Жоржи Амаду - Пастыри ночи

• Название: Пастыри ночи
• Автор: Жоржи Амаду
• Издательство: Картя Молдовеняскэ
• Жанр: Современная проза
• Год: 1983

---

Все это он взволновано изложил, стоя на пороге одного из домиков, построенных Данте. На дверях этого домика красовалась следующая надпись:

ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ ПОСТ

муниципального советника Лисио Сантоса и Данте Веронези

Жители холма собрались послушать его, и Лисио сыпал не только туманными фразами в кондорском[59] вкусе («поэт рабов уже сказал, что земля принадлежит народу, как небо кондору»), но и шутками («а я говорю, что холм принадлежит народу, как кость собаке»). Люди смеялись. Потом советник обрушился на начальника полиции и объявил о его неминуемой отставке, которая, возможно, уже состоялась; Альбукерке получил под зад коленкой.

Но Альбукерке был еще на посту. Правда, распоряжение губернатора об освобождении Данте Веронези было получено вместе с настоятельным советом: действовать против обитателей холма весьма осторожно, и начальник полиции впервые почувствовал, что почва под ним заколебалась. Он велел освободить Веронези из тюрьмы. Ему доложили, что пришел Лисио Сантос, но Альбукерке отказался его принять и поспешил во дворец Ему необходимо было повидаться с губернатором и переговорить с ним. Однако дворец был погружен в темноту; после утомительного дня Его превосходительство отправился прогуляться, не сказав, куда пойдет и когда вернется. Начальник полиции немного подождал и решил возвратиться в управление, оставив губернатору записку: он будет всю ночь ждать приказаний в своем кабинете. Однако до двух часов никаких приказаний не последовало, и сонный Альбукерке с мрачным видом направился домой. На сердце у него было неспокойно. На углу он увидел группу агентов, которые со смехом что-то обсуждали. При его приближении подчиненные замолчали, чтобы приветствовать начальство, но он успел уловить конец фразы, произнесенной инспектором Анжело Куйабой:

— .. поговаривают о депутате Мораисе Нето, он все же лучше нашего болвана…

Альбукерке сел в машину с таким чувством, будто прочел некролог о себе. Так он и не получил ни денег от маклеров, ни признания консервативных кругов. Однако падал он с достоинством. «Я падаю стоя», — сказал он жене, которая, не ложась спать, ждала его, встревоженная болтовней соседок.

И все же у него осталось еще доброе имя и репутация неподкупного человека. Но жена, уставшая от этих высокопарных заявлений и бесполезного тщеславия, возразила, что падать стоя очень трудно, а неподкупность, хоть и добродетель, однако обеда из нее не сваришь. Сеньор Альбукерке сел на край кровати и закрыл лицо руками.

— А по-твоему, что я должен делать?

— Постарайся хотя бы опередить события и сам подай в отставку.

— Ты думаешь? А если положение изменится и губернатор вдруг решит не снимать меня с этого поста? Зачем торопиться?

Жена пожала плечами. Она устала, и ей хотелось спать.

— Если ты не подашь в отставку, то у тебя не останется даже достоинства… Ты лишишься последнего.

— Я подумаю и завтра решу…

На следующее утро его разбудила жена: пришли от губернатора, который просил начальника полиции немедленно явиться. Когда жена сказала об этом Альбукерке, он так взглянул на нее, что ей стало жаль своего беднягу мужа, такого самоуверенного и такого недалекого. Уж она-то знала, как никто, истинную цену его бахвальству. Но у него был такой несчастный вид, что она не выдержала и подошла к нему. Сеньор Альбукерке опустил голову — это была катастрофа.

— Губернатор хочет тебя видеть.

— В такой час это может означать только одно…

— Не расстраивайся… Как-нибудь проживем… В конце концов ты выполнил свой долг.

Но он знал, что на самом деле думает о нем жена. Не стоило снова заводить разговор о честности, становиться в позу героя, все равно ее не обманешь, ни в чем не убедишь.

— Эта банда одолела меня…

Жена не поняла, говорит ли он о губернаторе и депутатах или о жителях холма. Она помогла ему одеться — сеньор Альбукерке все еще носил туго накрахмаленные воротнички.

