Андрис Колбергс - Трехдневный детектив

• Название: Трехдневный детектив
• Автор: Андрис Колбергс
• Издательство: Лиесма
• Жанр: Детектив
• Год: 1979

В одном из магазинов в новом микрорайоне происходит нападение на инкассатора. Поиски убийцы приводят расследование к истокам преступления — событиям почти двадцатилетней давности и к человеку, чья послевоенная биография начиналась вполне безупречно.

Автор романа — известный латышский прозаик, работающий в детективном жанре.

---

— Хорошо… — спокойно сказал Конрад, и Алвис почувствовал, что он на что-то решился. — Спасибо, что вы пришли. Вашу судьбу определит суд. Вы должны будете дать показания также следователям, они пришлют вам повестку. До свидания…

Голубовский от растерянности даже выпрямился. Теперь я, кажется, понимаю, куда метит Конрад, подумал Алвис.

— Что? — Голубовский сам был сплошной вопрос и казался чуть ли не агрессивным.

— До свидания! Капитан Грауд проводит вас через проходную. Товарищ капитан, допрошенный может подписать протокол?

— Пожалуйста, — Алвис вынул из машинки и положил на стол перед Конрадом исписанные листки.

— Прочтите, подпишите и можете идти домой, — Конрад подвинул протокол поближе к Голубовскому.

Голубовский взорвался:

— Арестуйте меня! Я требую!

— Я это требование отвергаю, — спокойно отвечал Конрад, — Заключение до суда — крайняя мера, каждый заключенный обходится государству в значительную сумму, и в случае…

— Значит, вы не посадите меня в тюрьму?

— Нет!

— Я буду говорить с прокурором!

— Выйдя отсюда, вы можете прямым путем отправиться к прокурору… Капитан Грауд, узнайте, пожалуйста, когда завтра принимает прокурор…

Алвис понял, что Конрад хочет поговорить с Голубовским с глазу на глаз. Он вышел в свой кабинет. Его мучило любопытство. Очень хотелось знать, как теперь Конрад обрабатывает этого Голубовского. Удастся ли его уломать? Наверно, Голубовский непременно хочет попасть в тюрьму. Если человек чего-нибудь очень хочет, ему приходится платить за исполнение желания. И Голубовский заплатит. Конечно, это странно звучит: платить за то, чтобы тебя посадили в тюрьму. Но Голубовскому надо попасть в тюрьму. Почему? Наверно, опасается за свою жизнь. Он знает, что главный преступник (или преступники) боится сообщников: Римши уже отправлены на тот свет, а они, скорее всего, только кое-что знали; Хуго тоже убит. Зачем же преступнику оставлять в живых четвертого?

Алвис вернулся к Конраду и сказал, что прокурор принимает завтра с двух часов дня.

Конрад дал Голубовскому чистую бумагу и шариковую ручку:

— Пойдите в соседний кабинет и подробно все опишите.

— Слушаюсь.

Голубовский, нагрузившись чемоданами, потащился в переднюю комнату. Алвис показал ему свой стол и закрыл дверь.

— Прокурор нам больше не нужен, — Конрад криво усмехнулся, когда они с Алвисом остались в кабинете вдвоем.

— Все выложил?

— Нет, не из таковских! Оказывается, мы с ним знакомы тридцать пять лет. Во времена доктора Карла Ульманиса сидели в одной тюрьме. Тогда он отдувался за чужие радости, был содержателем тайного дома терпимости. На редкость мерзкий и скользкий тип.

— Он сказал, кого боится?

— Того, кто сидел за рулем инкассаторского такси. К сожалению, Голубовский его не знает. Шофер же, по словам Хуго Лангерманиса, знает Голубовского хорошо. Это не Людвиг Римша, Людвига Римшу Голубовский никогда не видал.

— А у Голубовского много знакомых?

— Сейчас он пытается всех их припомнить. Вплоть до прошлого года господа приходили к нему играть в карты, а потом кто-то проиграл одному шулеру казенные деньги, и дело кончилось дракой. В результате тяжелые телесные повреждения, порча аппартаментов. Так дошло до суда. Улик против Голубовского, очевидно, было мало, — ему дали только год условно. Кто были посетители игорного притона и сколько их было? Теперь этого не может сказать даже сам Голубовский.

— Что он еще говорил?

