Найо Марш - Занавес опускается

• Название: Занавес опускается
• Автор: Найо Марш
• Издательство: Радуга
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1990
• ISBN: 5-05-002717-9

---

– Как мне только что сказала Каролина, вы считаете, что кто-то подлил Соне в чай лекарство, которое доктор Уитерс прописал детям от лишая. Каролина говорит, они с Соней пили чай вместе. Тем самым, как я понимаю, Каролину нужно защитить от возможных обвинений, и эту обязанность беру на себя я, потому что я намерен на Каролине жениться. Догадываюсь, что для всех вас это сюрприз, но я так решил, и не трудитесь выражать ваше мнение.

По-прежнему стоя спиной к своим остолбеневшим родственникам – по лицу его было видно, что он хоть и изумлен собственной смелостью, но ни за что не отступит, – Томас схватил себя за лацканы пиджака и продолжил, обращаясь к Родерику:

– Вы говорили, что, по вашим предположениям, папочку отравили этим же лекарством, и, вероятно, сейчас вы пришли к выводу, что Соню отравил тот же человек. Что ж, нам известно, кто выписал детям лекарство и не позволил Каролине к нему прикоснуться, и мы знаем, что этот же человек выписал папочке микстуру. Не секрет также, что у этого человека крупные долги и по завещанию ему назначена немалая сумма, а кроме того, он тоже пил чай с Соней. Сейчас его нет в этой комнате, и я желаю знать, где он, а также требую, чтобы вы сказали, не он ли и есть убийца. У меня все.

Прежде чем Родерик успел ответить, в комнату постучали, и вошел Томпсон.

– Вам звонят из Лондона, сэр, – сообщил он.

Оставив Томпсона сторожить оцепеневших Анкредов, Родерик вышел из гостиной. Пройдя через зал, он отыскал маленькую комнату с городским телефоном, снял трубку в уверенности, что звонят из Скотленд-Ярда, и был поражен, услышав Агату.

– Я не стала бы тебя беспокоить, но мне кажется, это важно, – сказал ее голос, отделенный от него расстоянием в двадцать миль. – Я позвонила в Ярд, мне сказали, что ты в Анкретоне.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, со мной все в порядке. Но я вспомнила, что сэр Генри сказал мне в то утро. Когда он увидел надпись на зеркале.

– Слава богу. Ну, говори же.

– Он сказал, что больше всего сердит на Панталошу – он был уверен, что это Панталоша, – за то, что она трогала у него в комнате какие-то два документа. Он сказал, что если бы она могла уразуметь их смысл, то поняла бы, что от них для нее зависит очень многое. Вот все. Тебе это что-нибудь дало?

– Даже не знаешь, как много!

– Очень жалко, Рори, что я раньше не вспомнила.

– А раньше это бы и не вписалось в общую схему. Вечером буду дома. Я тебя очень люблю.

– До свиданья.

– До свиданья.

Когда Родерик вышел в зал, его там ожидал Фокс.

– У меня осложнения с Уитерсом, – сказал он. – Сейчас за ним приглядывают Брим и наш водитель. Я решил, что лучше сразу вам сообщу.

– В чем дело?

– При обыске я нашел у него в левом кармане пиджака вот это.

Фокс положил на журнальный столик свой носовой платок и развернул его: в платке лежал флакончик с завинчивающейся пробкой. Флакончик был пуст, лишь на самом дне поблескивала бесцветная жидкость.

– Доктор клянется, что впервые его видит, – сказал Фокс. – Но он был у него в кармане, это точно.

Родерик долго глядел на флакончик и молчал.

– Теперь, пожалуй, все сходится, Фокс, – наконец сказал он. – Думаю, мы должны рискнуть.

– То есть попросить кое-кого поехать с нами в Скотленд-Ярд?

– Да. И дождаться, пока экспертиза определит состав жидкости. Хотя я уже нисколько не сомневаюсь. Конечно же, ацетат таллия.

– Этот арест доставит мне только удовольствие, сэр, – угрюмо сказал Фокс. – Что факт, то факт.

Родерик не ответил, и, подождав, Фокс кивнул на дверь гостиной:

– Так вы разрешаете?

– Да.

Фокс ушел, а Родерик остался ждать в зале. Сквозь гигантские витражи пробивались лучи солнца. Радужные блики рябью покрывали стену, на которой должен был висеть портрет сэра Генри. Ступени лестницы, растворяясь в темноте, уходили наверх, где-то на лестничной площадке тикали невидимые часы. Над огромным камином пятый баронет Анкретонский самодовольно указывал шпагой на разверзшиеся небеса. Догоравшее полено с шипением повалилось набок; в глубине дома, в комнатах прислуги, громкий голос что-то спросил, а другой голос спокойно ему ответил.

Дверь гостиной открылась – уверенным шагом, с ничего не выражающей улыбкой Миллеман Анкред пересекла зал и остановилась перед Родериком.

– Я вам, кажется, зачем-то нужна.

