Лайош Мештерхази - Что там по ту сторону горы?

• Название: Что там по ту сторону горы?
• Автор: Лайош Мештерхази
• Издательство: Правда
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1989

---

Благодаря игре в шары заработал свой авторитет Шанди. Был он щуплым, почти самым маленьким в классе и на целый год моложе Стрикобраза. Зато в шары играл как никто. Там, на площадке под навесом, пристала к нему и теперешняя кличка. Когда подходила его очередь, он говорил: «Внимание! Сейчас будет бросать Гектор Шервадац!» Так и говорил: Шервадац.[1] И шарик его катился стремительно и попадал куда требовалось… Но как здорово ни играл Шанди, одного он никак не мог достичь – выиграть главный шар Стрикобраза. А шар этот был великолепен: стальной, сверкающий – настоящий шведский подшипник. Величиной с небольшой орех. И назывался он – «генералом». Стрикобразу его дал отец. «Генералом» Стрикобраз играл, а проигрыш платил обыкновенными глиняными шариками. По правилам главный шар можно было отдать последним, когда проиграны все остальные. У Стрикобраза шаров было много, да он еще новые к ним выигрывал, так что в карманах у него всегда лежало штук пятьдесят. Нелегко было за одну игру отыграть все шары, чтобы получить «генерала». У Шанди же главный шар был куда бледнее – из цветного стекла, да еще кривой немного. Очень хотелось Шанди завладеть «генералом»; как-то он тридцать шаров выиграл у Стрикобраза, да ведь тридцать – это все равно тридцать, а не пятьдесят. И так целых полвоскресенья за них бился… Маленьким да кривым шариком и не прицелишься-то как следует… Ну, и то польза, что благодаря шарам стал он Шер-вадацем. Потому что прежнее его прозвище было – Огрызок. «Огрызок, поди сюда!» «Огрызок, ты что делаешь?» Потом позабыли эту кличку.

Пришел конец зиме. В последнюю неделю марта солнышко так пригревало, такая настала теплынь, что в школу ребята ходили без пальто; в квартирах перестали топить, окна открывали настежь. Наигравшись в шары, ребята шли к Дунаю. Уже тянули к себе вода, солнце, голые пока острова. Вода стояла высоко, мчалась мутная, желтоватая, стремительно уносила плевки. Пограничная гора высилась вдали угрюмым серым массивом; солнце только что село.

– На той стороне еще светит! – подтвердил Шервадац, протыкая карандашом дырку в кармане, чтобы мусор легче высыпался. Мусор набирался от шаров.

– А кто из вас бывал на Пограничной горе? – спросил вдруг Лаци.

Ребята посмотрели на него с удивлением: откуда они могли там быть, не были, конечно. Даже в Обуде не был ни один. Только Яни был, давно когда-то, совсем маленьким, да не помнит ничего; еще неизвестно, точно ли в Обуде он был. В прошлом году все вместе побывали в Чиллеберце[2] на экскурсии, ездили туда по пионерской железной дороге. Где еще? В Медере,[3] на Дагайском пляже, в Зоопарке.

– Седьмой класс был в прошлом году на Пограничной! – крикнул Шанди. – Точно! Седьмой туда на экскурсию ходил!

Лаци даже порозовел от волнения.

– Ну и что они там делали?

– В войну играли.

– Ну и как?

Шанди задумался: что, ну и как?

– Победили фацистов.

Стрикобраз басом прыснул со смеху:

– Хо-х-о-хо, фацистов! Фацисты! Дурак! Не фацисты, а фушисты!

У Шанди засверкали глаза:

– Сам дурак!..

Но тут снова заговорил Лаци, и ссора прекратилась, не начавшись. Лаци был среди них самый умный, лучший ученик в классе. Хотя они никогда между собой не говорили об этом, но все знали: Лаци – вожак.

Он сказал:

– Оттуда, с вершины, видно все, что по ту сторону… А здесь мы только половину мира видим, которая в тени… Пограничная гора – знаете какая высокая! Я смотрел по карте: почти пятьсот метров. В той стороне выше горы нет, только Большой Пилиш, да он далеко. С вершины, наверное, даже Дорог видно. А то и Татабаню. И Вертеш.[4] Я смотрел по карте… Там еще светит солнце-

– А гора Янош выше, – встрял Фери.

– Я сказал: в той стороне, – махнул Лаци. – Там только Большой Пилиш, семьсот пятьдесят семь метров… Сверху мы бы до самого Дуная все увидели. Сразу видно бы было два Дуная: здесь и у Эстергома…

Два Дуная! Даже Яни перестал мыться и взобрался наверх.

– И даже Иноту увидели бы? – спросил Фери. Помнилось ему, Инота тоже где-то там, в Задунайском краю. Отец его работал там два месяца, а денег домой не посылал. Сказал, что передал с одним приятелем, а тот исчез. И что вообще там много не заработаешь. В общем, пропил деньги, а сознаться стыдно было, вот и врал… И все-таки Фери гордился тем, что отец работал в Иноте. – Иноту тоже видно? Башни там высокие, отец рассказывал.