— Приоткрылся немного. Старик он алчный и участвовать в деле согласился ради того, чтоб вернуть собственные деньги. Отец Лангерманиса был подпольный богач. Отбыв наказание, он навестил Голубовского и сказал, что хочет купить «Волгу», и уехал куда — то на юг. Вскоре после этого к Голубовскому является Хуго Лангерманис и говорит, что ему предложили лотерейный билет, на который выпала автомашина. Хуго просит у Голубовского взаймы восемь тысяч, и Голубовский дает под десять процентов в месяц: Голубовский знает определенно, что отец Хуго — человек слова и непременно вернет долг. Долговое обязательство заверяют у нотариуса. Хуго Лангерманис попадает в лапы жуликов и остается без денег и без машины, но Голубовский не очень-то волнуется: он полностью полагается на отца. Проходит один месяц, другой, полгода, но отец Хуго не возвращается. Голубовский подсчитывает проценты, но понемногу начинает беспокоиться. Потом из далекой Абхазии приходит сообщение, что отца Лангерманиса осудили на пятнадцать лет строгого режима. Голубовский, рыдая, падает на колени перед Хуго, обещает простить проценты, только бы ему хоть что-то вернули, но с Хуго ничего не возьмешь. Судиться? Ну, хорошо. Суд заставит Хуго выплачивать Голубовскому по десять процентов с зарплаты. Это шесть или семь рублей. Следовательно, долг он погасит не раньше, чем через сто лет, а дома у Хуго ничего нет, один хлам. В конце концов они договорились полюбовно: Хуго постарается вернуть деньги, будет отдавать Голубовскому двадцать процентов в год и искать возможность погасить весь долг сразу.

— Довольно странно…

— Ничего странного тут нет. Голубовский купил себе дешевого помощника, — возразил Конрад и продолжал. — Проходят годы. Вдруг Хуго предлагает Голубовскому участвовать в имитации ограбления инкассаторов, кажется, он и вправду не сказал, что грабить будут по-настоящему. Ему вовсе незачем было говорить это — так можно было отпугнуть Голубовского.

— Но зачем вообще было брать Голубовского с собой? Какой смысл?

— А сколько времени у нас отняла погоня за часовым мастером? И еще в самом начале, когда время важнее всего…

— И все же…

— Хуго не мог знать, что продавщицы и кассирша вовсе не заметят его лица. Если бы кто-то заметил, показания Голубовского были бы для него бесценны, просто на вес золота. Тем более, если бы на Хуго пало подозрение. Голубовский клялся бы: это не он, там был другой, я хорошо видел этого бандита…

— Ну раз уж попал в тиски…

— А если всего лишь почти попал? Теперь Голубовский дрожит за свою жизнь и не без основания.

— Может, оставить его для приманки?

— «Запорожец» нашли под Огре… Приманивание — процесс длинный и скучный, и, может быть, Хуго Лангерманис просто-напросто соврал, что бандит знает Голубовского. Ведь Лангерманису очень хотелось убедить старика.

В дверь робко постучали. Николай Голубовский, чуть не кланяясь, внес объяснительную записку. На четырех страницах, исписанных мелким каллиграфическим почерком, шли сплошные жалобы: на свою жизнь, на обманщика Хуго Лангерманиса, на бедность, граничащую с голодом, и на живодеров, которые использовали квартиру пенсионера для удовлетворения своей пагубной страсти к картам. Голубовский валил в кучу все и всех. Но, к сожалению, фамилий было немного: большинство своих клиентов он знал, как правило, только в лицо.

— Капитан Грауд, отведите Голубовского в камеру предварительного заключения!

Когда Алвис вернулся, Конрад заваривал чай. На столе лежал кулек с пирожками.

Алвис передал Конраду брошюрку — таблицы логарифмов, — которую нашел в вещах Голубовского.

— Принес показать…

Конрад посмотрел страницы брошюры на свет и увидел рядом с некоторыми цифрами дырочки, проколотые иглой.

— Голубовский знает?

— Нет. Его отвели в камеру, я потом просмотрел. — Как думаешь, что это значит?

— Номера облигаций трехпроцентного займа, — Закопаны?

— Почему закопаны? В сберкассе. Выигрыши перечисляют на текущий счет.

— Последняя радость старого сутенера — сидеть в тюрьме и проверять облигации трехпроцентного займа. Забиться куда-нибудь в уголок, поглядеть, не подглядывает ли кто, и листать таблицы.

— Эта «радость» Голубовского оценивается тысячами.

— Деньги обретают ценность только в тот момент, когда их тратят! До того они просто бумажки. Деньги в сберкассе, если только их не копят с какой-нибудь целью, — ничто. Ноль! Капиталистам они по крайней мере давали известную власть…

— Меня проблемы накопления не мучают, У меня нет сберкнижки. Однако я не чувствую себя счастливее тех, у кого она есть.

— Ты меня не понимаешь.

— Может быть.

— Возьми пирожки, Когда я покупал, совсем теплые были.

— Только отнесу вниз таблицы Голубовского, нам они пока не понадобятся.

— Пусть ими занимается кто-нибудь другой. Я доложу начальству.

Вода в чайнике закипела. Конрад насыпал в стакан чаю, положил туда ложку, чтобы стакан не лопнул от кипятка, и достал сахарницу.

26

Так… Заключения экспертиз… Ничего нового не будет… Нет, все же… Гм…

Конрад расхаживал по своему кабинету и думал. Время от времени он просматривал заключения экспертов. Он только что выкурил трубку, а рука опять машинально скользнула в карман за кисетом. Табак был мягкий, кудрявый и душистый, потому что Конрад клал в кисет ломтик сырого картофеля для поддержания необходимой влажности.