Элизабет Адлер - Удача – это женщина

• Название: Удача – это женщина
• Автор: Элизабет Адлер
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-066-2

Действие романа американской писательницы разворачивается в Сан-Франциско, начиная с момента основания этого города золотоискателей и авантюристов и до 1963 года. Именно в Сан-Франциско перекрещиваются судьбы главных героинь книги, которые, пройдя через лишения и страдания, добиваются богатства и власти и одновременно постигают простую и сложную истину: счастье и судьба женщины в том, чтобы любить и быть любимой.

Книга Э. Адлер сочетает в себе достоинства семейного и детективного романа, и, надеемся, будет интересна читателям – и особенно читательницам – всех возрастов.

---

– О, Фрэнси, – вздохнула она с сожалением, – я приехала для того, чтобы успокоить и утешить тебя, а сама сделала все, чтобы расстроить. И что я за женщина, в самом деле?

Фрэнси улыбнулась сквозь слезы, и подруги обнялись.

– Ты такая же, какой была всегда, Энни Эйсгарт, и другой мне не надо.

– Помни только, Фрэнси, что прошлое уже закончилось. И на повестке дня стоит будущее. Будущее – теперь самое главное.

Фрэнси покачала головой:

– Для китайцев прошлое – всегда часть настоящего, дорогая.

– Тем хуже, – пробурчала Энни себе под нос, выходя из дома.

Фрэнси через окно в прихожей наблюдала за тем, как в тумане сначала зажглись, а потом растаяли сигнальные огни маленького «паккарда». Было только девять часов, а Калифорния-стрит опустела. Вверху на холме тускло горели фонари, освещая тротуар вблизи от дома, где прошло ее детство.

Это был самый аристократический район Сан-Франциско, Ноб-Хилл. Разумеется, самого первого дома, построенного отцом Фрэнси, давно не существовало. Он рухнул во время великого землетрясения 1906 года, но ее брат, Гарри Хэррисон, перестроил родовое гнездо почти сразу же после катастрофы.

– Для того, – сказал он как-то раз, – чтобы никто – ни в Сан-Франциско, ни во всей Америке – не смел и думать, что существует сила, включая и волю Божью, способная сокрушить Хэррисонов.

Как позже выяснилось, на это оказалась способной только Фрэнси.

Она продолжала созерцать огни Сан-Франциско, расплывавшиеся из-за тумана, и думала о людях, по-настоящему счастливых людях, которые направлялись в этот момент в ресторан или на танцы, и одиночество охватило ее и, подобно холодному серому туману, стало пронизывать все ее существо, заставляя дрожать. Из-за этой внутренней дрожи она поспешила назад в гостиную и подбросила в камин поленце. Потом свернулась калачиком на диване, завернувшись в мягкое покрывало из верблюжьей шерсти. Тишина заклубилась вокруг нее, будто туман, хозяйничавший на улице, неслышно проник и в дом. Сонно тикали часы, потрескивали дрова в камине, но никакие иные звуки в гостиную не проникали. Вполне могло показаться, что она осталась последним живым человеком на земле.

Именно так она чувствовала себя в детстве, когда закрывалась одна в комнате в большом доме Хэррисонов.

Минуты одиночества тоскливо тянулись одна за другой, и Фрэнси наконец посмотрела на часы. Это были простые золотые часы небольшого размера, которые купил для нее целую вечность назад Бак Вингейт, – впрочем, имя Вингейт тоже всплыло из прошлого, а о прошлом сегодня ночью как раз не следовало думать. Но она думала и невольно вспоминала лицо человека – смуглое, слегка удлиненное и до ужаса привлекательное, врезавшееся в память – лицо, которое она и сейчас в любой момент могла представить себе до последней черточки. Восемь лет прошло, а она все еще помнила его. Маленький портрет ребенка, который он подарил ей однажды на Рождество, по-прежнему стоял на ночном столике у изголовья ее кровати, часы – его подарок – она все еще носила на руке, а его клеймо навеки было запечатлено на ее теле. Она просто не могла разлюбить его и надеялась, что ей больше никогда не придется увидеться с ним снова.

Разве не говорил ей Мандарин перед смертью, что ей необходимо забыть обо всем, что с ней случилось в прошлом, и двигаться вперед, продолжать жить дальше?

Мандарин предупреждал ее, что оглядываться назад не стоит, но сказать всегда легче, чем исполнить, и Фрэнси в такт своим мыслям отрицательно покачала головой.

Она встала с дивана, оправила мягкое белое платье и потянулась. Потом нервно подошла к окну и уже в который раз за ночь раздвинула шторы.

Туман рассеялся, и дом брата отлично просматривался из ее окна. Она увидела ярко, по-праздничному освещенный подъезд и вереницу дорогих лимузинов, в которых сидели шоферы в форменных фуражках и терпеливо дожидались своих хозяев. Гарри задавал очередной из своих знаменитых на весь город вечеров.

