Александр Нилин - Видеозапись

• Название: Видеозапись
• Автор: Александр Нилин
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Спорт
• Год: 1985

В книге рассказывается о выдающихся спортсменах разных поколений: Николае Королеве и Владимире Щагине, Анатолии Тарасове и Всеволоде Боброве, Василии Трофимове и Эдуарде Стрельцове, Валентине Иванове и Валерии Воронине, Борисе Лагутине и Викторе Агееве, Скайдрите Смилдзини и Юлии Богдановой, Ирине Дерюгиной и других.

Спортсмен нашего времени представлен в контакте со своим болельщиком – человеком, в свою очередь, сложным, иногда и противоречивым. В рассказе о людях большого спорта действуют и спортивные журналисты. В частности, знаменитый радиокомментатор Вадим Синявский.

---

…Неудача постигла и другого великого атлета – Давида Ригерта. В интересах команды он перешел в более легкую весовую категорию и в ней, как видно, переоценил свои силы…

Отойдя от не поднятой штанги, Ригерт улыбнулся, как улыбаются сильные люди в подобных случаях, – виновато, но открыто. И зал проводил его, побежденного, аплодисментами.

Алексеев же, не одолевший начальный вес, не смог скрыть не отчаяние даже, не огорчение – растерянность. Он потерял вдруг обычный контакт с залом. (Что-то в этом было напоминающее миф об Антее.)

Таким Алексеева никто еще не видел. Он выглядел опустошенным, оцепеневшим в непривычности ситуации. И зал не знал, как помочь ему, как отреагировать на подобную неудачу человека, приучившего всех к своим победам.

Алексеев покинул помост (и телеэкран) при полном молчании собравшихся в зале, где состязались штангисты.

А на пьедестал почета взошел Султан Рахманов.

…Прошло более полугода, когда Василий Алексеев появился вновь на телеэкране в новом качестве.

Шел международный турнир. Алексеев сидел за столиком жюри. Операторы почему-то показали его в профиль: осунувшегося, словно одухотворенного печалью, не потерявшего значительности.

Наверное, телеэкранная жизнь наших чемпионов – область совершенно особая и, в общем, совершенно не обязательно подвластная спортивному календарю и вообще пребыванию в большом спорте. Сюжет ее, по-видимому, дольше и претендует вполне заслуженно на многосерийность.

…На следующий день после финального заплыва женщин на дистанцию 200 метров брассом мне случилось беседовать с одним известным литератором – автором детективных романов.

Человек, в общем, далекий от спорта, не знающий всей предыстории соперничества Богдановой, Качюшите и Варгановой, смотревший только по телевидению решающий олимпийский заплыв, он сказал: «…мне показалось вчера, что мы присутствуем при настоящей драме».

Писатель, привыкший строить сюжет на очевидности разворачивающейся на глазах интриги, он мог и не заметить, что у финиша Варгановой достаточно было просто вытянуть руки, а она лихо прихлопнула ладонями стенку бассейна, пропустив момент последнего касания этой стенки кончиками пальцев Качюшите, дотянувшейся в предельности усилия до победы.

Но он увидел только взгляд Светланы Варгановой при вручении ей серебряной медали.

Не слезы (их не было), а только взгляд.

Глаза, совершенно круглые в отрешенности, видящие сейчас то, что так и не случилось и уже никогда не случится с нею из-за краткости сроков, отведенных на олимпийские притязания.

Не отчаяние даже, а непомерность не смиренного подобной, как виделось ей, нелепостью честолюбия.

Мы видели на телеэкране и слезу, которую усталым движением стерла с усталого лица Лина Качюшите.

Видели и странную улыбку Юлии Богдановой, доплывшей все-таки до своей медали, правда, не золотой, как виделось ей и всем, кто восхищался ею в начале олимпийского цикла, а бронзовой, но тоже ведь, согласитесь, дорого стоящей в условиях тех жестких сроков, отведенных сегодня для лидерства даже выдающимся талантам.

Как-то, переключив телевизор на канал, где изображение шло без сопровождающегося комментария, не смог оторваться от зрелища, озвученного лишь естественным шумом в спортивном зале: глухо доносящимися репликами, необходимыми, как видно (слышно плохо, но все-таки слышно), объявлениями, сделанными судьей-информатором.

Было в этом что-то завораживающее.

Сначала, оставшись без комментаторского руководства, чувствуешь себя несколько неуютно, непривычно.

Но довольно быстро втягиваешься в созерцание – чуть не сказал: содержание – особого мира.

Телеэкран наполняется пластикой, чистой пластикой происходящего, как ведро, опущенное в колодец.

Словом, возникла панорама паузы – время воспринималось вместе с пространством между фехтовальными поединками.

Некая общность состояния, охватившего спортсменов, которых очень скоро сюжет соревнований разведет в разные стороны, приведет в разное настроение, равно и в разный ранг спортивного признания.

На экране появилась знаменитая Елена Белова, отчужденная, безучастная, и рядом молодая, видимо, менее известная, во всяком случае, нам, далеким от фехтования зрителям, спортсменка.

Возможно, их соседство в паузе между боями и не запомнилось бы, но на следующий день, уже сознательно переключив телевизор на тот же восьмой канал, снова пришлось увидеть фехтовальный зал, где на этот раз и Белова, и сидевшая с ней рядом фехтовальщица оказались в центре внимания.

…Прихрамывая, Белова сошла с помоста. И к ней подошла женщина в белом халате.

Соперница Беловой – юное приятное лицо, усталое до грусти, капля пота, как слеза, – осталась на помосте. Мужчина в форме команды Франции подал ей полотенце.

Вчерашняя собеседница, соседка Беловой, разминается в стороне – колет брошенный на стулья защитный жилет…

Операторы снова показывают соперницу Беловой на дорожке – француженка готова к продолжению поединка. А Белову что-то не видно – не попадает она в кадр…

На дорожке, наоборот, появляется соседка Беловой – диктор объявил, но слова его различимы не совсем отчетливо: «В борьбу вступает Лариса…» (Незнакомая мне фамилия доносится привыкшему к «немому» изображению неотчетливо…)

Ларису теперь показывают крупно – она теперь действующее лицо.

Но затем на экране появляется группа мужчин в красных пиджаках, столпившаяся в стороне от помоста. Слышен голос диктора: «Вопрос о замене решает технический комитет…» (Мужчины в красных пиджаках, догадываемся мы, и есть члены технического комитета фехтовального турнира.)

Грустная француженка, не знающая теперь, чья же она соперница – Беловой или Ларисы? – делает глоток из большой бутылки с минеральной водой…

Лариса ходит нервными шагами, держа рапиру. Снова колет защитный жилет.

Мужчины в красных пиджаках…

Мрачное лицо Ларисы…

Француженка грустит…

Лариса пружинисто подпрыгивает…

Француженка все грустит…

«Техническим комитетом, – слышим мы, – принято решение, что на поле остается Белова».

Французская фехтовальщица уже стоит на боевой дорожке. На переднем плане видно уходящую из кадра Ларису, на втором – натягивающую жилет Елену Белову.

Измученная ожиданием француженка слабо улыбается кому-то (нам невидимому).

Белова поднимается на помост, смеется, натягивая перчатку…

Крупный план соперницы – француженка в маске, еще не опущенной на лицо. Оператор ловит взгляд, брошенный ею на Белову.

Судьи проверяют рапиру француженки. Вспыхивает зеленый фонарь.

Крупный план Беловой – она все еще без маски.

Надевает ее решительно.

Бой – несколько не понятных нам без квалифицированного комментатора эмоциональных всплесков.

Укол? Да. Поединок окончен.

Откровенно плачущую Белову уводят с помоста.

Француженка тоже плачет. От информатора узнаем ее имя: «Победу одержала Уильири Бегар». И еще информация: «Таким образом, общую победу одержала команда Франции».

Оказывается, мы попали как раз на решающий поединок между женскими командами СССР и Франции.

Оказывается, в заинтриговавшем нас засилье пластики, не расфасованной соответствующим комментарием, мы все же верно ощутили редкую напряженность, эмоциональную насыщенность, заряженную чуть ли не в каждой детали.

…Розмари Аккерман из ГДР – первая женщина в мире, преодолевшая двухметровую высоту.

Потом мировой рекорд перешел к итальянке Саре Симеони – она прыгнула на один сантиметр выше.

Но на Олимпиаде в Москве высота в сто девяносто четыре сантиметра оказалась непреодолимой для Аккерман.

Она прыгала после Симеони, легко взявшей эту высоту и прилегшей за кадром ТВ на траву.

Сбившая в последний раз планку Аккерман заспешила уйти из прыжкового сектора.

Но в это время на матричном табло – на этом грандиозном подобии телеэкрана – возникло ее до нельзя огорченное лицо.

И тогда чемпионский характер Аккерман, несмотря на только что перенесенное поражение, проявился у всех на глазах.

Она улыбнулась своему печальному портрету – и отраженную экраном улыбку увидел весь зааплодировавший ей стадион и вслед за ним миллионы зрителей.

ТВ непосредственно вмешалось (не просто включилось для своевременности отражения) в ход соревнований.

Телезрителям удалось увидеть борьбу с собой (борьбу уже в несколько ином эмоциональном ключе, чем у побежденной ею соперницы) и олимпийской чемпионки Сары Симеони.

Прослезившись от радости уже завоеванной в Москве победы, итальянка, однако, осталась в секторе.

Она решила побить еще и мировой рекорд.

Это, конечно, требовало новых сил, новой сосредоточенности.

На глазах у миллионов выдающаяся спортсменка сделала все, чтобы забыть выдающуюся победу ради результата еще более выдающегося, результата, который никогда еще не был подвластен никому в ее спортивном жанре.