Алфред Мэхэн - Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812

• Название: Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812
• Автор: Алфред Мэхэн
• Издательство: АСТ
• Жанр: О войне
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012960-2, 5-17-015213-2

Эта книга является вторым фундаментальным трудом Алфреда Т. Мэхэна, посвященным изучению влияния морской мощи государства на историю. Сформулированная им концепция, сыграла огромную роль в развитии теории военно-морского искусства и до сих пор продолжает влиять на выработку военных и геополитических доктрин ведущих морских держав мира.

Материалом для исследования автору послужила история революционных и наполеоновских войн.

Первый том охватывает период 1793–1802 годов и содержит подробное описание событий, разворачивавшихся на море.

Второй том охватывает период 1802–1812 годов. Именно в это время Наполеон был ближе всего к окончательной победе над Англией, но катастрофа при Трафальгаре положила конец всем его планам вторжения.

Книга будет интересна как специалистам, так и любителям военной истории.

---

17 июля была подписана в С.-Петербурге конвенция между Россией и Великобританией, устанавливавшая соглашение в спорных пунктах. Вопрос о Мальте был обойден молчанием. Что же касается вопроса о нейтральных судах, то Россия согласилась признать требование, чтобы нейтральный флаг не прикрывал неприятельского груза; и если она добилась формального допущения, чтобы предметы, вывозимые из неприятельских стран, которые сделались нейтральным имуществом, не подлежали захвату, то все-таки согласилась на весьма важное требование Великобритании, чтобы это условие не распространялось на колониальные произведения. Эти последние, кому бы они ни принадлежали, не могли перевозиться на нейтральных судах прямо из колоний в метрополию, если она была одной из воюющих сторон.[105] Великобритания, с другой стороны, согласилась на признание за нейтральными сторонами права перевозить предметы прибрежной торговли воюющих сторон, а также и на то, чтобы морские припасы не были включены в категорию предметов военной контрабанды. Последняя уступка имела серьезное значение, первая, вероятно, не имела, потому что прибрежная торговля ведется обыкновенно при посредстве мелких судов, специально приспособленных к местным условиям, Что же касается осмотра коммерческих судов, идущих под конвоем военного корабля, то Россия согласилась на него в принципе, а Великобритания приняла способы, которые должны были сделать сам процесс осмотра менее оскорбительным. Приватиры в таком случай не имели права осмотра. Вопрос этот не имел большого значения, так как нейтральные коммерческие суда не легко подчиняются стеснениям и задержкам, сопряженным с плаваниями в караванах, под конвоем, и таким образом теряют главное преимущество – преимущество в скорости, которое они имеют над судами воюющих сторон. Если же нейтральная держава находит необходимость в конвое для своих коммерческих судов, то сам этот факт указывает на то, что отношения между ней и той или другой из воюющих сторон уже натянуты.

Швеция и Дания по необходимости следовали образу действий России и согласились на все условия конвенции, заключенные между ней и Великобританией, Швеция – 23 октября 1801 года, а Дания – 30 марта следующего года. Запрещение транспортировать колониальные произведения в Европу имело значение для них, хотя и не имело значения для России. В то же самое время прибалтийские государства возобновили между собою обязательства, которые были исключены из их конвенции с Великобританией, относительно того, чтобы нейтральный флаг покрывал на корабле груз противника и чтобы военный конвой освобождал коммерческие суда от осмотра. Эти принципы были по существу дела изменениями, которые старались ввести в международное право, а не правами, основанными на давнем обычае. По этой причине Соединенные Штаты и прибалтийские державы, хотя и сочувствовавшие этому нововведению, были мало расположены пытаться принудить силой оружия Великобританию к отказу от ее санкционированных долгой практикой притязаний.

Таким образом, обширная комбинация против Великобритании, которую Первый консул создал на севере, распалась без результата в том, что касалось его целей. В течение кратковременного существования Северной лиги он деятельно принимал в южной Европе, против Неаполя и Португалии, другие меры, имевшие целью еще больше изолировать и затруднить великую морскую державу и облегчить себе возможность переправить в Египет продовольственные припасы и подкрепления, в которых французская армия там так сильно нуждалась. «Посланник Республики, – писал он в феврале 1801 года, – заставит испанское министерство понять, что мы должны какою бы ни было ценою сделаться господами Средиземного моря… Франция будет иметь там пятнадцать линейных кораблей до равноденствия, и если еще Испания присоединит к ним пятнадцать своих, то англичане, – для которых скоро должны быть уже заперты порты Сицилии, Лиссабон и Неаполь, – не будут в состоянии держать в Средиземном море тридцать кораблей. А раз это так, то я не сомневаюсь, что они эвакуируют Маон, из-за невозможности оставаться в том море».