Губернатор горячо заверил его в своем почтении, выразил благодарность и заявил, что хочет по-прежнему видеть в правительстве столь честного и уважаемого человека, но на другом посту. На каком именно, они потом обсудят. А начальником полиции сейчас, когда настало время примирения и взаимных уступок, должен быть человек менее принципиальный и непреклонный, чем сеньор Альбукерке. Эта его непреклонность является ценным даром, которым может гордиться не только правительство, но вся баиянская общественность. Сеньор Альбукерке всегда будет служить примером для грядущих поколений. Однако у политики свои законы, она не всегда остается честной, прибегает к лавированию, уступкам, соглашательству, иногда даже требует сделок с совестью. А уважаемый друг губернатора не такой человек, он не способен на компромиссы.

Сеньор Альбукерке опустил голову: что ему эти похвалы? Он уходит, как и пришел, с чистыми руками, хотя у него были свои планы и, как ему казалось, весьма реальные… Честный, непреклонный, неподкупный болван, размазня. Он смотрел на губернатора, который, любезно улыбаясь, расточал ему похвалы: чистые руки, образец добродетели. Ему хотелось послать губернатора, а также свою честность, непреклонность и неподкупность к чертовой матери.

Он поднялся, застегнул пиджак и склонился перед губернатором:

— Ваше превосходительство, через полчаса вы получите мое прошение об отставке.

Губернатор тоже встал, горячо обнял Альбукерке и еще раз почти искренне, выразил ему свою признательность.

— Спасибо, дорогой…

В прошении об отставке бывший начальник полиции не упомянул ни о «жого до бишо», хотя инспектор Анжело Куйаба, едва он прибыл в управление, поторопился сообщить о скорой отмене запрета на эту игру согласно достигнутой вчера вечером договоренности между губернатором и Отавио Лимой, ни о событиях на холме Мата-Гато. В тщательно отредактированном документе Альбукерке ссылался на пошатнувшееся здоровье, необходимость отдыха и лечения: «Я не раз просил освободить меня от доверенной мне нелегкой работы, однако, не получив отставки, не мог не последовать призыву Вашего превосходительства продолжать службу, хотя это было в ущерб моему здоровью. И все же сейчас…»

Губернатор незамедлительно удовлетворил ходатайство Альбукерке и в своем послании не преминул похвально отозваться о бывшем шефе полиции как о знатоке законов и образце честности. А журналист, которому Альбукерке когда-то помог устроиться, готовя передачу последних известий по радио, дал благоприятное для бывшего шефа полиции объяснение отставки, исполнив таким образом долг благодарности. Альбукерке, дескать, покинул свой пост, поскольку не хотел впутываться в новый скандал, но с его уходом правительство окончательно погрязнет в игорных страстях и махинациях «жого до бишо».

Мата-Гато весть об отставке начальника полиции достигла почти в полдень и была встречена с одобрением. Один из мальчишек, исполнявший обязанности связного между осажденными обитателями холма и городом, принес записку от Лисио Сантоса. В ней сообщалось, что начальник полиции снят, законопроект да Куньи одобрен комиссиями и теперь будет обсуждаться на внеочередном пленарном заседании, после чего его наверняка обнародуют. А жители холма пока должны готовиться к массовой демонстрации в поддержку правительства и митингу перед губернаторским дворцом, о которых их оповестят газеты и радио.

И действительно, утренние газеты призвали население города своим участием в митинге на Муниципальной площади выразить одобрение благородной акции губернатора. В «Газете до Салвадор» был опубликован вдохновенный репортаж Жако Галуба, посвященный ужасам последней осады холма Мата-Гато, проводившейся по распоряжению стервятника Альбукерке, там же в трагическом тоне повествовалось об аресте Данте Веронези и воспроизводилось заявление Пика Пау, доставившего записку от Жезуино, а также фотография этого бойкого и симпатичного мальчишки со спадающими на лоб волосами и окурком во рту. Помимо репортажа, сообщавшего об окончании возмутительного гонения на бедняков, газета поместила передовую статью, подписанную директором Айртоном Мело, который вообще редко ставил свое имя. Но в это утро и он хотел приветствовать великодушный жест сеньора губернатора, своего политического противника. Айртон Мело ценил благородство, даже если его проявлял враг. А Его превосходительством восхищался весь штат. Вот почему Айртон Мело согласился выступить на митинге, который наметили провести после обеда.

Жители холма готовили для демонстрации плакаты, флаги, лозунги, приветствующие губернатора. Мальчишек послали узнать новости, и они спустились с холма, оцепленного полицией, бесшумно, как кошки, прокрались через кусты, растущие на болоте, а когда агенты спохватились, были уже далеко на шоссе и просились на попутные грузовики.