Эдуард Лимонов - 316, пункт «B»

• Название: 316, пункт «B»
• Автор: Эдуард Лимонов
• Жанр: Современная проза

---

— Папа, ты хочешь ебаться, да?! — торжествующе воскликнула Лиза. И перевернулась на спину. — Ну давай, еби меня!

— Лиза!.. — Президент смутился и стал стаскивать с приподнявшейся попы девушки черный шелк.

Краем глаза Лиза Вернер продолжала глядеть на темноволосого лейтенанта. Лейтенанта интервьюировали с удовольствием. Америка хотела знать своих героев. Президент пытался влезть в Лизу, девушка попыталась представить, что на ней лежит темноволосый лейтенант… Она прижалась к туше Президента и задышала часто-часто.

Первые же часы в шкуре Дженкинса оказались работой, да еще и крайне тяжелой, на износ. Лукьянов, которому только и дали времени ровно столько, сколько требовалось для промывки раны и перевязки, вынужден был дать импровизированную пресс-конференцию, расхаживая посреди трупов в «своем» кабинете. Пресс-конференцию объявил лейтенант. Вернее, он отдал распоряжение аппарату Секретаря Департмента. Прежде аппарат подчинялся секретарю Секретаря — Кэмпбэллу, но Тэйлор самовольно узурпировал власть на правах победителя. Лукьянова он не предупредил, и тот лишь обнаружил себя лицом к лицу с корреспондентами.

— Кто, вы думаете, организовал покушение, мистер Дженкинс?

— Те, кому это выгодно, разумеется. Те силы в Соединенных Штатах, которым выгодно было, чтобы старик Дженкинс остался подыхать на полу своего офиса.

— Уточните, если возможно, Германия хочет знать правду. Мы долгие годы были связаны с вашей страной узами дружбы. Сейчас, когда Америка раздираема насилием, многие немцы спрашивают себя и свое правительство: не заблудилась ли Америка? Стоит ли следовать за Америкой дальше?

Юлия Бергер, немецкая тележурналистка, нашла, что Дженкинс изменился за немногие дни, прошедшие со времени убийства Президента. Даже цвет его кожи. Дженкинс потемнел, а виски… точнее, лобная часть черепа сузилась в висках. Тембр голоса изменился. Как видно, Дженкинс травмирован случившимся больше, чем желает это показать.

— Вас как зовут, милая девушка, и кого вы представляете у нас?

— Юлия Бергер, германское информационное агентство I.G.A.

«Он даже не запомнил меня, а ведь интервью с ним длилось более часа», — подумала Юлия с досадой. Ей тогда показалось, что Дженкинс выделил ее из всех журналистов, что отнесся к ней если не с симпатией, то с интересом.

— Скажите вашим согражданам, что мы приведем Америку в порядок. Мир должен быть управляем. Тот, кто управляет Америкой, управляет миром. Потому я начну с Америки.

— Спасибо.

Юлия Бергер подумала, что Дженкинс несет бесконтрольную чепуху. Очевидно, еще не прошел шок от случившегося. Его заявление можно расценить как желание навязать всему миру только американский порядок. И даже как скрытую угрозу. Если бы его слышал русский Президент, то воспринял бы высказывание Дженкинса как агрессивно-милитаристское.

— Итальянская газета «Стампа». Все ли сотрудники вашей личной охраны участвовали в заговоре?

— Пока мы не можем утверждать, что все. Мы разбираемся.

— Государственное телевидение Российского Союза. Не связано ли покушение на жизнь мистера Дженкинса с убийством Президента? Не могла ли та же банда О'Руркэ совершить покушение и на вас? Ведь у них оставались сообщники на свободе. И сразу же второй вопрос. Насколько нам известно, арестованные члены банды О'Руркэ содержатся здесь в здании. Не были ли предприняты попытки освободить их?

— Если Секретарь позволит, я мог бы ответить на этот вопрос. — Тэйлор сделал шаг к камере.

— Да, лейтенант, сделайте одолжение. — Лукьянов был рад, что его хотя бы ненадолго оставят в покое.

— Да, была предпринята попытка, по меньшей мере одна, освободить заключенных, но мои ребята отбили атаку. Охрана нашей внутренней тюрьмы утверждает, что заключенные явно надеялись на освобождение. И когда в помещении стали слышны выстрелы, они радостно оживились и, как видно, предвкушали победу.

Журналисты загудели, как большие мухи, каждый над своим видеотелефоном. Новость пошла в мир.

Лукьянов не понял, зачем Тэйлору понадобилась эта ложь. Следует отдать приказ об освобождении всех О'Руркэ тотчас после пресс-конференции.

— Телевидение Французской Телевизионной государственной Корпорации. Скажите, сэр Дженкинс, вы будете выставлять свою кандидатуру на пост Президента, и если да, то когда объявите об этом?