Что касается закрытия портов, то Бонапарт с достаточным основанием рассчитывал достигнуть этого при посредстве своих армий; надежда же его на соединение тридцати испанских и французских кораблей была ошибочна, так как он строил ее на ожидавшемся содействии со стороны русского Черноморского флота и на том, что большое число британских судов должно держаться на Балтике и близ Бреста. После перемирия с Австрией корпус Мюрата был передвинут к Неаполю, и в самый день заключения Люневильского мира, 9 февраля, было подписано на тридцать дней перемирие с Обеими Сицилия-ми. За ним последовал 28 марта окончательный мирный договор. Неаполитанское королевство обязалось закрыть доступ в свои порты, в том числе и сицилийские, как военным, так и коммерческим судам Великобритании и Турции. Все же суда Франции и ее союзников, так же как и северных держав, получали в эти порты свободный доступ. Упомянутое королевство потерпело также некоторые территориальные потери; но самый существенный пункт договора сохранялся в секрете. Юго-запад Италии должен был быть занят 12-или 15-тысячным отрядом французов, содержание которого возлагалось на Неаполь и которому должны были быть сданы все приморские крепости к югу от реки Офанто и к востоку от Брадано, включая порты Таранто и Бриндизи. «Эта оккупация, – писал Бонапарт своему военному министру, – имеет целью лишь облегчить сообщения египетской армии с Францией». Неаполитанские порты сделались убежищем для французских эскадр, тогда как оккупационная армия была наготове сесть на суда. К несчастью для Франции, союзные турецкая и британская армии уже высадились в Египте и выиграли Александрийское сражение за неделю до подписания ее договора с Неаполем. Непосредственным результатом этого было разделение французских войск в Египте, так как одна часть их была оттеснена к Каиру, а другая была заперта в Александрии, тогда как флот адмирала Кейта крейсировал близ берега.

Ни одной французской эскадре не удалось доставить в Египет столь желанные подкрепления, несмотря на многочисленные усилия Первого консула. Неудача была следствием двух причин: бедности французских портов и трудности для большего отряда судов прорваться мимо неприятеля соединенно, а для нескольких мелких отрядов – соединиться вместе, при бдительности британцев. Оба эти затруднения были созданы главным образом суровой и методической системой, введенной графом Сент-Винсентом, который, к счастью для Великобритании, принял команду над флотом Канала в то самое время, когда Бонапарт старался внушить французскому флоту более рациональный образ действий и вдохнуть в него большую энергию. В феврале 1800 года[106] он предписал адмиралу Брюи отплыть из Бреста более чем с тридцатью французскими и испанскими линейными кораблями, отогнать блокировавшие порт британские суда, освободить Мальту, послать легкую эскадру в Египет и затем привести свой флот в Тулон, где его положение было бы благоприятным для контроля над Средиземным морем. Так как в исполнении этих инструкций произошло замедление вследствие недостатка припасов и недружелюбного отношения со стороны испанцев, то Бонапарт писал опять в конце марта: «Если до равноденствия[107] британский флот не будет рассеян, то нам придется проститься с мыслью о доставлении подкреплений в Египет и о принуждении британцев к снятию блокады с Мальты – как ни важно было бы для нас успеть в этом». В течение зимних месяцев он неутомимо старался, о чем уже упоминалось, направить в Египет «непрерывный поток» мелких судов.

После осеннего равноденствия Бонапарт опять приготовился к большой морской операции. Адмиралу Гантому было предписано отплыть из Бреста с семью линейными кораблями, на которых было, кроме специальных морских команд, еще четыре тысячи солдат и огромное количество боевых и продовольственных припасов. «Адмирал Гантом, – писал Бонапарт Мену, главнокомандующему в Египте, – доставит вашей армии помощь, которой до сих пор мы не имели возможности послать. Он вручит вам и это письмо». Последнее было помечено 29 октября 1800 года, но ему не было суждено дойти по назначению. Гантом не мог выйти из Бреста ранее как почти три месяца спустя, когда, 23 января 1801 года ужасный северо-восточный шторм отогнал от упомянутого порта британцев и тем дал ему возможность выйти в море. «Это было большим неблагоразумием, – говорит Тьер, – но что можно было сделать в присутствии неприятельского флота, который непрерывно блокировал Брест во всякую погоду и удалился только тогда, когда крейсерство сделалось невозможным. Оставалось или совсем не выходить из порта, или же сделать это в бурю, которая должна была отогнать британскую эскадру». Самые обстоятельства выхода Гантома, так же как и последующие испытания его, ярко иллюстрируют ужасные для Франции последствия блокады.[108] Она не могла помешать случайным прорывам, но ставила почти непреодолимые препятствия соединению между собой отдельных отрядов французского флота и совершению каких бы то ни было больших военно-морских операций. Состояние погоды, избранное для выхода эскадры Гантома, имело последствием то, что эскадра была сейчас же рассеяна и претерпела значительные аварии. Суда ее не могли соединиться в полном составе ранее как через неделю. 9 февраля она прошла Гибралтар; но весть о ее прорыве уже дошла до крейсировавшего близ Кадиса британского адмирала Уоррена, который быстро последовал за ней, войдя в Гибралтар только сутками позже. 13 января Гантом захватил британский фрегат, от которого узнал, что Средиземноморская эскадра под начальством лорда Кейта конвоировала тогда пятнадцатитысячную армию британцев, предназначенную для операций в Египте. Он ожидал, что Уоррен также скоро последует за ним; аварии, которые потерпели его суда во время шторма, заставили его задуматься. Взвесив все обстоятельства, он решился оставить намерение идти в Египет и повернул в Тулон. Уоррен оставался крейсировать в Средиземном море, поджидая французского адмирала, который дважды затем пытался идти по назначению. В первый раз он был вынужден возвратиться вследствие столкновения между двумя его кораблями. Во второй – возникшие среди команды болезни заставили его отослать назад три корабля. Остальные четыре достигли африканского берега несколько западнее Александрии, где и предприняли высадку войск, но эскадра Кейта появилась на горизонте, и они, обрубив канаты, поспешно удалились, не достигнув своей цели.