Барбара Маккафферти - Шуры-муры

• Название: Шуры-муры
• Автор: Барбара Маккафферти
• Жанр: Иронический детектив

---

Когда я снова прошел через все препятствия к дому только для того, чтобы предложить ей избавиться от улыбки, Мейдин выкатила на меня глаза.

— Да Господи ты Боже мой, на кого я буду похоже без улыбки! — капризно возмутилась она. — Я же буду выглядеть простушкой!

Сто раз говорила мне Клодзилла, что я ни черта не смыслю в женщинах. Что ж, может, так оно и есть. Однако у меня хватило соображения не произнести вслух, что лучше казаться простушкой, чем человеком, способным вынести несколько сеансов электрошоковой терапии.

Вместо всего этого я спокойно сказал:

— Мейдин, вы никогда не будете выглядеть простушкой.

О Боже, до чего я молодец!

Мейдин улыбнулась так широко, что я разглядел её зубы мудрости. Воспользовавшись её благосклонностью, я поспешил добавить:

— Но вы знаете, Мейдин, по-моему, у нас уже достаточно ваших фото с улыбкой. Пора бы продемонстрировать, что вы умеете быть серьезной.

Мейдин склонила голову набок, обдумывая мои слова. Пупсик, сидящий у неё на руках, сделал то же самое. Я старался не подать виду, что заметил это невероятное единодушие. Наконец Мейдин вздохнула.

— Знаете, а вы, наверное, правы.

К сожалению, Мейдин слишком серьезно восприняла мое предложение быть посерьезнее. Она стояла у окна с таким лицом, будто узнала, что солнце через пять минут врежется в землю. Я наблюдал за ней в телеобъектив и раздумывал, не пора ли снова вылезать из машины и тащиться к дому. Но потом решил, что не стоит. Пусть как хочет, так и выглядит. К тому же, если выбирать между горестным или безумным выражением лица, горестное, по-моему, все же предпочтительнее.

Но мне пришлось-таки ещё раз возвращаться. Чтобы попросить Мейдин перестать позировать. Тот поход оказался самым трудным.

Как ни устал я мотаться туда-сюда, но без этого было не обойтись по двум простым причинам. Во-первых, вид у хозяйки дома был дико неестественный, когда она двигалась, как при раскадровке фильма, вдруг застывая то у камина в гостиной, то у кухонного стола, то у перил на лестнице в холле. А во-вторых, было очень трудно решить, когда делать чертов снимок. Только я подумаю: ага, она не собирается шевелиться, только поймаю в фокус, как вдруг она меняет позу. Наконец я понял, что или я поговорю с ней ещё раз, или большинство снимков будет загублено.

Она не только выкатила на меня глаза, но и раскричалась.

— Да Господи ты Боже мой! Я же просто пыталась помочь. Но нет, вы не в состоянии этого оценить, куда уж вам! Нет, нисколечко не цените…

Мне все это до чертиков надоело.

— Мейдин, — прервал я её. — Если фотографии получатся расплывчатыми, Дуайт вас просто-напросто не узнает.

Она, ясное дело, желала поспорить, но даже ей пришлось признать, что замечание верное. Она принялась кивать, но тут я услышал шорох шин по гравию. В нашу сторону ехала машина.

Глаза Мейдин встретились с моими…

— Вы думаете, это…

Я схватил ноги в руки и рванул к двери черного хода. Оказавшись на улице, я обогнул дом и спрятался за кустами в боковом дворике. Тут я понял, что не смогу перебраться через дорогу к своей машине, человек за рулем непременно заметит мои маневры. Поэтому, когда машина остановилась позади «корвета», я зарылся в глубь зарослей и ждал, что будет дальше. Все больше напоминая себе Подглядывающего Хаскелла.

Что это была за машина, спросите вы? Холеный черный БМВ.

Кто сидел за рулем? Дуайт Пакетт, разумеется.

Наверное, в душе я надеялся, что у парня, которого может в чем-то убедить отчет о слежке детектива, нанятого объектом слежки, должен быть вид человека, слишком часто принимавшего на голову баскетбольный мяч. Может, я ждал, что Дуайт, чтобы не запамятовать, с какой ноги ходить, будет бормотать себе под нос: «Левой, правой, левой, правой…»?

Однако, рот у него не шевелился, пока он шагал к крыльцу. Признаюсь, сердце у меня оборвалось. Я даже попробовал себя убедить, что это вовсе не Дуайт. Он ужасно изменился. Он, конечно, остался высоким, под два метра ростом, но куда делась его подтянутая, сухопарая грация? Он был похож теперь на человека, случайно проглотившего один или даже два баскетбольных мяча, которыми играл когда-то, и они выперли из него в районе живота. Шевелюра его так поредела, что добрых три четверти головы несли теперь функцию лба. Также на теле у него имелись такие штуки, как будто их надували с помощью велосипедного насоса. И двойной подбородок.