— Позвольте, сэр. — Маленький Тэйлор явно намеревался стать его опекуном. Дженкинс кивнул. — Я только хотел бы заметить, что в создавшихся условиях террора и беззакония вряд ли будет возможно организовать свободные и демократические выборы. Для проведения выборов следует прежде всего вырвать с корнем гнезда врагов Америки. Прежде всего полностью прекратить деятельность криминальных кланов, таких, как клан О'Руркэ, и деятельность тоталитарных сект. Мистер Дженкинс считает, что…

— Спасибо, лейтенант, за отличное освещение моей позиции. — Лукьянов был зол на лейтенанта за то, что тот по привычке несет с экрана дженкинсовскую пропаганду. Даже после того, как Дженкинс истек кровью в ковер и лежит сейчас, завернутый в этот ковер, в собственной спальне, мертвый, надежно и навсегда.

Журналисты удалились, волоча свои штативы, камеры, видеотелефоны и оставив после себя запах горелой оболочки проводов и сгоревших фильтров. Солдаты вынесли из кабинета трупы.

— Ну что, старый Лук?! Я, кажется, могу испросить у тебя обещанное? Некто по имени Лук Янов некоторое время тому назад пообещал мне, что если я поучаствую вместе с ним в серии противоправных действий, то получу за это место военного министра. Так? Я точен в моем пересказе твоего предложения. — Лейтенант захохотал и внезапно отбил яростную чечетку на паркете кабинета. Лукьянов заулыбался.

— Мы победили, старый Лук! До тебя до сих пор не дошло это! Шесть часов тому назад ты находился в «приемнике», где тебя ждала смерть старого измученного животного. Сегодня — ты первое лицо Америки! Радуйся хотя бы. Не стой как истукан. Радуйся! — Лейтенант вдруг шлепнул Лукьянова по раненому плечу.

— Уууу! — взвыл Лукьянов. — Лейтенант!

— Извини, старый Лук, забыл!.. Давай пить, Лук. Отныне нам можно будет пить только вместе. Отныне мы связаны с тобою одной цепью.

Убедившись, что в рефрижерейторе Дженкинса была только минеральная вода, лейтенант бросился открывать ящики стола. Нажав кнопку, вошел вслед за отодвинувшейся стеной в спальню Дженкинса. Ковер, связанный, безмолвно содержал в себе того, кого при жизни боялась вся страна.

— Надо избавиться от него, лейтенант.

— Знаю, но сейчас невозможно. Первую ночь на новом высоком посту тебе придется провести с ним.

— Давайте вывезем его вдвоем.

— Этой ночью не получится, Лук. Это мое дежурство, и я должен проверить своих солдат на прочность, убедиться, что они правильно поняли случившееся. Короче, я не могу отлучиться из «усадьбы» сегодня ночью. Утром можно будет попытаться вывезти его. А сейчас хорошо бы найти алкоголь. У него должно быть спиртное. Он держал для пары-тройки старых друзей, как утверждают, бар.

— Вряд ли бар помещается в спальне, лейтенант. Скорее следует искать в офисе. Где-то у стола, над столом. На угловых плоскостях.

Они вернулись в кабинет. После ощупывания и постукивания по стенам они обнаружили не каменную, но иного материала стену за рабочим столом Дженкинса.

— Вот она, возможно, она.

Кнопка обнаружилась не на стене, но на теле стола, расположенная так, что Дженкинс мог дотянуться до нее не нагибаясь. Отъехав, стена обнажила сверкающий алтарь бара.

— Мало верится, что старик не пил, — возгласил Тэйлор. — Такой подбор напитков может быть только у пьющего человека. Чего хочешь, Лук?

— Скотч стрэйт.

— Того же мнения и я. — Тэйлор нашел стаканы и наполнил их.

Из вертолета, повисшего над ущельем Парк-авеню, Президент Кузнецов обозревал город. Автомобили всех цветов выливались из-под тела небоскреба авиакомпании «Панам» и стремились в обоих направлениях — в up- и down-town. Пилот отлично знал свое дело, однако Лиза Вернер всякий раз вскрикивала, когда вертолет вдруг подымался вверх, в небо, чуть ли не царапая стены, или, напротив, падал камнем вниз. Президент, обыкновенно розовый, был зеленого цвета. Он не выносил такого рода удовольствий, но Лиза выразила желание «полетать над городом». А когда Президент отказал ей, надулась и швырнула зло:

— Ну хорошо же, ты у меня попросишь ебаться, Владимир, я тоже скажу тебе, что у меня нет времени. Катастрофически нет, скажу, времени!

Президент вздохнул, перенес встречу с Турнером на более позднее время, и Шестопалов, вместе с посольскими, организовал полет. Василенко, узнав об очередной «дурной затее фаворитки», как он ее теперь называл, покачал головой и спел вполголоса: