Журнал Современник - Журнал "Наш Современник" #3 (2006)

• Название: Журнал "Наш Современник" #3 (2006)
• Автор: Журнал Современник
• Жанр: Публицистика

---

Когданачалась бомбёжка, я была уже дома. В тот день налёт отличался особойсвирепостью — гитлеровцы делали последние попытки штурмом овладеть Ленинградом,и фашистское командование отдало приказ сравнять Ленинград с землёй, аКронштадт, защищавший Ленинград с моря, с водой.

Дом нашстоял на берегу залива, и из котельной, превращенной в бомбоубежище, мне былослышно, как кипит вода от бомб — недолёт, перелёт, — не так-то просто вражескимсамолётам попасть в узкую прибрежную полосу острова, ощерившуюся укреплениями иотчаянно бьющими оттуда зенитками.

— Вродебомбят район госпиталя, — сказала, прислушиваясь, соседка.

— Госпиталь? — встрепенулась я. — А ведь там Лёлька!

После отбоясо всех ног помчалась в госпиталь.

— Стой!Покажи пропуск,- задержал меня у ворот дежурный. — Тебе куда?

— В первуюхирургию.

— Нет еёбольше, твоей первой хирургии.

— Как это“нет”? — оторопела я.

— Фугаскапрошила сверху до самого бомбоубежища.

От нашейпервой хирургии остался кусок. Висели в воздухе железные кровати, чудомзадержавшиеся за две передние ножки, ветер трепал простыни, зацепившиеся зауцелевший оконный проём третьей палаты. Глубокая воронка зияла на месте другихпалат. Груды кирпичей, щебня, металлических прутьев. Люди копошились у этихкуч, разбирая обломки. Люся в запачканном кирпичной пылью и гарью ватникетащила пустые носилки.

— ГдеЛёлька? — бросилась я к ней.

Она как-тостранно посмотрела на меня и быстро пошла прочь. “Нет, не может быть! -застучало у меня сердце. — Она просто не видела Лёльку, вот и всё”.

— ГдеЛёлька? — с отчаянием закричала я незнакомому пожилому санитару.

— Какаятакая Лёлька? — не понял он. — Если она была тяжелораненой и её нельзя былоспустить в бомбоубежище, то уцелела твоя Лёлька — по пожарной лестнице сняли, авот если сошла вниз, так ведь видишь сама…

Он указална воронку.

Я тупоглядела на то место, где должны были найти убежище Парфёныч, Борис и ещёнесколько уже ходячих раненых.

— Но где жевсё-таки Лёлька? — простонала я.

Кто-то сзадиобнял меня за плечи. Я стремительно обернулась — вот где она! Нет, это былхирург Волков.

— Пойдёмотсюда, Аня, — сказал он каким-то виноватым голосом, — всех, кого можно былоспасти, уже спасли.

— Нет, -вырывалась я. — Нет, нет, нет!

Я бросиласьк груде кирпичей и принялась яростно разбрасывать их в разные стороны, ломаяногти и задыхаясь от кирпичной пыли. Меня пытались увести, но я отбивалась иопять подбегала к развалинам. Так продолжалось до тех пор, пока у меня непотемнело в глазах и я не рухнула плашмя на камни, под которыми погибли Лёлькаи Борис.

А впередиещё была целая война.

ВАНДА БЕЛЕЦКАЯ ПОРТРЕТ МОЕГО ДЕДА

О моем дедея впервые услышала… в музее на выставке, посвященной очередной годовщинеОктябрьской социалистической революции. Было это в последний предвоенный год. Яучилась в первом классе, и нас повели на экскурсию.

Средиэкспонатов заметила фотографию осанистого мужчины в военном мундире, с пышнойшевелюрой, усами и бородкой. Грудь его была в орденах, через плечо шла лента созвездой. Может быть, я бы и не обратила на фотографию внимания, если бы неподпись: “Сенатор С. П. Белецкий, назначенный товарищем министра внутреннихдел”. Что-то екнуло в моем сердечке — я ведь тоже Белецкая… Заметив вниманиеученицы, экскурсовод пояснил: “Ничего интересного — верный пес Николая”.

Дома яподелилась увиденным с маминой бабушкой Марией Осиповной Шаблиовской. Та,ничего не отвечая, полезла в свой шкаф, из-под постельного белья достала альбомфотографий (раньше мне его почему-то не показывали). Грустно вздохнула: “Тыправильно догадалась, Вандочка. Это твой дедушка — Степан Петрович Белецкий.Вот он с женой Ольгой Константиновной на их даче в Пятигорске”. Тот же мужчина,что я видела на фото в музее, только в штатском, шел по аллее. В рукахщеголеватая тросточка, рядом стояла красивая дама в широкополой шляпе с цветамии в длинном платье. На другом снимке — мой дед, веселый и молодой, ласковоположил руку на плечо мальчика моих лет и очень похожего на меня. Пожилаяженщина (“Мать Степана Петровича, Анна Нестеровна”, — поясняла бабушка, водяпальцем по фотографии) держала на коленях маленькую девочку с бантом в волосахи в пышном платьице; другая девочка, с длинными косичками и в таком же платьицес оборками играла на пианино. “Мальчика ты, наверное, узнала, это твой папаВолодя, а девочки — твои тети: Наташа и Ирина”, — продолжала бабушка.

