твой путь.

И Маруша поспешила наверх. Когда она выскочила на вершину, ее взору предстала громадная серебряная Луна. Такой ее Маруша не видела никогда. Сияющий шар был настолько велик, что на его поверхности отчетливо можно было рассмотреть темные впадины морей, извилистые молнии горных гряд и нолики кратеров.

«Это ты заказал ее?» — хотела спросить Маруша, оборачиваясь. Но за спиной никого не оказалось. Призрачный кот не полез за ней. А в низине медленно проползали облака бледного тумана. Отсюда, с верхотуры, уже не получалось разглядеть, каким именно облачком был странный кот. Да и был ли он вообще.

Луна заполонила полнеба. Сначала она отливала плещущимся серебром. Затем покрылась инеем и замерзла. Теперь она напоминала вставшее на дыбы поле, засыпанное голубым снегом. Словно падучая звезда, Маруша стремительно приближалась к опрокинутой тверди. Скоро ей стало казаться, что это и есть поле. Самое обыкновенное поле. Если развернуться и скользнуть правее, то можно увидеть скособоченные домишки деревеньки, еще не проглоченной городом. А по другую сторону раскинулась березовая роща.

«Сейчас я пробью снег», — удивленно подумала Маруша и приготовилась к оглушительному удару. Потом, на мимолетный миг, она вспомнила, что перед ней Луна. И тут же пролетела сквозь нее, как сквозь упругий порыв ветра, который закрутил маленькую птичку и окончательно перепутал все стороны света.

40

Горизонт.

А под ним земля.

А над ним алая полоса утреннего неба.

А впереди сказочный лес, который увидеть можно разве что на ярких картинках человеческих книг.

Или, если тебя занесло в Заоблачную Страну.

Охранником приграничья метнулся к Маруше Финист, но узнал, клекотнул приветственно и пропустил к лесу, которым начиналась Заоблачная Страна Вирия.

Могучий вяз, чьи ветви протянулись до самых небес, рос совсем рядом. На восточных ветвях дерева свила гнездо зоряная птица Алконост. Следила она за Марушей то черными пуговицами колдовских зимородочьих глаз, то смешливыми девичьими глазенками, окунувшимися в синеву летнего неба. После взглянула птица мимо, в сторону моря, ждущего зимнего шестидневного успокоения. Ее раскрытый клюв изливал мелодию небесных сфер, настолько прекрасную, что зачаровывала она с первой трели. Поднимет коготок правой ноги, выпустит ветра южный, да западный. Шевельнет левой лапой, освободит северный ветер с восточным. А по витым стенкам незатейливого гнезда струились потоки радужных райский соцветий.

Любой остановился бы, любой заслушался, да замер бы навсегда, если бы на западных ветвях не гнездилась темная птица Сирин. Чарующий взгляд человеческих глаз с колдовской искоркой, затаившейся в глубине. Спит ведьмина душа, ждет бури, когда во всю необъять развернется над скукожившимся миром. Изящная дуга чуть раскрытых чувственных женских губ, откуда льется странная и страшная песнь. Кто заслушается сей песней, забудет все на свете и умрет. Нет спасения от нее, если только не обернуться к востоку и снова не вспомнить про Алконоста, броситься к наделенной проклятьем полуптице-полудевице светлой половины и сомкнуть очи в сне вечном под божественную песнь зимородка.