Филип Дик - Человек, который высмеивал

• Название: Человек, который высмеивал
• Автор: Филип Дик
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Похоже, нам не удастся сесть, — пробормотала Дженет, когда за ними закрылись двери. Ее лицо исказилось от страха. Предстоящее собрание она восприняла как неотвратимую катастрофу. Каждую неделю Дженет предчувствовала страшные обвинения и суровое наказание. Но ничего не случалось.

Шли годы, и ее ни разу не привлекали к ответственности. Однако это лишь убеждало Дженет в том, что злая судьба оставила самое плохое на потом.

— Когда меня вызовут, — тихо сказал Ален, — не раскрывай рта. Не выступай ни на чьей стороне. Чем меньше слов, тем больше у меня шансов.

Она взглянула на него с отчаянием.

— Они разорвут тебя. Посмотри на них. Только и ждут, на кого бы наброситься.

— Большинство из них устали и хотят поскорее закончить, — возразил Ален. Действительно: многие погрузились в чтение утренних газет. — Рано отчаиваться.

Если никто не сунется меня защищать, все пройдет тихо, и, может, я отделаюсь устным порицанием. — "Если, конечно, речь не зайдет о статуе", подумал он.

— Сначала рассмотрим дело мисс Д. Э., - объявила миссис Бирмингэм. Д. Э, означало Джули Эбберли, которую все прекрасно знали. Джули то и дело попадалась, но ей как-то удавалось сохранить право на жилье, полученное в наследство от родителей. Теперь она, испуганно вытаращив глаза, взошла на помост, молодая длинноногая блондинка с внушительным бюстом.

Сегодня она была в скромном ситцевом платье и туфлях на низком каблуке.

— Мисс Д. Э, добровольно и сознательно совершила порочное деяние с мужчиной вечером шестого октября, две тысячи сто четырнадцатого года, зачитала миссис Бирмингэм.

"Порочное деяние" чаще всего означало секс. Ален прикрыл глаза и приготовился к неприятной процедуре. По залу прошел шорох; люди откладывали в сторону газеты. Апатия сменилась живым интересом. У Алена всегда вызывало отвращение это жадное стремление узнать все до малейшей подробности, которое лицемерно маскировалось под чувство справедливости.

Кто-то уже задал первый вопрос:

— Был ли это тот же мужчина, что и в предыдущих случаях?

Мисс Д. Э, покраснела.

— Д-да, — призналась она.

— Разве вас не предостерегали? Не говорили в этом самом зале, что вы должны возвращаться домой в положенное время и вести себя, как следует порядочной девушке?

Судя по всему, слово взял новый обвинитель. Голос был искусственным и доносился из вмонтированного в стену микрофона. Все задаваемые из зала вопросы с помощью специального устройства трансформировались таким образом, что у них пропадал характерный тембр. В результате присутствовал лишь один безличный обвинитель, который странным образом мог играть и роль защитника, если кто-либо из присутствующих симпатизировал жертве.

— Давайте послушаем, в чем состояло "порочное деяние", — предложил Ален и, как всегда, содрогнулся, услышав безжизненное монотонное гудение, в которое превратился его голос. — Может, какой-нибудь пустяк, и не стоит поднимать столько шума.

Миссис Бирмингэм с негодованием оглядела зал, пытаясь определить, кто говорил, затем зачитала обвинение:

— Мисс Д. Э, по своей воле совершила половой акт с мужчиной в общественной ванной нашего дома.

— Ничего себе пустяк, — произнес чей-то голос, и собаки были спущены. С дьявольским сладострастием обвинители набросились на свою жертву.

Ален почувствовал, что жена прижалась к нему.

Она дрожала, и он обнял ее.

Между тем фракция, нерешительно защищавшая мисс Д. Э., неожиданно одержала верх. В девять пятнадцать после небольшого совещания совет управдомов постановил вынести девушке устное порицание, и она с благодарностью покинула помост. Миссис Бирмингэм вновь поднялась.

Почти с облегчением Ален услышал свои инициалы.

Он встал и направился к сцене, прислушиваясь к словам обвинения. «Малыш» — слава Богу — ничего не сообщил о памятнике.

— Мистер А. П., - начала миссис Бирмингэм, — седьмого октября две тысячи сто четырнадцатого года в двадцать три тридцать вернулся домой в нетрезвом состоянии, упал на лестнице и при этом произнес нецензурное слово.

Ален поднялся на помост, и процедура началась.

Всегда есть опасность того, что в зале найдется гражданин, который втайне давно питал к вам ненависть и только и ждал удобного случая. Ален прожил в этом доме не один год и вполне мог ненароком нанести оскорбление какой-нибудь безымянной душе: обойти в очереди, не ответить на приветствие, наступить на ногу.