– Может быть, – наморщил лоб Лаци. – Может, и Иноту видно. В ясную погоду…

Шанди вдруг закричал высоким детским голосом:

– А сейчас – ясная погода! Правда ведь, ясная? И остальные заговорили возбужденно, все разом:

– Два Дуная, ух ты!.. А может, и озеро Веленце… и Балатон… А солнце все еще светит, видите?

– Можно достать корыто и спуститься в нем по Ракошу до Дуная, – снова заговорил Лаци. – В простом корыте. Вчетвером бы донесли, если бы в него у Вацского шоссе…

Ребята не совсем понимали, зачем это нужно, но все равно было интересно.

– А… пропустят нас туда? – Яни мотнул головой в сторону противоположного берега, посмотрел на гору, на ее неприветливую, загадочную, серую стену, закрывавшую «ту сторону».

– Скоро откроется новый мост. Только пройти по нему, и все…

Радостное воодушевление охватило всех. Уже не тянуло играть в шарики; они вдруг почувствовали, что надоело им вечное «гоп» и «хлоп», и даже их навес им надоел.

Над Дунаем дул упругий, теплый ветер, и ребята чувствовали: это лето будет каким-то особенным, не таким, как прежде.

Началась подготовка к походу. Длилась она почти два месяца. У Яни старший брат – военный, поэтому все делалось по правилам: маршрут нанесли на карту, карту перерисовали в пяти экземплярах, раскрасили. Сложились, купили компас. У Береков был рюкзак и фляжка. Кроме того, собрали: один вещмешок, три перочинных ножика – вырезать палки, и толстый шпагат, если придется лезть на скалы. Могут ведь и скалы на пути встретиться…

В день открытия моста Лаци в школу не пришел.

На следующий день, в воскресенье, рано утром все собрались у Шанди. Возле его дома – сад, там растет все на свете. Родители Шанди держат кур, кроликов и даже свинью. И есть у них собака Бодри, очень умная. Отец Шанди – каменщик, семья их приехала в Будапешт из деревни.

– Возьмем Бодри с собой! – предложил Шанди.

Стрикобраз пренебрежительно махнул рукой:

– Еще чего! Хватит нам троих Береков, возиться с ними! С сопляками…

А Лаци все не было. Немного подождали; пока что рассматривали зеленые, мелкие ягоды на черешне, гадая – много ли их будет в этом году. Потом решили все же пойти за Лаци. Перед четырехэтажным домом остановились. «Ла-ци-иии!» – пронзительно крикнул Шанди. Вызывали они друг друга особым криком, со своей мелодией, подходившей к каждому имени. Если бы записать этот крик в нотах, то «ци» отстояло бы от «ла» на целую октаву, а «иии» – на сексту. «Ци» было резким и коротким, как свисток, а «иии» гудело, как пароходная сирена в тумане:

– Ла-ци-иии!

Ответа не было. Ребята поднялись на четвертый этаж. Кухонная дверь оказалась закрытой, постучали в окно. И услышали хриплый, натужный голос:

– Ключ у тетки Хавран, возьмите у нее! Она за мной смотрит.

– Смотрит?!

– Ну да. Заболел я. Не слышите, что ли?

Ребята столпились в маленькой комнате.

– Встаньте подальше, к печке, а то микробы на вас перейдут! Мамка работает сегодня, сверхурочно.

– А что у тебя?

– Фолликулярная ангина.

– Значит… не пойдешь с нами?

Глаза у Лаци блестят, не то от жара, не то от слез.

– Никак не могу.

– Как же тогда?… – Шанди тоже готов расплакаться.

– Идите одни… Ничего не поделаешь!.. Все подготовлено, план есть… Идите, а вечером расскажете. Я буду по карте смотреть, где вы находитесь. А в корыте потом как-нибудь поплывем. Вы за это время немножко забудете, и можно будет снова подняться на гору…

Да. Иначе не выходит.

Постояли.

– Сегодня погода ясная? – спросил Фери.

– Да, ясная.

На лестничной площадке первым заговорил Стрикобраз. Как-то само собой вышло, что к нему перешла роль вожака.

– Свинка у него, – объяснил он. – Ушная железа воспалилась. У меня тоже такое было, я знаю.

– Он сказал: ангина, – попытался было возразить Шанди.

– Врачи тоже ошибаются. Свинка у него. Если б ангина была… Ангина – куда хуже. А это у него свинка. Иначе он бы говорить не мог и глотать.

Еще подавленные, но постепенно оживляясь, ребята отправились за братьями Береками.

Почти полгода прошло, как Лаци читал «Маугли»; можно было читать снова. Уже на первых страницах он с радостью убедился, что в самом деле многое забыл. И уже на первых страницах отложил книгу. Ходики показывали девять. Он посмотрел на самодельную карту. Теперь они должны быть в Аквинкуме.[5]

Аквинкум!.. Это они проходили в школе.

Может, найдут старинные монеты!

Солнце припекало. Перила моста были совсем горячими. Мост был огромен. С берега и не подумаешь, что он так велик. С одного конца и с другого – по острову. Сверкает зеленью свежая листва. А между островами – главное русло Дуная, плещется бутылочно-зеленая, чистая вода.