Вера Крыжановская (Рочестер) - Гнев Божий.

• Название: Гнев Божий.
• Автор: Вера Крыжановская (Рочестер)
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Именно в эпоху вырождения, когда падает вера, разлагается семья, а разврат и порок овладевают обществом, тогда-то с наибольшей силой и свирепствуют страшные эпидемии. Преграда, созданная вмешательством светлых сил, рушится, а всякого рода излишества и беспутства порождают смертоносные микробы повальных болезней, физических и духовных, проистекающих из преступных деяний.

В книге. «Гнев Божий» читатель вновь встретится с героями предыдущих оккультных романов В. И. Крыжановской «Эликсир жизни» и «Маги». Действие развивается в будущем – около середины третьего тысячелетия и пропитано духом грядущей катастрофы, коварные семена которой высеваются и в наши дни. Рецепт избежания трагедии в общем-то прост, и воспользоваться им можно и нужно уже сегодня.

---

Разъяренные демоны отшатнулись было, но затем, схватили молодую христианку и бросили в пропасть ледников. Христос, к которому она взывала умирая, обратил ее в горлицу, и с тех пор она витает над входом в пещеру и стережет темницу антихриста.

Но когда наступит час, назначенный судьбой для торжества сатаны, демоны ринутся на приступ пещеры, горлица улетит на небо, скала распадется и освобожденный антихрист выйдет, уничтожит всех оставшихся верующих в Бога и зальет землю кровью из своих ран; кровь эта обратится в целый великий потоп и человечество потонет в нем, а земля, покинутая даже и демонами, погибнет.

– Это очень любопытная легенда. Но на чем основывается предположение, что антихрист в скором времени освободится из своей темницы? – спросил Супрамати, поблагодарив сначала молодую девушку.

– Не знаю хорошо, но это предсказывается со всех сторон. Это в воздухе, если можно так выразиться. На меня произвели сильное впечатление слова одного старого священника, нашего родственника, которого я очень люблю. Это удивительный человек, точно из другого века; он ведет отшельническую жизнь, постится и молится день и ночь; вера у него так велика, что, когда бываю с ним, я также начинаю верить и пробую молиться; правда, это не бывает продолжительно, и действительность вступает в свои права.

Она засмеялась.

– Но все-таки слова преподобного Филарета имеют для меня большое значение. Считаю нужным прибавить, что этот благочестивый старец особенно почитает одного святого, жившего еще в начале XX века и носившего имя отца Иоанна, прозванного Кронштадтским по острову, уже не существующему теперь, где он был многие годы священником. Так вот, у отца Филарета бывают видения, ему является отец Иоанн, и, вероятно, дает предсказания, потому что однажды он сказал мне:

– О! Как люди слепы! Они пляшут на вулкане; не хотят видеть, что могущество сатаны растет с каждым днем, что он мало-помалу забирает в свои лапы все человечество, что антихрист зашевелился уже в своей темнице, что расшатываются уже удерживающие его гвозди. Скоро пробьет час, когда он выйдет, кипя ненавистью и гордыней, чтобы задушить все, что еще осталось доброго и чистого. Но наказание не замедлит поразить эту оргию зла, и десница Божия столь тяжело ударит по этому нечестивому гнезду, что оно развалится.

– Ах! Я вздрогнула от его слов, а потом сказала себе, что отец Филарет увлекается. Свет, право, не так уж дурен; у нас так много свободы, благосостояния, знания, мы живем много лучше, нежели люди прошедших веков; почему же все это должно быть преступным? Может быть, антихрист и придет, а с ним все несчастия, но только еще через несколько веков.

– Будем надеяться, – произнес, улыбаясь, Супрамати. – Во всяком случае у вас теперь так много сатанистов, что повторение всего, бывшего в XX веке возможно.

– Правда, их много; но ведь это такое же верование, как и всякое другое, и они имеют одинаковое право поклоняться Люциферу, как и те, кто желает почитать Бога и Христа; душе приказывать нельзя. Или вы другого мнения?

– Нет, я вовсе не намерен посягать на свободу совести, но признаюсь, что поклонники сатаны не внушают мне вовсе симпатий.

– Действительно, между ними есть отвратительные личности. Особенно одного я не могу даже видеть! – воскликнула Ольга с живостью.

– Разве этот бедный люциферианин оскорбил вас чем-нибудь, что вы так не расположены к нему? – не без лукавства спросил Дахир. Ольга покраснела.

– Посмотрю я, как он посмеет меня оскорбить! Он просто надоел…

Хозяева улыбнулись, засмеялась и гостья.

– Видите ли, в чем дело, – прибавила Ольга решительным тоном. – Он влюблен в меня и желал бы сделать меня своей возлюбленной, а я буду любить только того, кто мне понравится. Но меня злит, что он всюду волочится за мною. Это испортит мне даже удовольствие предстоящего бала у барона Моргеншильда. Он двоюродный брат хозяина и, конечно, будет приглашен, а, значит, надоест мне своими ухаживаниями. Однако мне пора, сегодня у тети гости, – закончила она, вставая.

Она пожала руки хозяевам и проворно села в свой самолет, а минуту спустя легкий аппарат поднялся и быстро, как ласточка, исчез из вида.

Как только друзья остались вдвоем, Дахир от души рассмеялся.

– Поздравляю, Супрамати, победа твоя восхитительна и, если устоишь перед этой соблазнительницей, вдвойне опасной по своей наивности, ты окажешься тверже св. Антония.

– Ах, оставь ты меня в покое; ничего глупее не могло со мною приключиться, как именно эта победа! Экое несчастие, что не ты первый попал к амазонкам; победа досталась бы тебе, и, как знать, может быть, ты оказался бы снисходительнее.

– Почему я? Не будь самоуверен. Ты забываешь, что раз мы вмешиваемся в толпу людей, то их флюиды действуют на нас, а мы, несмотря на наши знания, остаемся людьми, да еще людьми «бессмертными», у которых ни лета, ни болезни не убивают плотских инстинктов организма, в котором жизнь бьет ключом. Чтобы обуздать страсти, еще таящиеся в глубине человеческого существа и подстрекаемые порочной и страстной окружающей атмосферой, у нас есть только воля. Поэтому недаром во время наших экскурсий по свету нам все разрешается.

– Это все справедливо, но воля достаточно сильна, чтобы оградить нас от пошлых увлечений. Верно только то, что эта маленькая ветреница до сих пор не внушала мне ни малейшего соблазна; но я очень желал бы вырвать ее из окружающей ее грязи, потому что инстинкты у нее не дурные, – полусерьезно, полушутя проговорил Супрамати.

Глава одиннадцатая

Дом барона Моргеншильда, расположенный на одной из лучших улиц Царьграда, был громадным зданием новейшего стиля, с монументальным подъездом и двумя башенками для воздушных экипажей.

На улице и у башенок теснились разного сорта экипажи, высаживавшие все новых гостей.

Залы были уже переполнены гостями, когда вошли Дахир с Супрамати, и сразу сотни глаз обратились на них, пока они раскланялись с хозяевами дома и старушкой, его родственницей, представлявшей хозяйку, так как барон был холост.

Для магов это был первый большой вечер, на котором они присутствовали; поэтому они с любопытством осматривали все окружающее.

Особенный интерес возбудила в них большая зала с открытыми буфетами и столами, на которых автоматические приборы доставляли гостям чай, бульон, вино, словом, всякую желаемую жидкость и мороженое. Слуг было очень мало, и Нарайяна объяснил, что теперь не принято подавать ужины, а каждый брал сам что угодно в буфете.

Затем, как и следовало ожидать, внимание магов привлекло собравшееся общество и они с любопытством рассматривали шутливую, оживленную и веселую толпу, их окружавшую.

Конечно, не было недостатка в хорошеньких женских личиках, немало было и. красивых, интеллигентных мужчин; но в общем, на всем этом хилом, болезненном, нервном поколении с лихорадочными взглядами и порывистыми движениями, лежал несомненный отпечаток вырождения. Рост также уменьшился, и высокие фигуры Дахира и Супрамати выделялись в толпе. Туалеты были великолепны, дамы блистали драгоценностями и даже костюмы мужчин отличались богатством и разнообразием цветов.

Но Супрамати и Дахира невыразимо покоробило наличие многих членов общества «Красота и Природа». Поверх своих газовых рубашек дамы понавесили на себя огромные ожерелья и широкие пояса, усыпанные драгоценными камнями; на головах некоторых развевались султаны из перьев, а другие украсили себя

гирляндами цветов и диадемами; рубахи мужчин были расшиты разноцветными шелками, а пояса, цепочки и кошельки были тонкой ювелирной работы. Присутствие этих безобразников и циничное самодовольство, с которым те расхаживали, выставляя свою бесстыдную наготу, возмущало и раздражало Супрамати.

Группа молодых людей увлекла Дахира, а Супрамати, беседуя с Нарайяной в обществе дам, заметил в другом конце залы Ольгу с молодым человеком, оживленно говорившим с нею.

Господин этот, весь в черном, был бесспорно красив. Довольно высокий, худощавый и стройный, с правильным характерным лицом, густыми волосами на голове и маленькой остроконечной иссиня-черной бородкой, он выгодно выделялся между другими; но мрачное и жесткое выражение больших черных глаз и мертвенная бледность лица портили его приятный внешний облик.

Ольга была прелестна. Белое воздушное шитое серебром платье обрисовывало ее гибкий, стройный стан, чудные волосы, подхваченные жемчужными нитями и розами, были распущены и падали ниже колен; нитки крупного жемчуга украшали шею. В обтянутых белыми перчатками ручках она держала кружевной веер и нетерпеливо раскрывала и складывала его; слушала она своего кавалера, по-видимому, одним ухом, а глазами с жадностью оглядывала толпу.

По всему было видно, что кавалер в нее влюблен; бурная страсть ясно светилась в его глазах, устремленных на девушку.