Дзюнъити Ватанабэ - Свет без тени

• Название: Свет без тени
• Автор: Дзюнъити Ватанабэ
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-05-004248-8

Роман популярного японского писателя описывает будни частной токийской клиники, где работают талантливый хирург Наоэ и преданная ему всей душой медсестра Норико. История их трагической любви обретает истинный свет лишь в конце романа, когда мы вместе с Норико узнаем, что же на самом деле произошло с доктором Наоэ.

---

– Кавасаки из четыреста третьей жалуется, что очень болит голова, – сказала Норико.

– Так… – Наоэ секунду размышлял, потом уточнил: – Температуры нет?

– Нормальная.

– Дай ему шесть таблеток опайрина, и пусть ему сделают рентген поясничного отдела, а завтра, когда будет готов снимок, я его осмотрю.

– Шесть таблеток опайрина? – Норико взяла со стола рецептурный бланк, записала лекарство и дозу. Она могла и не делать этого, но надо было улучить момент, чтобы спросить Наоэ, свободен ли он сегодня вечером.

Акико отвернулась к окну и делала вид, что ей совершенно неинтересен разговор Наоэ и Норико.

На обратной стороне бланка Норико написала: «Сможем сегодня вечером увидеться?» – и подсунула бумажку Наоэ. Тот мельком взглянул на нее, скомкал и бросил в корзину.

– Нет, – сказал он.

Обернувшись, Акико с любопытством посмотрела на них. Больше возможностей поговорить с Наоэ не было, и Норико пришлось вернуться к прежней теме.

– Что ж, пойду дам ему лекарство, – сказала она и направилась к выходу.

Не успела она взяться за ручку двери, как послышался пронзительный смех, дверь распахнулась и в кабинет влетела Рицуко. Столкнувшись нос к носу с Норико, она слегка оторопела, но тут же взяла себя в руки.

– Готово, доктор! – не переставая смеяться, сообщила она.

Следом за ней вошел Савада со снимками в руках – только что проявленными, еще мокрыми.

– Право, мне так неловко! – Рицуко жеманно потупилась. – Вы теперь увидите меня, что называется, насквозь.

Савада стряхнул со снимков воду и прикрепил к светящемуся экрану. Все столпились вокруг.

– Ну что там? Как? – прощебетала Рицуко. Она склонилась над экраном, почти прижавшись щекой к Наоэ.

Норико бросило в жар. Как ей хотелось выставить вон эту мадам!

Наоэ внимательно рассматривал снимки.

По обеим сторонам от таза белели какие-то странные пятна.

– А это что такое? – испуганно воскликнула Рицуко.

– Крючки. Вы же забыли снять грацию.

– Ой-ой-ой! Так я и говорила – вы все про меня теперь знаете! – Рицуко весело расхохоталась. – Ну как, доктор? Что у меня?

«Чересчур она игрива сегодня, – подумала Норико. – С чего такой тон? Странно. Не произошло ли чего-нибудь вчера?» У Норико мучительно заныло сердце. Она искоса взглянула на Наоэ, но его лицо было, как всегда, холодным.

– Все в полном порядке, – сказал он.

– Правда?

– Лучше не бывает.

– Я так рада! – Словно маленький ребенок, Рицуко шаловливо постучала ладошками по груди и победно огляделась.

– С таким позвоночником, как у вас, жить и жить. – Наоэ не отрываясь всматривался в снимки.

Неожиданно Норико вспомнились большие пакеты, спрятанные в шкафу у него дома.

Глава XVII

Прошло несколько дней.

У Есидзо Исикуры снова поднялась температура. Горло не болело, насморка не было, и жар мог означать только одно: болезнь вступила в последнюю стадию.

Во время утреннего обхода Норико, указав глазами на температурный лист, негромко сказала:

– Снова жар.

Наоэ молча взглянул на листок и, вставая с кровати больного, повернулся к его невестке:

– Что, опять температура?

– Да. Стонал всю ночь. Дежурный врач два раза делал уколы.

Лицо Исикуры пылало, дыхание было неровным, в груди, как при воспалении легких, хрипело и булькало.

– Что, дедушка, тяжело? – ласково спросил Наоэ. – Надо потерпеть.

Исикура еле заметно пошевелился.

– Введи ему метилон и дай кислород, – приказал Наоэ Норико и снова склонился над Исикурой: – Потерпите немножко, сейчас станет полегче.

Действительно, вскоре температура упала, и Исикура задремал. Но облегчение было временным, к вечеру ртутный столбик опять пополз вверх, за отметку «тридцать восемь».

Норико нашла Наоэ в ординаторской – он отдыхал после операции, еще даже не сняв операционный халат. Норико сообщила, что у Исикуры снова жар.

– Понятно. – Наоэ проследил глазами за тающим в воздухе сигаретным дымком. – А дыхание как?

– Учащенное.

Наоэ еле слышно, будто самому себе, прошептал:

– Все… Конец.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Может, протянет еще дня два-три.

– А там как раз Новый год…

– Да, в самом деле… – Наоэ выпустил дым. – Введи-ка ему еще ампулу метилона.

