Георгий Чиж - К неведомым берегам

• Название: К неведомым берегам
• Автор: Георгий Чиж
• Жанр: История

---

- Ну-с, Николай Васильевич, а теперь поговорим.

- Десант, который я доставил, состоит...

- Я все это, знаю. Меня интересует другое: что мы с вами будем делать дальше? - Он насмешливо посмотрел на вылощенного гвардейца.

- Мои инструкции, - доложил Буссе, - таковы: свести на берег десант, сдать его вам, разгрузить корабль и поспешить в Петропавловск.

- А как поступать дальше нам?

Буссе смутился:

- Вы просите совета?

- Нет, просто обоснованного мнения, а не инструкций.

- Дальше погрузите десант и запасы на зиму на другой корабль уже вы сюда придет корабль "Константин" или "Иртыш" - и под начальством привезенного мной лейтенанта Рудановского займете пост на западном берегу Сахалина, Занимать Аниву запрещено.

- А вы - Геннадий Иванович глубоко затянулся последней затяжкой и окружил себя синевато-серыми облаками трубочного табака.

- Я, по предписанию, возвращаюсь немедленно по разгрузке "Николая" в Аян, затем в Иркутск, и дальше - на спешную ревизию казачьего полка - в Якутск...

- Не выходит, Николай Васильевич, - выбивая трубку, спокойно сказал Геннадий Иванович. - Команду разгружать здесь некуда и незачем: через два месяца опять придется нагружаться, а тогда уж мешать будут сильные ветры. Да и устраиваться на новом месте не время. Те же бури. Тогда до зимы люди не обживутся и с непривычки начнут хворать... Я думаю иначе.

Буссе слушал и не верил ушам.

- Я думаю так, - продолжал Геннадий Иванович, - послезавтра снимаемся с якоря и плывем с вами в Аян. Там я вытяну от Кашеварова все его продовольствие, доставленное вами довольно для Сахалина, но не довольно для всех постов экспедиции... Вы вот, такой рьяный исполнитель инструкций, привезли около ста человек команды, а второго офицера и доктора не догадались!

Буссе часто заморгал и подумал: "Наверное, Рудановский наябедничал". Замечание пришлось не в бровь, а в глаз, так как Буссе сам отказался от доктора - ради экономии.

- Ну, так вот, из Аяна прямо с вами и пойдем занимать Аниву! - И, видя, что Буссе растерялся, добавил: - У вас для десанта только один офицер лейтенант Рудановский, а по уставу полагается не менее двух. У меня лишнего офицера нет.

- У меня, - возразил Буссе, - предписание генерал-губернатора, я не могу...

- Начальник здесь я. Я и ответствен за свои действия. - Невельской встал, прошелся по комнате, взглянул на часы, потом на смущенного Буссе и со словами: - Как поздно! Я вас задержал, прошу прощения, - протянул руку.

"Пусть очухается, завтра договорим", - подумал он и вслух сказал:

- Я провожу вас до шлюпки.

Качаясь на мягкой волне бухты, Буссе кипел негодованием. Его возмущало все: и то, что пришлось проститься с веселой зимой в Иркутске, где он рассчитывал красоваться перед дамами, ухаживать за миловидной генерал-губернаторшей, французить, дирижировать танцами, и вдруг... Сахалин... айны... черт знает что!.. И как он противен, этот Невельской: опустился, неряшлив, запанибрата со всей своей опростившейся до глубокого мещанства бандой, чуть не матросней, брр... "Муравьев надул", - решил он и пожалел, что попался и соблазнился карьерой. "Вы понимаете, Николай Васильевич, - вспомнил он слова Муравьева, - что через год вы - полковник, а через два - генерал и начальник области в два раза больше Франции". Вот тебе и Франция!

- Вы поздно вернулись и плохо спали? - спросил утром капитан "Николая" Фуругельм, каюта которого была рядом. - Я слышал, как вы ворочались с боку на бок и вздыхали.

- Завтра снимаемся, - не отвечая на вопрос, сказал Буссе, на всякий случай не сообщая о своей сахалинской командировке: авось "пронесет".

Но, увы, не пронесло...

Вечером 20 сентября при легком ветерке "Николай" уже подходил к Тамари-Анива. Из поселения не доносилось никаких звуков, но бегавшие по берегу и на возвышениях огни выдавали происшедший переполох. Часа через два беготня прекратилась. Спят или что-нибудь замышляют? Зарядили на всякий случай пушки картечью, поставили усиленный караул.

Яркое утро представило селение Тамари как только могло лучше: глубокий темно-синий залив отражал рассыпанные в беспорядке по возвышенному берегу веселые домики и какие-то неприглядные длинные сараи. На высоком восточном мысу, окруженный небольшими строениями, высился японский храм.

- Царит! - подмигнул Невельской Бошняку, случайно подхваченному им по пути, и указал рукой на храм.