Но, оглядевшись по сторонам, он не обнаружил никаких особых эмоций. Ни у кого глаза не горели злорадством; никто даже не заинтересовался.

Учитывая незначительность проступка, Ален имел все основания для оптимизма. К тому же он, как-никак, занимал весьма высокое положение. Понимая это, Ален с бодрым видом приготовился к схватке со своим коллективным обвинителем.

— Мистер Парсел. — Безликий голос тут же понравился:

— Я хотел сказать, мистер А. П. Вы давно уже не представали перед нами в качестве ответчика.

— Несколько лет, — подтвердил Ален.

— Как много вы выпили?

— Три стакана вина.

— И от этого вы опьянели? — голос ответил сам себе. — Да, так говорится в акте. — После небольшой заминки последовал четкий вопрос:

— Где вы пили?

Не вдаваясь в подробности, Ален коротко ответил:

— На Хоккайдо. — Миссис Бирмингэм уже знала об этом, и скрывать не имело смысла.

— Что вы там делали? — спросил голос, но тут же добавил:

— Это не имеет отношения к делу. Придерживайтесь фактов. Что он делал до того, как выпил, не имеет значения.

Вероятно, не удержалась Дженет. Ален не стал ввязываться в начинавшийся спор.

— Почему не имеет значения? Характер действия определяется его мотивами. Имел ли мистер А. П. намерение напиться? Разве кто-то имеет такие намерения? Не думаю.

— Я пил на пустой желудок, — сказал Ален, — и к тому же у меня нет привычки к алкоголю.

— Что за слово я употребил? Да, действительно, мы такого даже не знаем. А вы уверены, что он не из тех, кто употребляет «такие» слова? Я только хочу сказать, что то или иное слово не меняет ситуацию.

— И еще я тогда очень устал, — добавил Ален. Работа в средствах массовой информации научила его находить кратчайший путь к воспитанному в духе Морака сознанию зрителя. — Хотя было воскресенье, я провел весь день в офисе. Вероятно, это сказалось на моем здоровье. Но я всегда стараюсь расчистить рабочий стол к понедельнику.

— Какой аккуратный джентльмен, — сказал голос, но тут же продолжил:

— У него еще хватило такта не упоминать о своем положении. Браво.

И вдруг среди этого хаоса мнений появилось нечто связное, сформированное. Ален понял, что говорит один человек.

— К чему такие насмешки? Мистер Парсел — один из лучших наших жильцов. Как известно, Агентство мистера Парсела поставляет значительную часть материалов, используемых Телемедиа. Можем ли мы поверить, что человек, принимающий непосредственно участие в формировании этических стандартов нашего общества, сам морально неустойчив? Что же тогда можно сказать обо всем обществе в целом? На чем же основывается его нравственность? Разве не на таких благородных людях, которые посвятили всю жизнь беззаветному служению обществу и являются примером для всех нас?

Ален изумленно взглянул на свою жену. Дженет ответила ему столь же изумленным взглядом. Нет, конечно, она и не могла так говорить. Очевидно, вмешался кто-то другой.

— Семья мистера Парсела прожила здесь несколько десятилетий, продолжал голос. — Здесь же мистер Парсел родился. Сколько людей появлялось и исчезало за годы его жизни. Немногие прожили в нашем доме так долго. Подумайте об этом. Цель наших собраний не в том, чтобы принижать тех, кто высоко стоит. Мистер Парсел здесь не для того, чтобы мы высмеивали его и глумились над ним. Некоторые полагают: чем большим уважением пользуется человек, тем больше причин нападать на него. Но нападая на мистера Парсела, мы нападаем на лучшее, что у нас есть. И это не приведет ни к чему хорошему.

Алену стало немного неловко от такого панегирика.

— Наши собрания основаны на идее, что человек имеет моральную ответственность перед обществом. Это хорошая идея. Но и Общество также должно отвечать за человека. Если оно призывает его прийти и покаяться в своих успехах, пусть даст ему что-то взамен. Пусть даст ему свое уважение и поддержку. Оно должно понять, что присутствие здесь такого гражданина, как мистер Парсел, — большая честь. Жизнь мистера Парсела посвящена нашему благополучию и совершенствованию нашего общества. И если у него единственный раз в жизни возникает желание выпить три стакана вина и произнести некое нецензурное слово, я думаю, он может себе это позволить. Мне кажется, тут нет ничего страшного.

В зале воцарилась тишина. Никто больше не осмелился произнести ни слова.