– Кстати…

– Что?

– Нет, ничего.

Норико хотела сказать о вчерашней беседе со старшей сестрой, но раздумала. Не осмелилась. Она молча вышла из ординаторской готовить, как велел Наоэ, инъекцию метилона.

К ночи температура у Исикуры поднялась до сорока, он начал задыхаться.

Дежурил Кобаси. После вечернего обхода, отозвав в сторонку младшего Исикуру, Кобаси сказал, что у отца начался отек легких, положение критическое. Надо сообщить родственникам.

Норико поменялась с Каваай и осталась дежурить.

На рассвете Исикура потерял сознание; ему продолжали делать уколы, поставили капельницу, но в восемь утра он незаметно и тихо испустил дух. Мучился он недолго, минут двадцать-тридцать, а потом будто забылся сном и умер, так и не ощущая своих последних минут.

Наоэ пришел в клинику, как обычно, после десяти. О смерти Исикуры услышал от старшей сестры.

– Я распорядилась вымыть его и отнести в морг. В праздники крематорий будет закрыт, поэтому церемония прощания с усопшим назначена на сегодня. Похороны завтра – кажется, в девять утра.

Наоэ спокойно выслушал Сэкигути, достал историю болезни пациента Есидзо Исикуры, раскрыл ее и в графе «течение болезни» красным фломастером написал: «Умер».

Глава XVIII

31 декабря с утра сыпал снег, а днем потеплело и пошел дождь.

Приема в амбулатории не было, но «скорая помощь» привезла пятерых человек. У троих оказалась простуда, четвертый пострадал в дорожной аварии – сильно ушиб колено, у последнего было небольшое растяжение связок. В общем, ничего серьезного. Их осмотрели, сделали кому надо уколы, назначили лечение и отправили по домам.

Когда в восемь вечера начался вечерний обход, дождь прекратился, небо очистилось, ярко светила луна. Токио оказался в зоне высокого атмосферного давления, воздушные массы с материка принесли похолодание.

Клиника была полупустой: на праздники большинство уехало к семьям, осталось не более одной трети.

В канун Нового года больные собрались в палатах маленькими компаниями, ели новогодние кушанья, соба.[21]

В девять часов вечера Норико пошла гасить свет. Во многих палатах ни души. Темно было и там, где недавно лежал Ёсидзо Исикура. Норико ощутила в груди жутковатый холодок, когда кинула взгляд в приоткрытую дверь этой палаты.

Лунный свет падал на кровать, на которой лежал Исикура. Труп унесли, простыни сняли; на голом матрасе кое-где остались вмятины и разводы.

Торопливо, почти бегом, она прошла мимо, завернула за угол и спустилась на третий этаж, в комнату медсестер. В ординаторской горел свет – значит, Наоэ еще там. И прекрасно: можно спокойно зайти к нему. Тем более что сегодня дежурит туповатая Уно, и, если сказать ей, что доктор нужен по делу, она не усомнится.

Перед дверью Норико в нерешительности остановилась, потом, набравшись храбрости, тихонько постучала.

– Войдите.

Норико с облегчением вздохнула: «Слава богу, голос Наоэ».

Она вошла в ординаторскую и аккуратно прикрыла за собой дверь.

– Я прошла по палатам, выключила свет.

– Хорошо.

Наоэ отложил в сторону книгу, достал из кармана пачку сигарет.

– Хотите чаю?

– Спасибо. Не надо.

На столе перед Наоэ стояла бутыль с сакэ, рядом полупустой стакан.

– Когда проходила мимо палаты, где лежал Исикура, так жутко сделалось, аж мурашки по коже.

Наоэ прикурил сигарету, затянулся и посмотрел на Норико:

– Сядь рядом со мной.

– Что? – Норико не поверила собственным ушам. В клинике она слышала такое впервые.

Наоэ собрал газеты, освобождая место для Норико, которая села только после того, как вымыла пепельницу и вытерла стол.

– Хочешь сакэ? – спросил Наоэ.

– Нет, я ведь на работе…

– Да ладно, сегодня же праздник. Год кончается. Наоэ протянул Норико свой стакан. Норико, едва пригубив, поставила его на стол.

– Завтра едете в Саппоро?

– Да.

– А когда вернетесь?

– Буду там дня два-три.

– Так мало? – Норико сразу решила, что тогда и она вернется из Ниигаты пораньше.

– Саппоро, наверное, весь в снегу… Наоэ молча взял стакан, глотнул сакэ.

Норико представила, как он идет по заснеженным улицам Саппоро.

– Поехали вместе! – неожиданно предложил Наоэ.

– А? – Норико даже растерялась. Уж очень неожиданным было это предложение.

– Хочешь съездить в Саппоро, на Хоккайдо?

– Вы… серьезно? – Норико с изумлением глядела на Наоэ. – Хотите, чтобы я поехала с вами?

– Но только там сейчас очень холодно.

«Ничего! Пусть снег, пусть мороз, только бы вместе с ним!» – подумала Норико.