Она знала, что, несмотря на ходившие по Сан-Франциско слухи о его финансовых затруднениях, брат ничего не жалел, чтобы ублажить своих многочисленных гостей. Угощение готовили только французские повара, вина на его приемах подавали только самых лучших и дорогих сортов, а поставщики цветов по его команде разорили не одну теплицу, срезая самые восхитительные и экзотические цветы для изысканнейших букетов, от которых невозможно было оторвать глаз. Лакеи носили ливреи цвета крови, столь любимого всеми Хэррисонами, а о прибытии гостей возвещал настоящий английский дворецкий, который в свое время служил у некоего герцога и, по слухам, отличался даже большим снобизмом, чем сам Гарри. Фрэнси знала, что на приемах у брата блистают хорошо воспитанные дамы, затянутые в атласные и кисейные платья от Мейнбуше и сверкающие драгоценностями от Картье, а мужчины выглядят весьма авантажно в черных шелковых галстуках и араках. И, без сомнения, рядом с Гарри будет находиться очередная подающая надежды юная киноактриса. И, без всякого сомнения, она будет из кожи вон лезть, чтобы ублажить его, поскольку брат Фрэнси, несмотря на два развода и репутацию женоненавистника – точно такой же репутацией обладал и их отец, – все еще представлял собой лакомый кусочек для любой искательницы женихов, благодаря высокому положению и своим, правда несколько отощавшим, миллионам.

Она задернула шторы и с тоскою подумала, насколько удачно ее брат выбрал время для празднества. Выглядело так, словно он с радостью отмечал день смерти Мандарина, поскольку мертвый Лаи Цин был уже не в состоянии порочить славное имя Хэррисонов.

Глава 2

В одиннадцать тридцать вечера Гарри Хэррисон пожелал доброй ночи гостям и, стоя у дверей, лично проследил за их отъездом. Исключение составила только одна пара – Бак Вингейт и его жена Марианна. Их Гарри проводил до самого автомобиля. Бак Вингейт происходил из хорошей калифорнийской семьи, разбогатевшей сравнительно недавно. Члены этого семейства умели извлекать прибыль буквально из всего – будь то продажа зерна, доходы с недвижимости и с акций, вложенных в строительство железных дорог, или банковских операций. Марианна, жена Бака, принадлежала к старому аристократическому роду Брэттлов, которые с незапамятных времен поселились в Филадельфии и богаты были уже так давно, что сейчас никто и припомнить не мог, на чем они сделали свое состояние, – просто деньги, словно сами собой, текли к ним со всех сторон. Так деньги делают деньги, часто независимо от воли их владельцев. Подобное обычно происходит с состояниями, которые сложились несколько поколений назад.

Отец Бака учился в Принстонском университете вместе с отцом Гарри, а адвокатская контора Вингейтов вела дела семейства Хэррисонов много лет, таким образом, Бак и Гарри знали друг друга в течение всей жизни, хотя никто не назвал бы их друзьями.

Гарри поцеловал на прощание прохладную, пахнущую духами щеку Марианны, и перед тем как скрыться в просторном чреве комфортабельного лимузина, она в ответ улыбнулась ему одними уголками губ, но ее красивые зеленые глаза при этом смотрели холодно. Марианна выглядела словно прекрасная статуя, и даже ее волосы лежали на плечах крупными, словно вылепленными рукой скульптора локонами. Портрет дополняли идеальной формы ярко-красные губы. Одета Марианна была в темно-синее шелковое платье, которое сидело на ней без единой морщинки, и можно было подумать, глядя на ее безукоризненную внешность, что она только приехала на вечер, а не покидает его.

Гарри прекрасно знал, что Марианна вышла замуж за Бака отнюдь не из-за его привлекательности или солидного состояния, – Марианну прельстила карьера политика, которую выбрал для себя ее будущий муж, а она обожала политику и мир политиков. Вся ее семья была в восторге от политики, и почти все ее живые и умершие родственники отдали так или иначе дань этому занятию. В течение нескольких поколений члены семьи Брэттлов занимали посты в кабинете министров, баллотировались в Конгресс и Сенат, хотя до президентства ни один из них так и не добрался. Марианна избрала Бака, потому что надеялась, что ее обаятельный муж когда-нибудь займет высший в государстве пост. Тот в настоящее время являлся сенатором от штата Калифорния и занимал важные государственные должности уже при двух президентах-республиканцах. Сейчас о нем стали поговаривать как о возможном кандидате в президенты. Все шло именно так, как Марианна и планировала. Она не жалела усилий на осуществление своих планов и умело использовала в нужных сферах политический авторитет своего семейства, равно как и собственные незаурядные умственные способности.

У четы Вингейтов имелся дом на Кей-стрит в Джорджтауне, фамильный особняк в пригороде Сакраменто, обширная квартира на Парк-Авеню, а также впечатляющее загородное поместье Бродлэндз в лесистой части штата Нью-Джерси, которое досталось Марианне от дедушки. Еще у Марианны было двое милых воспитанных детей, скаковые конюшни с породистыми лошадьми, гаражи с дорогими автомобилями и несколько акров прекрасных тенистых лужаек, чтобы пить на них чай и играть в крикет в хорошую погоду.