Анна Муратова - Беглая книга

• Название: Беглая книга
• Автор: Анна Муратова
• Жанр: Детектив

Анна Муратова Беглая книга Одна-единственная книга, никогда не изданная, неожиданно объединила таких разных людей: французского священника XVIII столетия, немецкого офицера и русского солдата времен второй мировой войны, московских и питерских студентов начала XXI века. Эту книгу похищали, теряли и находили, из-за нее совершались кражи, обман, убийства. И никто бы так и не узнал, что это за книга и почему вокруг нее кипят такие страсти, если бы не скромный научный сотрудник Маргарита Надежкина, которая не побоялась подергать за хвост самого дьявола. Детективный роман под названием "Беглая Книга" был написан в 2004 году. В 2005 от издательства Форум поступило предложение издать его в серии приклоченческо-фантастичнской литературы "другая сторона". В настоящий момент роман находится в типографии, и в ближайщее время появится в продаже. Первоначально планировалось, что он станет первым из серии романов о тайнах, которые раскрывает Маргарита Надежкина, скромный научный сотрудник, у котрого внезапно открывается тяга к опасным приключениям. Началось все банально – с убийства. Да и не убийства даже, а несчастного случая. Отравился алкаш паленой водкой, ну с кем не бывает? В милиции даже дело не открыли, и только сын погибшего сомневается в официальной версии. Завязка для очередного криминального романа, скажете вы. Причем тут фантастика? А дело в том, что алкоголик был не из простых пролетариев, а потомок обнищавших французских дворян, и в доме у него хранился весь рукописный семейный архив и библиотека раритетов, за которыми охотятся не только любители древности, но даже потусторонние силы. Набирая сюжетного мяса, повествование становится интереснее с каждой прочитанной страницей. Этому весьма способствует живая картинка, рисуемая Анной. Экскурсы в прошлое сухи, и автор, чувствуя свою неуверенность в материале, стремится распрощаться с ними, как только будут сделаны необходимые пояснения. Совсем другое дело современность. За счет введения в текст бытовых подробностей, жаргонизмов и ненавязчивого юмора, оттеняющих основную линию, история преображается, обретает объем, осязаемость. И когда такой родной и знакомый тебе район становится местом столкновения темных и светлых сил, поневоле начинаешь сопереживать. Перелом наступает незаметно. Кажущиеся поначалу полноправными героями персонажи уходят на второй и третий планы, а то и вовсе забываются автором, десяток страниц назад так скрупулезно создававшим их образ. Все так бы грустно и закончилось, но в несовершенных раковинах тоже можно найти жемчужину. И эту жемчужину, а точнее книгу надо насильно заставлять читать родителей толкиенутых, кельтанутых и прочих -нутых, считающих, что их детей втянули в какую-то секту с пока неясными, но точно далеко идущими планами. Рассказывая про одну из таких “сект”, Анна разрушает миф таинственности, придуманный родителями. Она разделяет подобное увлечение на простую жажду развлечений и истинную веру. Опасностью, но не для окружающих, а для самого индивидуума, объявляется второе. Но опасностью не большей, чем любая другая “слепая” любовь. Например, материнская. Писательница в хорошем стиле доказывает, что умеет сочинять увлекательные истории, вот только в цельный роман они так и не складываются. Получается зарисовка, этюд, обрывающийся на пике своих возможностей. Да, вероятно, все задуманное к тому моменту уже сказано, но не нужно путать раскрытие внутренней идеи с логическим завершением сюжетной линии. Они вовсе не обязаны оканчиваться одновременно.

---

– Ой, Володь, я не знаю даже… А может, тебе в Институт Языкознания позвонить, там тоже есть ведь специалисты…

– Да ну их! Я звонил, они все на какой-то конгресс ринулись в Дублин или еще черт-те куда. Как в том анекдоте "Ту Даблин – Куда, блин?"

Я рассмеялась, хотя анекдот был старый и не очень смешной. Я обрадовалась, что слышу Володю. Он давно мне не звонил, а сама я его беспокоить не решалась.

– В общем так, – Володя, кажется, тоже чему-то был рад, – Я сматываюсь с работы и еду прямо к тебе. Буду где-то в семь, полвосьмого. Идет?

– Угу.

– Цветы, конфеты, шампанское – за мной. Что еще привезти?

– Да ничего, спасибо тебе.

– Ах ты скромница! Ну до встречи.

