Эдуард Лимонов - Дисциплинарный санаторий

• Название: Дисциплинарный санаторий
• Автор: Эдуард Лимонов
• Жанр: Современная проза

---

«При социализме не будет людей, живущих в вонючих жилищах, одетых в вонючие тряпки, выращивающих нездоровых, измученных голодом детей посреди невозможного и абсолютно отвратительного окружения. Безопасность общества не будет зависеть, как сейчас, от состояния погоды. Если случатся заморозки, мы не будем иметь сто тысяч человек без работы, бродящих по улицам в состоянии отвратительной нищеты, вымаливающих у соседей милостыню или толпящихся у дверей мерзких убежищ, пытающихся обеспечить себе кусок хлеба и нечистую постель на ночь. Каждый член общества будет разделять общее процветание и счастье общества, и если заморозки придут, никому в частности не станет хуже…»

Неясно, сократилось ли количество вонючих жилищ (о, Уайльд-эстет, чувствительноносый!), определенная часть человечества будет грязна и во дворцах из прозрачного хрусталя, но Уайльд оказался прав. (Отметим, что в данном случае не нужно было быть большим пророком. К тому двигалось, пусть и полусознательно, общество, и хотели этого многие.) Благосостояние европейских санаториев и space-колоний Европы не зависит или мало зависит от заморозков, засух и нашествий грызунов или насекомых. Во всяком случае, сегодня это не катастрофы. Да, зимой в убежища Лондона и Парижа стучатся бездомные жертвы, но их немного, и социологи классифицируют их не как жертв несправедливого устройства общества, но как жертв обстоятельств. Одиннадцать-тринадцать миллионов безработных на территории Европы нисколько не походят на упомянутые Уайльдом «сто тысяч… бродящих по улицам в состоянии отвратительной нищеты». Достаточно взглянуть на английских безработных — футбольных болельщиков, высаживающихся на улицы европейских городов: видны, скорее, одурение от алкоголя и безделья, стадная агрессивность. В известном смысле эти People, размахивающие знаменами и пивными бутылками,— потомки всех униженных и оскорбленных People из слезливых романов Достоевского и Диккенса.

Судя по статье Уайльда, устройство будущего в социалистическом духе его интриговало, он желал его, но и очень боялся. Вот лишь одно из его опасений:

«В то время как при настоящей системе значительное число людей могут вести жизни определенной свободы и выразительности и счастья, при индустриально-барачной системе или системе экономической тирании никто не будет иметь никакой такой свободы вовсе. Это сожалительно, что часть нашего community должна практически находиться в рабстве, но предлагать решить проблему порабощением целого community[49] есть ребячество».

Но именно так она и решена сегодня в государствах-санаториях. (Осуществленное ребячество, увы, выглядит суровее.) Не умея устроить общество гибко и тонко, сконструировать его приспособленным для существования различных темпераментов и талантов, дисциплинарный санаторий решил проблему, сделав жизнь удобной для среднестатистического человека, среднестатистической головы People. И подавлением лучших: возбуждающихся. А ведь парадоксальным образом руку к победе санаторного общества приложил в основном не People (как обычно, они выполняли лишь механические функции), но случилось это благодаря стараниям и борьбе многих возбуждающихся. Этим все равно, за какое дело бороться, их энергия ищет применения, и они служат mercenaries[50] любому делу.

People постоянно недовольны. Они обвиняют своего партнера-противника, администрацию во всех своих проблемах, в том, что часть их лишилась работы, в том, что упала их покупательская способность, в грубости органов охраны порядка в санатории. Все эти (большей частью нелогичные) требования есть требования ребенка к отцу, чтоб он устроил жизнь. И это нормально. Ибо аппетиты, возбуждаемые свободной демагогией администрации о бесконечном прогрессе (сегодня об информатизированно-роботизированном обществе, якобы могущем дать еще больше плодов), бродят в People и возбуждают их. «Жить еще лучше, всегда лучше» — People твердо усвоили, что они должны жить хорошо, все лучше, очень-очень хорошо. (Не есть ли это результат того, что новейшая прогрессистско-социалистическая история представляет их как жертв общества прошлого, не чувствуют ли они себя сегодня вправе взять реванш, подобно американским неграм — за века рабства, подобно евреям — за Аушвиц?) Они чувствуют и ведут себя так, исходя из несомненного для них факта, что история человечества совершалась для того, чтобы устроить им — People — «хорошую», теплую, сытую жизнь. Они чувствуют себя конечным продуктом — целью истории человечества. (Но пусть они взглянут на себя в зеркало!)

Обласканные социальными теориями возбуждающихся уже несколько веков (начиная с Руссо особенно бурно), обожаемые филантропами, морально подкрепляемые несколькими положениями христианской доктрины (как и слабостью самого Христа к униженным и оскорбленным), они наглели из поколения в поколение. Сегодня они не сомневаются в своем праве на планету, на устройство общества согласно их аппетитам. People сидят упитанной коллективной задницей на планете, и трещит всеми континентами и морями наша бедная старая Земля. И попробуй не дай им что-либо согнувшаяся перед ними администрация, специальностью которой последние сорок лет все более становится профессия угождения People, умение ладить с ними, какой будет стоять вой… Если это собственность развратила их, как утверждал Руссо, то People развратились и продолжают развращаться с аппетитом. Их моральные качества — их личное дело. Вышли ли они из рук творца bon et libre[51], согласно тому же Жан-Жаку, или ни плохими, ни хорошими, но passable[52] (что более правдоподобно), согласно Вольтеру, несомненно, что они безответственны. И полусознательны.