Шлюпка причалила к берегу.

- Батарейка? - спросил понимающе Бошняк.

Невельской утвердительно кивнул.

- Я думаю, не лучше ли та сторона? - вмешался Буссе.

- Ну что ж, осмотрите, прогуляйтесь, - предложил Невельской, усаживаясь на борт вытянутой на берег шлюпки и уминая в трубке табак.

Обратно Буссе вернулся скоро: там оказалось междугорье.

- Не нравится мне что-то эта ваша Анива, - заявил Буссе. - Прямо в пасть японцам, и со всех сторон дикари... да и занимать запрещено.

- Запрещено-то запрещено, - сказал Невельской, - все корабли заходят именно сюда, и здесь-то наш русский флаг и наше объявление "убирайтесь подобру-поздорову" сыграет свою роль. Японцы не помешают - с нашим приходом нам же придется защищать их от айнов, и мы должны и будем их охранять.

- А торгуют и рыбу ловят пусть по-прежнему, - закончил Бошняк.

"До чего распущенны эти моряки! - подумал Буссе, косясь на Бошняка. Следовало бы одернуть этого молокососа!"

- Так завтра начинаем, - решил Невельской, махнувши гребцам.

Вечером на корабле прочли приказ начальника экспедиции: "Завтра мы занимаем Тамари-Анива, для чего к 8 часам утра вооружить баркас фальконетом и погрузить на него одно орудие со всеми принадлежностями. Приготовить к этому времени двадцать пять человек вооруженного десанта при лейтенанте Рудановском, который должен отправиться на берег на упомянутом баркасе. К этому же времени приготовить для меня шлюпку с вооруженными гребцами, на которой я в сопровождении господ Буссе и Бошняка последую вместе с десантом, и, наконец, кораблю "Николай" подойти сколь можно ближе к берегу и зарядить на всякий случай орудие, дабы под его прикрытием производилось занятие поста".

Когда утром шлюпка подошла к берегу, четыре японца во главе толпы айнов замахали с берега саблями, тем самым показывая, что выходить из шлюпки запрещают.

- Мы "лоча", - громко в рупор заявил Невельской, - по повелению нашего императора пришли защищать вас, японцев, и вас, айнов, от иностранных кораблей, которые вас часто обижают. С этими намерениями мы здесь поселимся.

Переводчик медленно переводил, и айны удовлетворенно кивали головами, а затем в знак гостеприимства и дружбы замахали над головами ивовыми метелочками. Японцы опустили обнаженные сабли.

С удивлением смотрел Буссе, как айны предупредительно и усердно помогали матросам высаживаться, таскали на берег багаж, фальконет и пушку, помогали устанавливать флагшток

- На молитву! - скомандовал Невельской.

Все встали на колени. При пении "Спаси, господи", скинув шляпы, неуклюже вставали на колени и айны. Когда же Невельской и Буссе стали тянуть кверху флаг, а с корабля при матросах, картинно и дружно разбежавшихся по вахтам, грянул салют и раздалось дружное "ура!", закричали и развеселившиеся айны, подкидывая вверх метелки.

Торжественное собрание состоялось в большом сарае с бумажными окнами. Невельской повторил, что целью водворения русских являются защита и порядок, и изложил это, по просьбе японцев, письменно для отсылки на остров Матсмай, а затем пригласил трех японцев и двух айнов с собою на корабль. На берегу остался караул под командой Рудановского.

Ожидавшие расправы с японцами айны были разочарованы, стали шуметь, грозить кулаками.

- Они нас ограбят и растерзают, - шептали Невельскому японцы, кивая в сторону айнов.

- Не бойтесь, - пообещал Невельской и, обратившись к айнам, сказал:

- Мы пришли к вам с миром, а нарушителей порядка немедленно, тут же, на глазах у всех, накажем!

Это подействовало, толпа успокоилась и приняла участие в песнях и плясках матросов.

- Айны уверены, - сказал на обеде старший из японцев,- что вы им разрешите разграбить наши склады.

- Нет, этого не будет, - твердо заявил Невельской, - не позволим. Но и вам тоже не позволим обижать айнов.

Ночью японские склады охранялись русскими часовыми, а утром команда разместилась в уступленных японцами сухих помещениях.

Первый на Сахалине пост, Муравьевский - так назвал его Невельской - был снабжен своими и японскими товарами и припасами, как ни один пост на Амуре. На постройки японцы предложили купить у них несколько сот бревен. Один готовый сруб доставил на себе "Николай".

"Ну что же, - с горькой усмешкой думал о себе в третьем лице Буссе, семьдесят недисциплинированных русских мужиков, триста бородатых дикарей в собачьих шкурах, два десятка японцев с верованиями и обычаями пятнадцатого века, один невоспитанный и грубый моряк в офицерской форме да пьяница приказчик - вот и все общество, в котором придется вращаться пажу его величества долгие месяцы, а может быть, и годы!"