– 6 -

В купе было душно: топили так, что хотелось раздеться догола. Найси мечтал не только раздеться, но и прижаться всем телом к Дейрдре которая лежала, по-детски уткнув голову в подушку, на нижней полке.

Эх, если бы не эта жирная тетка и не дядька в трениках с отвисшими коленками, которые хором храпели и посвистывали во сне на двух остальных полках, то можно было бы такое устроить! Жалко, что двухместных купе не бывает. Или бывают все-таки? Найси этого не знал.

Плацкартных билетов не было. Пришлось разориться на купейные. Влетели в поезд, а оказалось, что он отходит только через 20 минут. Пока поезд не тронулся, Найси и Дейрдре сели в уголок на нижней полке и стали целоваться. Мужчина деликатно вышел из купе, а тетка, повернувшись у ним совсем не эротичным задом, стала стелить свою постель. Потом Найси залез наверх и грустно смотрел, как его подруга разбирается с простынкой и наволочкой. Спать ему совершенно не хотелось. Он вообще не умел спать в поездах. Он думал, что если бы и Дейрдре не спала, он бы все-таки спустился к ней. Ведь если особо не шуметь, может тетка с дядькой и не проснулись бы?

В Питер приехали рано утром. На вокзале было холодно и промозгло. Найси плохо ориентировался в городе, но где-то около вокзала они поймали тачку и водитель, услышав адрес, кивнул и согласился отвезти за полтинник.

Дейрдре было зябко и неуютно в этом городе, который она знала еще хуже, чем ее спутник: один раз ездила сюда с родителями, когда ей было четыре года. Воспоминаний никаких. Она пригрелась в купе, и холодный влажный воздух на перроне заставил ее сразу съежиться в комочек. "Лучше бы я сюда не приезжала…" – почему-то подумалось сразу, как только перед глазами замелькали утренние по-питерски бледные огни. Почему? То ли перед родителями чувствовала себя виноватой – кинула на кухне записочку о том, что уезжает на пару дней, то ли не очень-то доверяла Найси и жалела, что из каких-то дурацких романтических побуждений поехала с ним неизвестно куда. Ей почему-то казалось, что вот-вот случится что-то страшное, непоправимое.

Но пока ничего не случалось. В Москве в это время уже светало, а здесь рассвет и не думал заниматься.

Доехали быстро, Шпалерная улица оказалась совсем-совсем рядом. Найси расплатился, помог подруге выйти из машины и повел ее к странному старинному дому, причудливо-полосатому, выделяющемуся на фоне всей остальной улицы броским сочетанием охры и малиновой краски. Дейрдре снова поежилась. Здесь все было чужое, каменное, влажное. Она слышала, что и люди здесь были каменно-холодные, по отношению к москвичам настороженные.

– Мрачная улица, – пожаловалась она так тихо, что Найси, кажется, и не услышал

– Заходи, – он открыл тяжелую дверь, и они вошли в большой просторный подъезд (в Питере, кажется это называется "парадное") с высоченными лестничными пролетами. Было темно, пахло сыростью. Где-то высоко, через два этажа, горела лампочка. Ближайших ступенек было почти не видно. Они поднимались на ощупь. Найси галантно поддерживал подругу под локоть, но та умудрилась оступиться, вскрикнуть "Ой, блин!" и окончательно испортить себе настроение. Наконец докарабкались до освещенной площадки.

– Нам на самый-самый верх, – виновато шепнул Найси.

Он видел, что Дейрдре недовольна и никак не мог понять, чем же он ей не угодил. Вообще с девушками всегда получалось странно – он окружал их вниманием, лаской и заботой, а они вечно находили повод к чему-нибудь придраться и на что-нибудь ему попенять. Неужели опять начинается?

На самом-самом верху ступеньки вдруг стали деревянными, и последний пролет сделался винтовым. Дейрдре хотела удивиться вслух, но не стала. Найси позвонил в дверь. Долго не открывали. "Ну вот…" – хотела было сказать Дейрдре, но именно в этот момент услышала торопливые шаркающие шаги. Дверь открылась, и в проеме показалась заспанная, небритая, но очень симпатичная физиономия.

– Сашка, а это мы приехали! – слегка смущенно сказал Найси.

– А, заходите. Тапки там.- У Сашки было удивительно подвижное лицо. Казалось, что и нос с легкой горбинкой, и крупные карие глаза, и высокий лоб, и густые брови – жили своей отдельной жизнью и двигались независимо друг от друга. При всей неправильности и даже некоторой несоразмерности черт, Сашино лицо было удивительно гармоничным. Дейрдре улыбнулась и поняла, что все ее пасмурное настроение куда-то улетучилось.