О да, этот парень давненько не играл в баскетбол. Впрочем, для меня это не новость. В колледже он играл в течении всех четырех лет обучения, но в профессиональный баскетбол он так и не попал. Теперь я припоминаю, что видел его однажды по телевизору на финале Национальной Студенческой Спортивной Ассоциации. Его команду побили во втором раунде. Хотя, конечно, он шагнул гораздо дальше меня в спорте. Ведь добрался же он до Национальной Студенческой Ассоциации. Когда его спортивная карьера подошла к концу, я слышал, он устроился работать торговцем автомобилей где-то в Теннеси.

Хоть он и изменился почти до неузнаваемости, но все же у меня не осталось сомнений, что передо мной Дуайт собственной персоной. Он все так же слегка косолапил и слишком размахивал руками при ходьбе. В школе, видя, как Большой Дуайт шагает по коридору, народ сторонился, освобождая проход.

Глядя на знакомую походку, я понял, что первый раз в жизни смотрю на него без зависти. В клетчатом шерстяном пиджаке и голубых джинсах, наверное, абсолютно новых, с иголочки, с сумкой, наполненной покупками, которую он нес за две ручки, Дуайт впервые показался мне обычным, заурядным гражданином. Таким же, как я сам, только намного выше.

Не дойдя полпути по мощеной дорожке он вдруг резко остановился и поглядел вокруг долгим, внимательным взглядом. На какую-то долю секунды я испугался, что выдал себя неосторожным движением, но взгляд Дуайта миновал меня. Вернее, кусты, за которыми я притаился. Этот медленный взгляд отправился путешествовать по крутым холмам в осенней дали, по деревьям, роняющим последние листья — один за другим, один за другим, по небу, пронизанному золотыми прядями лучей заходящего солнца. Дуайт посмотрел вокруг и тихо улыбнулся.

Я обнаружил, что по моему лицу тоже расползается улыбка. Потому что вспомнил, как сам вернулся в родной город и первые недели после Луисвиля часами мог просто стоять и смотреть. Я был безмерно счастлив, что наконец очутился дома. Да, я отлично знал, что чувствует сейчас Дуайт.

Когда он повернулся и направился к дому, улыбка его сразу погасла. Интересно, уж не потому ли, что там, внутри, его ждет Мейдин, женщина, которую он подозревает в неверности? Господи, я и теперь прекрасно понимал его чувства. Клодзилла, уходя от меня, вместо прощальных слов сообщила, что, подозревая её в неверности, я был прав. Ну и девица.

Мейдин, видимо, тоже наблюдала за мужем, как и я. Потому что в ту секунду, как он поставил ногу на ступеньку крыльца, дверь распахнулась.

— Дуайт, дорогой! — голос Мейдин дрожал от радости. — Наконец-то ты дома, я та-а-ак рада! — и не дав ему возможности ответить, бросилась к нему в объятия и впилась губами в его губы.

Хотелось бы мне думать, что таким образом Мейдин встречает своего мужа каждый божий день, но почему-то я в этом сильно сомневался. По одной простой причине. Дело в том, что прежде, чем губы Мейдин достигли своей цели, у меня была доля секунды, чтобы увидеть лицо Дуайта. У него был такой вид, будто его ударили алебардой. У него, кажется, даже промелькнуло естественное желание защититься, но тут жена обвила его шею крепкими руками.

Я пригляделся. В первый раз за весь вечер Мейдин выпустила из рук Пупсика. И правильно, иначе он был бы неминуемо раздавлен в объятиях. Поцелуй длился и длился. Он длился как раз достаточно для того, чтобы меня посетила ещё одна неприятная мысль. Может быть, Мейдин снова позирует?

Глава 4

Мейдин продолжала изображать дикую радость от встречи с мужем, а я так и не ответил на свой вопрос. Неужели это просто очередная поза для фото? Или собственная неудачная женитьба сделала меня отъявленным циником?

Может, Мейдин просто по-своему пытается убедить мужа в верности? Судя по тому, как она приперла Дуайта к стенке страстным поцелуем, аргументы у неё были довольно мощные.

Кроме того, она наверняка заметила, что я не взял с собой камеры. И должна была сообразить, что до машины я добраться не успею, а значит, не успею и запечатлеть этот трогательный момент.

А если она сообразила, что я не могу её сфотографировать, то напрашивается вывод, что это не могла быть очередной фальшивой подделкой. Тут мне полегчало на душе.

Хотя, Дуайта тоже одолевали сомнения. Он вырвался из объятий, и я снова смог его разглядеть. Он пялился на Мейдин с выражением священного ужаса на лице. По этому выражению было ясно, что он вместе со мной отдал бы голос за то, что его жена — претендент на главную роль в фильме «Пролетая над гнездом кукушки». Он был настолько ошарашен, что позволил нежно взять себя под локоток и увлечь в дом.