Когда же яспросила, почему дед — “верный пес Николая”, она недовольно проворчала: “Неслушай глупости, твой дед — честный, порядочный человек, он присягал царю ине предал его, как все”. “А что с ним случилось?” — не унималась я.“Расстреляли в революцию…” Бабушка была явно недовольна тем, куда зашелразговор, сердито захлопнула альбом и убрала назад под простыни в шкаф.

Я печальноподумала: “Ничего себе, деда расстреляли, папу посадили…” Об этом-то яхорошо знала.

Вечером,ложась спать, я пристала с вопросами о деде к маме. Моя красавица мама, Ксения,Ксаночка, как звали ее все, всегда такая веселая и приветливая, погрустнела:“То, что ты узнала — правда. Только не надо никому рассказывать про деда.Хватит с меня и Володи… Думаю, что его арестовали из-за расстрела СтепанаПетровича. Дай Бог, чтобы мы все остались живы и увиделись…” Она крепкообняла меня и сидела так, пока я не уснула.

Через многолет мама призналась, как долгие годы жила в страхе, что меня отнимут у нее изаберут в детский дом, такое случалось нередко. Боялась, но фамилию мне неменяла, как делали некоторые в репрессированных семьях, и сама оставаласьБелецкой, хотя вышла второй раз замуж и родила во втором браке тоже дочку,моложе меня на семь лет.

Когда моегопапу арестовали, мне было три года. Он, молодой писатель, был осужден в 1935году Особым совещанием при НКВД СССР по статье УК 58-10. Вновь увидела я еголишь через 11 лет, в Вологде, куда он был выслан после тюрьмы. Бог дал емудолгую жизнь, он стал опять писать, работал в Вологодском краеведческом музее,женился на достойной женщине, художнице, семья которой тоже быларепрессирована. В последние годы жизни (он умер в 1984 году) стал активнопечататься. Но реабилитации своей так и не дождался. Она наступила только в1992 году, когда ни его, ни мамы уже не было в живых*…

Однаковернусь к моему деду — Степану Петровичу Белецкому. Я много расспрашивала о немнаших родственников, знавших его, прочитала написанные им в тюрьмевоспоминания, его книгу о Григории Распутине, нашла крайне редкие упоминания онем в литературе, и он постепенно становился для меня родным человеком, как иположено деду.

Сведения оС. П. Белецком в исторической литературе достаточно скудны. Тем не менее онзанимает свое место в истории предреволюционной России и в силу своегослужебного положения, и в силу своей многогранной, порой противоречивойличности. Мне кажется несправедливым, чтобы образ его искажался политическими иидеологическими пристрастиями, как было до сих пор.

Родился С.П. Белецкий на Украине с 1872 году. Несмотря на дворянское происхождение,богатством своей семьи, ее привилегированным положением он не мог похвастаться.Ему все пришлось добывать самому, благодаря способностям, трудолюбию, энергиии, что греха таить, огромному честолюбию.

В 1896 годуон блестяще заканчивает в Киеве юридический факультет со степенью кандидата.Ему приходится дать обязательство в течение трех лет уплатить потраченную наего образование сумму. Устраивается на службу в Ковенскую губернскуюканцелярию. Его интересует все: юридические науки, финансы, земельноеустройство, журналистика. Он еще сам не знает, что выбрать. Некоторое времяредактирует местную газету “Ковенские губернские ведомости”, служит вгенерал-губернаторской канцелярии. Ковенская губерния входила тогда в ведениекиевского, волынского и подольского генерал-губернатора.

В это времяв судьбе С. П. Белецкого происходит важнейшее событие: он знакомится с ПетромАркадьевичем Столыпиным, жившим тогда в своем прибалтийском имении. МолодойБелецкий попадает под влияние этой удивительной личности. На всю жизнь ПетрАркадьевич становится для него образцом человека, государственного деятеля ипатриота России, его кумиром. Он им восхищается, разделяет его убеждения, ловиткаждое слово. Степан Петрович чрезвычайно был горд, когда Столыпин серьезноотнесся к его исследованию “Сказки Привисленского края” (которое и сегодняможет служить материалом по истории народонаселения и подготовке земельнойреформы), похвалил работу.

В молодыегоды все в жизни Степана Белецкого складывается удачно. Ему благоволитгенерал-губернатор и командующий войсками округа, военный деятель и ученыйМихаил Иванович Драгомиров. Генерал был последователем суворовской школы,автором “Солдатской памятки”, выдержавшей 25 изданий, в его работе “Подготовкавойск в мирное время” профессиональные военные могут почерпнуть немалополезного и в наши дни. Генерал Драгомиров ввел Степана Белецкого в лучшиесемьи Ковно и Вильно, в том числе познакомил со своим бывшим учеником поАкадемии Генерального штаба Константином Николаевичем Дуропом.