Глава девятнадцатая ЗАНАВЕС ОПУСКАЕТСЯ

– Масса мелких деталей, – тихо сказала Агата. – Это сперва и сбило меня с толку. Я упорно старалась вписать в общую картину и проделки с красками, и «изюминку», и летающую корову, а они никуда не вписывались.

– Они вписываются, – возразил Родерик. – Но только как дополнительные штрихи, которые сыграли ей на руку уже после убийства.

– Рори, расскажи, как ты себе представляешь весь ход событий от начала до конца.

– Попробую. Этот случай – уродливый пример безрассудной материнской любви. Холодная волевая женщина патологически обожает своего сына. Мисс Эйбл могла бы все это разложить по полочкам. Сын погряз в долгах, любит роскошь, у родственников он вызывает открытую неприязнь. За что его мать, естественно, этих родственников ненавидит. Однажды, выполняя свои обычные обязанности, она поднимается в комнату свекра. Там на столе или, может, в приоткрытом ящике стола лежат наброски двух завещаний. По одному из них ее сыну, наследнику титула, оставляется более чем щедрая сумма. Второй вариант завещания лишает его всего, кроме титула и неотъемлемо прилагающихся к нему скудных средств, которых не хватит даже на содержание замка. На зеркале кто-то написал «Дедушка – чертов старый дурак». Прежде чем она успевает положить бумаги на место, в комнату входит ее свекор. Он сейчас же делает вывод (а она, без сомнения, поддакивает и всячески укрепляет его в этом заблуждении), что оскорбительная надпись – новая хулиганская выходка его младшей внучки, славящейся такого рода проказами. Видеть в своей комнате Миллеман ему привычно, и у него нет причин подозревать ее в этой глупой проделке. И он тем более не подозревает истинного виновника, ее сына, Седрика Анкреда, который впоследствии признался, что надпись была лишь одной из многих дерзких шуток, которые он придумал вместе с Соней Оринкорт, чтобы восстановить старика против Панталоши, бывшей прежде его любимицей.

Миллеман уходит из комнаты, но в голове у нее крепко засело, что есть два варианта завещания, и ее извращенный ум начинает бешено работать. Она знает, что старик вспыльчив и чуть что – меняет условия завещания, а Седрик и без того у деда в немилости. По прошествии пары дней у Миллеман – возможно, постепенно, а может быть, разом, под влиянием нахлынувшей досады, – рождается идея. Завещание должно быть обнародовано за ужином в день рождения сэра Генри. Предположим, сэр Генри зачитает тот вариант, который выгоден для Седрика, рассуждает она; как было бы удачно, если бы сэр Генри затем умер, не успев передумать! А если ужин подадут обильный и старик, что очень вероятно, будет есть и пить, не зная меры, – разве нельзя допустить, что с ним приключится очередной приступ и он умрет в ту же ночь? А что, если, к примеру, на столе будут консервированные раки? И она включает их в меню.

– Просто в надежде, что все случится само собой?

– В то время, думаю, другой замысел у нее еще не созрел. Фокс, как вы считаете?

Фокс сидел у камина, положив руки на колени.

– По словам Изабель, насчет консервов Миллеман распорядилась почти за неделю до юбилея, в воскресенье, когда они с кухаркой обсуждали, что готовить.

– То есть уже на другой день после инцидента с зеркалом. А в понедельник, когда Седрик, Поль и Полина уехали в гости, Миллеман зашла в «цветочную комнату» и увидела заказанное для детей лекарство в большом пузырьке с наклейкой «яд!», а рядом – пузырек поменьше, с микстурой для сэра Генри. Обе бутылочки там оставила Соня Оринкорт, которая уже поднялась вместе с Фенеллой наверх и ни минуты не была в «цветочной» одна.

– А я в это время возвращалась из конюшни и в дом вошла через восточное крыло, – сказала Агата. – Если бы… Предположим, что вместо меня Росинанта сдала бы конюху Соня, а я бы отнесла лекарство прямо в школу и…

– Простите, что перебиваю, миссис Аллен, – вмешался Фокс, – но мы по опыту знаем: если женщина решила кого-то отравить, ее ничто не остановит.

– Он прав, Агата.

– Ладно. Продолжай.

– Прежде чем вынуть из пузырьков пробки, ей пришлось очистить их от сургуча – Фокс нашел на полу кусочки сургуча и обгорелые спички. Микстуру сэра Генри она вылила в раковину, наполнила освободившийся пузырек ацетатом таллия и, на тот случай, если ее план не удастся, перелила остатки таллия в отдельный маленький флакончик. После чего наполнила предназначенную для детей бутылочку обычной водой, закрыла оба пузырька пробками и вновь запечатала сургучом. Когда мисс Эйбл пришла за лекарством, Миллеман вместе с ней усердно искала его по всему дому. Но оба пузырька нашлись, только когда спустилась Фенелла, и кто, как не Миллеман, больше всех негодовала, узнав, что Соня так легкомысленно оставила лекарства в «цветочной»?