А что же дают People санаторию в обмен на все лучшую жизнь? Какие такие специальные функции умеют они выполнять? Даже оставаясь в категориях санаторного общества производства-потребления, следует констатировать, что вклад People (бывших «бедных», бывших униженных и бывших оскорбленных) в общее ПРОЦВЕТАНИЕ есть контрибуция механического, количественного, не мозгового, но физического, мышечного, простейшего труда. Это не главный, не принципиальный, не изобретательский вклад. Изобретают не они, но возбуждающиеся. Это Нобель, Эдисон, Кюри и тысячи подобных им возбуждающихся изменили условия жизни на планете, а не труд миллионов (приятное заблуждение People). Без возбуждающихся они смиренно терли бы еще корень о корень, добывая огонь в глубине скучных лесов. People заняты в области массового производства освоенных уже к производству предметов, и большая часть их труда уходит на содержание их самих. Если они чувствуют себя героями, набивая свои же брюха, пусть чувствуют. Однако в порыве любви к самим себе, усвоив из христианства и марксизма лишь нарциссизм, миллионы Шарло и Шарлотт требуют себе не только блага санаторной цивилизации за то, что совершают механические движения, но требуют подобострастного уважения! К несчастью, People слишком много (опять-таки благодаря возбуждающимся медицины, сотням Пастеров) даже в санаторных обществах, где их поведение демографически разумнее животной безответственности Азии, Африки и Латинской Америки. Это чтобы удовлетворить аппетиты People, человечество эксплуатирует свою планету, как захватившие чужой город, из которого они через несколько дней уйдут, оккупационные войска. В угоду People мы вошли в эпоху странных вирусов, мутаций и состояния перманентной экологической катастрофы на санаторных территориях.

Вопреки верованию самих People они не жертвы санаторного общества. Администрация не их противник, но Подельник и Отец-Защитник. Да, им кое-что не разрешено в санатории, но многое запрещено и администрации. Однако это People и администрация доминируют в санатории. People хотят санаторного режима не менее администрации.

People обожают себя, и их обожает администрация, media, интеллектуалы. И только саркастический голос возбуждающегося Пазолини каркает с того света насмешливо: «…Les majorités n'avaient jamais vraiment raison. Seulement les minorités».[53]

Полезно вспомнить также, что в последние часы жизни, перед гильотиной, любимец и друг народа Дантон (согласно воспоминаниям палача Шарля-Анри Сансона) обвинял их в imbécillité[54] и называл их «vile canaille»[55]…

Администраторы

Обслуживающий персонал власти (и те, кто сегодня у власти, и ее соискатели в рамках санаторной легальности).

Они обитают в лучших зданиях, заседают и работают в исторических памятниках, однако высшая плата за их труды — статус звезд. Их перемещения сопровождаются мотополицией, их отделяют и охраняют. Самые крупные из них пользуются у media привилегиями звезд все 365 дней в году. Их физиономии медиатизированы. Когда они худеют, толстеют, отпускают усы, меняют форму очков или прическу — это события государственные.

Они много работают — то есть читают рапорты низших администраторов, составляют рапорты высшим, совещаются с высшими и низшими и своего уровня администраторами всего санатория и отдельных его провинций. Они произносят множество речей. Те из них, у кого больше амбиций,— деятельны от зари до поздней ночи. И чрезвычайно утомляются. Пример тому — мэр Парижа Ширак, в течение одного дня теле ловило его в самых различных местах Франции: произносящего речи, совершающего визиты в школы и на строительства, в местности, пораженные стихийными бедствиями. Президент санатория Соединенных Штатов Рейган трудился намного меньше, он был «lazy boy»[56], с 9 до 5 часов — три дня в неделю и с 9 до 1 часу — два дня. Между 1 и 3 часами дня в пятницу он уже отправлялся в Кэмп-Дэвид на уик-эндный отдых. И во время работы в «Овальном офисе» Белого дома у президента иногда бывало два-три свободных часа. Он использовал их, чтобы «отвечать на письма поклонников». Впрочем, понятно, что не добравшийся еще до вершины пирамиды власти Ширак трудится больше, чем комфортабельно расположившийся в ней директор санатория Рейган. Ширак заметно постарел за 86-88-й годы, очевидно, причинами служат и усталость после интенсивной президентской кампании, и поражение в ней. Сущность власти администрации в современном санатории мягкого насилия иная, нежели в предсанаторных (так же, как и несанаторных) обществах. Как и все институции санатория, власть подверглась мутации и деформации под воздействием второй мировой войны, давления со стороны People и полстолетия существования PAIX ATOMIQUE. С определенной точки зрения, террорист, захвативший самолет с тремя сотнями пассажиров, обладает большей реальной властью, чем президент санатория Франции мсье Миттеран. Да, в специальных условиях директор санатория может принудить (решить один или с группой адъютантов-администраторов) население своей страны к ядерному жертвоприношению — самоубийству, но власти непосредственной, власти О'Брайяна над Винстоном Смифом, у него нет. (Он обладает властью помилования. Смертная казнь, однако, отменена.) Администрация сегодня практикует иные виды власти, реальной и воображаемой. Прежде всего в областях: экономической (PROSPERITY, якобы в ее ведении), защиты от внешних врагов (SECURITY — Ядерный Зонт и Ядерное Копье в ее руках), внутреннего полисирования санатория (безопасность граждан внутри санатория в руках подчиненной ей полиции)…