– А меня Маша зовут, – представилась она.

Саша расплылся в улыбке и церемонно наклонился, чтобы приложиться к ее руке. Она не ожидала такого влажного поцелуя и мысленно ойкнула, вспомнив, что забыла помыть руки в сверх меры ароматном вагонном туалете.

– Раздевайтесь и проходите на кухню – сказал Саша, растворяясь полутемных в недрах квартиры, – будем кофе пить. Насчет поесть… У меня только яичница. Но можно с колбасой.

На вешалке в прихожей висели какие-то старые мужские куртки. Пахло пылью, табачным дымом и тем трудноописуемым духом старинных домов, который слегка пьянил Дейрдре, выросшую в пошлой панельной семнадцатиэтажке.

– Сейчас ты посмотришь как у него на кухне. Такого ты еще не видела, – шепнул Найси ей в самое ухо, а потом поцеловал туда, где за ухом топорщились коротко остриженные волосы-иголочки.

Кухня была просторной, с крашеным дощатым полом, старым столом, накрытым вытертой клеенкой. Посредине стояла большая газовая плита, а за ней из стены выступало чудо-дерево с шершавой корой, ветками, расползающимися под самым потолком, с листьями всех цветов – зелеными, желтыми, красными. На ветках сидели неживые воробушки и висели маленькие колокольчики. Корни уходили в пол, будто прорастали к соседям снизу. Мох между корнями образовывал что-то вроде маленькой полянки, на которой тоже лежали листья, как будто они только что осыпались с дерева.

– Ну ни фига себе, – восторженно выдохнула Дейрдре, – прям как живое!

– Ну так!- Сашка улыбнулся и лицо его в который раз преобразилось, – Это мы с отцом сами сделали.

– А как?

– Дейрдре подошла поближе к дереву и тронула рукой кору. Она была настоящая.

– Ну так. Посреди кухни по стене шла труба от плиты. Некрасиво, весь вид портит. Мы и решили вот такое сделать.

– А отец у тебя… Художник?

– Ну типа… Да, можно сказать художник… О, чайник вскипел! Вы, давайте, кофе делайте. Вон банка, там сахарница, это… А, ложки вон где.. Да, правильно, там. О кей, я яичницей займусь.

– А… руки можно помыть? – смущенно пробормотала Дейрдре-Маша.

– О, это надо будет тебя проводить, а то ты в нашем коридоре запутаешься, – нараспев произнес Сашка, – Если Ваш кавалер мне позволит, конечно, побродить по темному коридору с такой прекрасной леди!

Найси расхохотался, и Дейрдре потопала по коридору, держа курс на Сашкину спину. По ходу дела Сашка деликатно разъяснил, что ванная и санузел находятся в совершенно разных частях квартиры, потому что изначально, то есть в восемнадцатом веке здесь не было предусмотрено ни того, ни другого, и позже пришлось менять планировку и приспосабливать под это дело кладовую и помещение для прислуги.

– Обратно дорогу найдешь?

– Угу, – кивнула Маша – А я пойду, надо все-таки яичницей заняться…

…Наливая кипяток, Дейрдре еще раз посмотрела на чудо-дерево. Нет ну это же надо такое выдумать. Сашка обернулся от плиты и встретился с ней взглядом. Они улыбнулись друг другу. И кто сказал, что питерцы угрюмые? Пока жарилась яичница, Сашка болтал без умолку.

– У меня что? У меня все как обычно. Копаюсь тут с бумажками своими. Нашел кое-какие странички из дневников семнадцатого года. Нет, я не знаю, ну как тогда деда не посадили, а? Ведь если бы у него это нашли, то я не знаю… Тогда на всякую мелочь сажали, а тут такое… В общем, хочу это теперь набрать, слегка подредактировать… А хотя зачем редактировать? Просто примечания сделаю, да и все. Ну в общем, небольшую историческую справку, примечания – и готова статья. Хотел Пашке Лядову показать, он обещал зайти сегодня. Вот зайдет, посоветуюсь с ним. Да, вот я что забыл… Так, не сгорела еще? А, нет не сгорела. Тарелки вон там… Маш, дотянешься? Вон там, ага, спасибо… А еще я нашел продолжение переписки Луи-Огюста Денье с этим, помнишь, мужиком из сортира…